В час, когда взойдет луна

Сам Гроза никакого восторга не испытывал. Костяшками пальцев он чувствовал, что сила первого удара оказалась существенно меньше расчётной — в последний миг цыган повернул лицо и удар пришелся вскользь. Когда Гроза бил по печени, маленький дьявол на самом деле принял удар на пресс, и тоже вскользь. А вот локоть, который он воткнул в дых Грозе, отправил того на несколько секунд в «плавание».

Пока Гроза выдирался наверх, он успел поймать ещё один в челюсть, запустить низкий в колено — опять слегка промахнулся — и как раз на ударе вновь получить под дых. На самом деле, в лоб тоже, но этого Гроза уже не заметил.

Цыган отошел, давая ему время прийти в себя. Пританцовывающей походочкой прогулялся по арене, переводя дыхание. Гроза понял, как влип. Этот сукин сын сильнее, намного сильнее — но отчаянно валяет дурака. Издевается. Со стороны это будет выглядеть так: он, Гроза, избивал-избивал беззащитного паренька, и вдруг свалился почти сам собой. Жалкое зрелище. И Зарембе уже ничего не объяснишь потом.

Он разъярился не на шутку и действительно всей душой пожелал убить эту разрисованную макаку.

Из серии печень-горло-печень только второй удар очевидным для зрителей образом скользнул мимо. Сам Гроза поймал внешне не особо эффектный удар под ключицу, вырубивший левую руку начисто. В этот момент прозвенел гонг.

К Зарембе на комм пришло сообщение, которого он уже ждал: «Ставки 20:1 Странник/Грозу нокаут 2 раунд. 1000». Устроитель боев стиснул зубы. Медленно, прогулочным шагом подошел к Грозе. Спросил:

— Что?

— Я его кончу, — хрипло пообещал Гроза.

И действительно так думал ещё три с половиной минуты. Когда его унесли, касса Зарембы полегчала ещё на двадцать тысяч евро. Это была серьезная потеря, которую растяпа-букмекер, принявший дикую ставку, уже не возместит.

— Какие ставки идут на Хеллбоя против Странника? — спросил он у бледного главы букмекеров. Через несколько секунд на комм пришел ответ: «12:1». Заремба направился к варку, который, сидя в ложе напротив, смотрел, как черномазая цыганка вытирает лицо Странника — по всей видимости, своего любовника, — мокрым полотенцем.

— Что ж это вы так, — сказал Заремба, — а почему не 40 к 1?

— Так ведь сие от нас не зависит, — улыбнулся варк. Нагло так улыбнулся.

— А остальное — зависит?

Варк улыбнулся ещё шире.

— Чего вы хотите, пан Заремба?

— Чтобы вы перестали валять дурака.

— В каком смысле? — казалось бы, шире хлебало варка разъехаться уже не может, а поди ж ты.

— В прямом. На чужом поле только дурак жнёт. А дураков здесь не любят.

Улыбочка варка стала малость поуже — но какой-то уж совсем зловещий оттенок появился в ней.

— Вы чувствуете фрустрацию? Вы потеряли большие деньги? Хотите об этом поговорить? Пан Заремба, я не нарушал никаких соглашений с вами. Разве мы замостырили эти бои? Нет, они прошли сравнительно честно. Вы недооценили моих бойцов? Это ваши проблемы. Но если бои не были замостырены, почему вы вложили деньги своего синдиката в эти ставки? Ответ, подозреваю, таков: вы с самого начала были твердо намерены не дать нам забрать выигрыш. Мы готовы и к этому. Начнём стрелять или вы сейчас приведете Хеллбоя и мы уедем с ним, оставив вашу кассу в неприкосновенности, и забрав только своё?

— Вы сами знаете, что это невозможно, — сквозь зубы ответил гангстер. — Бой нельзя отменить.

— Именно, — варк кивнул и выключил улыбку. — Но что мы будем делать после боя?

— Хотите сделать ставку?

— Последнюю? Решающую? Весь наш выигрыш сегодняшнего вечера — против… чего?

— Против вас.

Тут варк просто расхохотался — несколько искусственно, но громко.

— Предложите нам что-нибудь, чего у нас нет.

— У вас, например, нет Хеллбоя. Вы только что предпочли взять за него деньгами.

— Мы потеряли на нём деньги, — пожал плечами варк. — А теперь вернули. Нас устраивает любой вариант.

Заремба слегка занервничал. Хеллбой был расходным материалом, от него следовало избавиться по окончании боёв. За него бы не спросили. За деньги — спросят.

Только… только слишком быстро пришелец отказался.

— Хеллбой против вашего сегодняшнего выигрыша, — сказал Заремба. — Согласны?

— Вы играете на моем азарте, — вздохнул вампир. Достал из кармана карточку, вставил её в новенький дорогой комм. — Но после начала боев система заблокирована. Ставки не принимаются.

— Не проблема, — Заремба вызвал админа по комму и приказал разблокировать систему. Главное, чтобы денежки варка оказались в кассе, а там…

— Есть, — сказал Антон в ракушке. — Я в системе

— Не подведи, Странник, — сказал Игорь Энею. Если бы Антону не удалось прорваться, он сказал бы: «Мы на тебя рассчитываем», и это значило бы — прямо сейчас берём Зарембу в заложники и требуем кассу.

Парень молча кивнул. На ринге он казался старше, а теперь Заремба увидел, что он совсем мальчишка. Но если в таком возрасте он так опытен — значит, в деле уже давно. И школа — вот этого уже не сыграть, не изобразить. Школа та же самая, что у Хеллбоя. Школа спецчастей, создаваемых для противостояния варкам. И отслужить полный срок контракта в этом возрасте цыганёнок не мог никак. Значит… значит…

Он коротко поклонился высокому господину и вернулся к своему краю ринга — куда как раз двое охранников подвели Хеллбоя.

— Ты учил этого мальчишку?

— Его чему-нибудь научишь… Там в голове извилин нет, одни годовые кольца.

— Вот сейчас ты мне это и продемонстрируешь. Гроза не смог — я уж не знаю почему. А ты… один из вас покинет ринг мертвым, понятно? Если не он — то ты, — Заремба повернулся к охранникам. — Вы слышали меня?

Если бы Игорь это услышал, он был бы счастлив. Впрочем, он и так был счастлив — из угла полыхнуло таким возмущением, что его, наверное, на улице было видно. Последняя переменная, самая нервная и малопредсказуемая — Хеллбой — встала на место.

— Он зол как черт, — шепнул Цумэ, чуть наклонившись к Энею.

Эней встал и пошел к дверце. Хеллбой был уже на ринге, в середине.

— Ты что же, щенок, — громко спросил он, — думаешь, что сможешь меня завалить?

— Тебя завалит твоя печень, — ответил Эней. — Я только подтолкну немножко.

— Cчитай, что твоя печень — уже паштет.

По команде рефери они схлестнулись. «Т-твою мать», — мысленно сказал Игорь. Он впервые такое видел. Двое на арене, смачно выдавая и получая на орехи, излучали чистую радость, у Хеллбоя даже запах, кажется, выровнялся. Зато от Зарембы на весь зал несло тёмной тухлой яростью. В отличие от большинства зрителей, распорядитель прекрасно понимал, что на ринге творится цирк. Белый клоун и рыжий клоун мутузят друг дружку воздушными шариками. Потому что будь хоть один удар нанесен — нет, не в полную силу, в треть силы, кто-то из бойцов был бы уже мёртв.

Поэтому когда Хеллбой провел серию из четырех ударов, в результате которой Эней оказался в углу — на решетке — на коленях — на полу вниз лицом, Заремба показался потрясённым.

Хеллбой поднял поверженного противника за шею и за штаны над головой — и вышвырнул через решетку прямо на Игоря и Мэй с Десперадо.

— Ну что, ты доволен! — зарычал он на Зарембу, подходя к двери. — Доволен наконец?!

— Давай, — сказал Игорь в ларингофон. Лучшей диспозиции им было уже не дождаться.