В цель! Канонир из будущего

Мне оставалось проскакать еще метров двести – двести пятьдесят, когда со стены крепости раздался пушечный выстрел. От неожиданности я пригнулся и припал к шее коня. Мимо меня на небольшой высоте пролетело ядро. Его полет был слышен по шипящему звуку и виден по оставляемой им дымной полосе – скорее всего, это горел фитиль.

Сзади меня раздался взрыв. Со стены понеслись крики ликования. Я обернулся – и впрямь удачно: бомба угодила в самую гущу конной лавы, и теперь там лежали на земле кони и люди, но лава продолжала катиться к городу.

Только тут до меня дошло, что я нахожусь на линии выстрела. Если дадут залп картечью, меня разорвет в клочья. На мою удачу, канонир выстрелил бомбой, и она прошла выше меня по навесной траектории. Уйти бы в сторону? Но это удлинит путь, а времени просто нет.

Я продолжал скакать во весь опор, нещадно нахлестывая коня. Шведский конь был упитан и тяжеловат. Такой может без особых усилий таскать на себе тяжеловооруженного всадника с поклажей, но резвости у него не было. Я обругал невинное животное: «Битюгиноземный!»

С ужасом я увидел, что ратники начали закрывать ворота. Вот закрылась одна створка, дрогнула и медленно поплыла другая.

– Эй, меня подождите!

Я замахал руками, забыв про боль в ране. Ратники на секунду придержали ворота, и я с разгона влетел в оставшуюся узкую щель. Ворота со стуком закрылись, ратники вставили в пазы дубовое обтесанное бревно, хорошо смазанное дегтем.

Снаружи раздались выстрелы и по толстым дубовым, окованным железом воротам застучали пули, не причинив воротам вреда.

Я перевел дух – удалось унести ноги.

– Эй, мужик, ты ранен, у тебя кровь! – указал на мой бок ратник.

– Знаю, спасибо, что подождали с воротами.

Со стен загромыхали пушки. Взять с налета крепость, ворвавшись в ворота, у шведов не получилось.

Я пустил коня шагом – пусть тоже передохнет, все-таки я обязан этому тяжеловозу жизнью.

На улицах царила суета. К стенам спешили вооруженные псковичи, и я ехал, прижавшись к заборам, чтобы не мешать движению. С колоколен церквей звонили колокола, возвещая о нападении врага. Но весь город уже знал о приближающейся беде, да и как проспишь пушечную стрельбу?

Я подъехал к дому купца, ногой постучал в ворота. Маша открыла калитку, увидела меня, охнула, всплеснула руками и мигом распахнула ворота. Я доехал до крыльца, тяжело слез – почти свалился. Ослабел я что-то от кровопотери, да и сил на схватку потратил много – чувствовал себя как выжатый лимон. Связку сабель бросил на крыльцо.

– Маша, сними с коня седло и – в конюшню, сабли в дом занеси.

Я прошел в дом, с трудом сбросил тяжелый ранец с пистолетами на пол. Грохот раздался сильный. С удивлением я увидел в ранце дыру от пули, а ведь я хорошо помнил, что надевал я его на себя целым. Неужели он закрыл меня от шведского свинца?

На шум упавшего ранца вышел Илья. Увидев мой окровавленный бок – повязка пропиталась кровью, он закричал:

– Дарья! Быстро сюда, инструменты лекарские неси, вино хлебное и холстины. Юрий ранен!

Дарья выбежала из комнаты, увидела меня и побледнела.

– Быстрее неси! – прикрикнул Илья.

Сам же посадил меня на лавку, стал снимать одежду. Я заскрипел зубами.

– Режь одежду – чего ее беречь, все равно от крови теперь не отмоешь.

– И вправду – чего же это я? Растерялся, прости.

Илья вытащил из ножен свой обеденный нож, вспорол на мне рубаху, расстегнул и снял пояс с ножами и саблей, отбросил в сторону. Я взглянул на рану. Кожа рассечена, мышцы под нею – тоже, но ребра целы, до брюшины удар не достал. Ослаб швед после ранений, не хватило силы на большее, иначе я бы так и остался в лесу.

Рана болезненная, кровит сильно, однако не смертельная.

Я вымыл руки водой из кувшина, обильно сполоснул их самогонкой, обработал ею рану. Защипало.

Решил шить наживую – когда еще опий подействует, да и голова мне нужна ясная, не задурманенная.

Я взял иголку с ниткой, прошил мышцы, перевязал сосуды, стянул шелком кожу. Оглядел творение своих рук. Немного кривовато получилось, грубоватый будет потом рубец, но шить самому себя неудобно, вот если бы это была нога – тогда совсем другое дело.

С помощью Ильи я перевязался, обмыл руки.

– Ну а вы-то как доехали?

– Раз дома, то добрались, успели стражу известить. Тебя ждали, беспокоились. Дарья все места себе не находила. Говорит – надо было всем вместе в возке ехать. Я уж тоже себя корил, что бросили тебя одного в лесу, так сделанного не вернешь. Ты выпрыгнул быстрее, чем я сообразил. Чем в лесу все кончилось?

– Двое назад ускакали.

– А остальные?

– Вон их сабли и пистолеты. – Я показал на ранец и кучу оружия. Сабли к этому моменту Маша уже внесла в комнату.

– Ты один их всех положил?

– Выходит – так.

– О господи! Пойдем, я тебя в комнату провожу. Маша, не стой столбом, постель Юрию разбери, потом покушать и попить принеси чего.

Маша сорвалась с места, помчалась по лестнице.

Я бы и сам дошел до постели. Голова немного кружилась и была легкая слабость, а так – еще ничего, держусь.

Однако Илья суетился вокруг меня, положил мою руку себе за шею и довел до комнаты. Сам посадил на постель, стянул сапоги и штаны. Он ухаживал за мной как за ребенком. По-моему, это доставляло ему удовольствие и какое-то удовлетворение. Мне кажется, он так хотел вернуть мне долг.

Примчалась Маша, принесла на медном подносе хлеб, курицу, миску с кашей, кувшин с пивом и штоф вина. Я сидя немного поел и лег в постель. Глаза сами закрылись, и я уснул…

Сколько я проспал – не знаю, но когда проснулся, в комнате было по-прежнему светло. У постели сидела Дарья и гладила мою руку.

– С добрым утром!

– Как утром? Я что, проспал вчера полдня и ночь?

– Конечно. Это хорошо, сон болящему силы дает. Вот сейчас покушаем, и надо спать дальше.

– Спать не хочу – выспался. Мне бы в отхожее место, потом и покушать можно.

Я откинул одеяло и тут же прикрылся. Я был абсолютно гол – еще вчера Илья стянул с меня штаны и исподнее. Вот черт, заголился перед Дарьей. Правда, она уже не девица, но все равно неудобно.

Дарья деликатно вышла.

Я натянул подштанники и штаны. Рубахи в комнате не было, и я пошел в туалет так – одетый по пояс. Правда, половина торса была под повязкой.