В бою обретёшь ты право своё...

— Свидетелей надо убрать? — невесело рассмеялся Алексей, — Уже работаем! Почти сто тысяч народу натаскали! Базу нашу не узнать, настоящий город вырос!

— Так, так! — Сергей серьёзно посмотрел в глаза товарищу, — Как говаривал товарищ Сталин: «Люди решают всё!» Кстати, откуда народ берёте?

— Да, как в первый раз, из караванов! Летаем раз в три дня, как на работу, привыкли уже! Мы же расширились, отделения во взвода развернули. Один взвод занимается только разведкой, а два других только захватами…

Караваны это хорошо… — задумался Басманов, — Но пора и в города начать заглядывать… Там тоже есть люди злые на Орден, как тысяча чертей, и готовые на все! Желательно сделать так, чтобы они были повязаны с нами каким-нибудь долгом! Здесь, между прочим, это серьёзно…

— Каким, это интересно, долгом?

— Пленные, заложники, приговорённые к казни… — слова Сергея падали с размеренностью ударов молота.

— Ну, тут ты прав! — Алексей непроизвольно крепче сжал цевьё автомата, — этих… — тут он замешкался, выбирая выражение при даме, — гадов, в общем, хлебом ни корми, дай массовую казнь устроить…

— Понял меня?

— Ясно, ночью, из-за угла, да с «Совой» на глазах… охрану можно резать как баранов, даже не заблеют… глушители на стволах — делай что хошь… да тут Клим, чтоб ему спалось сладко, смастерил что-то вроде «Бура», калибр как у ДШК, лазерный прицел, дальность шесть тысяч — выстрел из ниоткуда, одним словом! Разрывная пуля превращает человека в кусок мяса, бронебойная — тридцатимиллиметровая броня — навылет!

— Серьёзная машинка!

— Да ты скоро сам увидишь, есть у нас тут несколько штук… В общем интересная у тебя мысль. Надо обдумать… Но, в общем, я — за!

Остаток пути до охотничьего домика они проделали молча, погружённые каждый в свои мысли.

Сергей думал об Йорель, о том, как хорошо, что есть рядом такая девушка, понимающая его в любой момент, нежная, ласковая и бесстрашная. Именно с ней он впервые почувствовал себя мужчиной, защитником… Он вспомнил, что творилось в его душе, когда её хотели сжечь, и непроизвольно поёжился, — это было похоже на ядерный взрыв… ярость была какой-то первобытной, почти безумной. Он был готов броситься ей на помощь с голыми руками… это было сначала, а потом пришёл холодный расчёт и помог сделать всё как надо… Ещё ни одна женщина не будила в нём ТАКОГО зверя!

Алексей думал о том, что Сергей прав и с этой волынкой надо кончать, а то ребята закиснут от монотонности однообразных операций и ощущения собственного бессилья. Перед его внутренним взором встали все детали предполагаемых операций, он крутил их и так и эдак, но всё никак не мог найти слабых мест… Он думал, что теперь эта планета — их новый дом, ну и что из того, что кучи грязи и отвратно воняет по углам. Надо начать генеральную уборку. Только и всего-то, а то стыдно как-то, — они вооружены до зубов, знают такие вещи, до которых здесь не дойдут ещё с тысячу лет, и бездарно занимаются мелочами, когда такие же парни умирают, пропадая ни за что, с голыми руками!

Йорель не думала ни о чём, она просто ЧУВСТВОВАЛА, чувствовала, как в этот момент мир остановился, вдруг на секунду, на распутье… и сделал шаг от пропасти. Она чувствовала Сергея, всей кожей ощущала его любовь, нежность, желание защитить и согреть и от этого ей становилось немыслимо хорошо… Она чувствовала Алексея, натуру прямую и твердую — как меч, простую — как вода, и надёжную — как земля. Чувствовала СИЛУ, сгустившуюся над головами двух друзей, чувствовала её и не видела ей предела… Она не знала, что такое критическая масса, но в этот момент понимала — только что на весы судьбы упал последний камень и, дремавшая до этого момента, СИЛА проснулась. Представительница гонимого народа, с самого детства живущая в страхе, она вдруг поняла, что он отступил, рядом с Сергеем, Алексеем, их друзьями она может быть в БЕЗОПАСНОСТИ… Она знала, что Сергею что-то про неё известно, но как ни старалась, не могла найти ни тени страха или неприязни. Ему было просто всё равно, — какая кровь течёт в её жилах, чем она от него отличается. Для него — это она поняла только сейчас, увидев одного из его товарищей, она всё время была в первую очередь ЧЕЛОВЕКОМ, потом ЖЕНЩИНОЙ, потом… потом ничего, чистый лист неограниченных возможностей строить свою судьбу как ей будет удобней… В этот момент она решила — она придет к нему, как равная к равному, и будь что будет! Маленькая отважная женщина еще не знала, что это водоворот СИЛЫ затянет и её тоже, что судьбы мира ложатся и на её хрупкие плечи…

6. Призраки из ниоткуда

Солнечный город, Сантаун — так назвал базу землян кто-то, из тех трёхсот вынужденных начать на Оймене новую жизнь. Название закрепилось, как бы само собой, без всяких официальных указов и прочих властных действий. Он действительно был солнечным — этот, сейчас, полупустой маленький городок из аккуратных двухэтажных коттеджей, солнце светило здесь четыре дня из пяти. Тихо и величественно несла свои воды исполинская река, здесь, возле устья, противоположный берег едва-едва проглядывал на горизонте. До недавнего времени в этих краях не ступала нога человека — Оймен не знал океанского судоходства, местные корабли не превосходили по своим мореходным качествам древнеримские триремы и доплыть до этих берегов, через, такую же, как на Земле, полосу «ревущих сороковых» могли, разве что, в виде отдельных обломков. Огромный необитаемый материк, раза в два больше Австралии, с великолепным климатом, от субтропического до умеренного, в меру тепла, в меру дождей, леса, саванны, и исполинский горный хребет вдоль южного побережья, вроде южноамериканских Анд — вроде «живи — не хочу». И вот в устье безымянной реки, потом просто Реки, потом Большой Реки или Биг Ривер появился маленький городок. Люди на удивление быстро освоились на этой земле. Были они все молодые, всех рас, народов и профессий, прямо «Ноев Ковчег», где как гласит Библия, было: «Каждой твари по паре»… Так всё начиналось, с первого дома… с первой, зародившейся на новой земле любви… с первого ребёнка готового в любой момент родиться на новой земле.

Сегодня Сантаун не оправдывал своего названия. Когда шаттл пробил низкую облачность, всё вокруг затянуло мелкой сеткой моросящего дождя. Свинцовое небо, казалось, нависло над самой землёй — протяни руку и достанешь до облаков. Автопилот выполнил последний разворот, выводя машину в створ посадочной полосы, и благополучно отключился — дальше шаттл по глиссаде поведёт контрольная система базы. Роль пилота в этот момент сводилась к простому наблюдению, но нельзя сказать, что первый лейтенант О`Брайен, был простым украшением при умной машине — на его счету было несколько десятков посадок на совсем миниатюрные, неподготовленные площадки, про него говорили, что он способен посадить шаттл даже на крышу дома… Но, в данный момент, ему абсолютно нечего было делать и он, откинувшись на спинку кресла, насвистывал какой-то невнятный мотивчик, впрочем, оставаясь готовым в любой момент перехватить управление…

Большинство из пассажиров летели впервые, да и о возможности «летать как птицы» узнали считанные дни назад. И теперь с несколько нездоровым любопытством глазели через небольшие иллюминаторы на скользящие под крылом рощицы, мокрых от дождя деревьев, время от времени с мистическим страхом, а кое-кто и с завистью, поглядывая на хозяина «железной птицы». А «железная птица», как живая, готовилась к посадке, нет, не раздвигались, как на Боингах и ИЛах, спойлеры, не отклонялись закрылки — просто само крыло всё время становилось всё длиннее и шире и теперь уже никак не напоминало гиперзвуковые треугольные обрубки «большого утюга с маленькими крылышками». Впрочем, на это почти никто не обращал внимания — например, Йорель захватывало само ощущение полёта, чувство бескрайнего простора и свободы, какая то особенная чистота умытой дождём земли, ярко-зеленой даже в этот пасмурный день… Бетон полосы выскользнул из завесы дождя перед самым носом шаттла и тот, слегка спружинив на силовой подушке, заскользил по нему, теряя скорость. Свист двигателей перешёл в хриплый рёв — включилась система активного торможения… крылья стремительно, прямо на глазах начали складываться в незаметные треугольные выступы… умная машина свернула с полосы и, во внезапно наступившей тишине, замерла на отведённом ей месте. Едва слышно всхлипнула силовая подушка, опуская многотонный вес на траву — полёт окончен! Секунду спустя через распахнутый кормовой люк ворвался влажный, прохладный ветер, несущий с собой тихий шёпот дождя.

— Вот мы и дома, Йорель! — Сергей подал девушке руку, помогая встать на затёкшие после четырёх часов полёта ноги, и добавил уже громче для всей остальной «компании», — Добро пожаловать в «Вундерланд», парни!

Не успели пассажиры выбраться наружу, как из-за ближайшей рощицы стремительно вывернулся небольшой каплевидный аппарат, пронёсся через всё поле, вздымая за собой стену водяной пыли и как вкопанный замер в десятке метров от шаттла. Вслед за ним не спеша, как-то по особенному солидно, двигался похожий на исполинскую сигару тупорылый пассажирский «мобиль». Откинулся прозрачный блистер и на мокрую траву спрыгнул молодой парень в выцветшем камуфляже. Увидев его, Сергей, как-то сразу стал строже, подтянулся, одёрнул новенький камуфляж, мимоходом шепнул Валимиру, — Построй людей! — и направился к прибывшему, если и не строевым, то очень твердым, и как бы торжественным шагом.

— Товарищ лейтенант, команда «Два» прибыла в ваше распоряжение! — с этими словами он вскинул ладонь к берету.

Лейтенант Виноградов также торжественно ответил на его приветствие, — Вольно, капитан! — уже с интонациями Тараса Бульбы, на тему «а ну-ка поворотись сынку», добавил, — Здоров ты стал, Сергей, будто бык какой!

Действительно, камуфляж, который вполне просторно сидел на старшине Павленко, самом «объемном» парне во взводе, теперь, туго обтягивал рельеф груди и плеч Сергея, не желая застёгиваться на две верхние пуговицы, отчего казалось, что он при первом же неловком движении лопнет по швам.