В чайник и обратно

А теперь мог. Теперь он наслаждался своим маленьким моментом тишины и спокойствия.

Но вот чего он ещё не знал, так это того, что ему придётся устраивать огурца в школу магии. И это будет не просьба. Это будет приказ.

Причём от самого императора.

Ну и что, что меня уже уличили в подделке документов? Они даже пальцем не погрозили. Только посмотрели на меня, пожали плечами и ушли.

— А теперь посмотрим, как ректор справится с этой задачей, — думаю я с ухмылкой.

Огурец-маг. Первый в своём роде. Да, похоже, этой школе ещё предстоит узнать, что такое настоящая магия… или хаос.

Но сначала нужно узнать, как там Дарья.

Ну, наверняка она сейчас где-нибудь в глуши, плачет, забившись в нору, боится своей же охраны, дрожит и жалуется на несправедливость мира.

Колдую фантом, отправляю его к ней, чтобы проверить, всё ли в порядке.

И тут…

— Не понял. Это что, Дарья?

Фантом возвращает картинку, и я замираю.

Дарья захватила империю степняков.

Империю.

Дарья.

За один день.

— Как?! Чёрт его подери, как?! — восклицаю я, хватаясь за голову.

Передо мной фантом демонстрирует церемонию коронации. Дарья, в полном парадном облачении, с короной на голове, принимает клятвы верности от целой армии степняков.

— Дарья?! — повторяю я, всё ещё не веря глазам. — Та самая Дарья, которая плакала от собственного отражения? Та, которая боялась собственной тени?

Я начинаю нервно ходить из стороны в сторону.

— Как?! — повторяю я снова, будто это поможет мне найти ответ.

Дарья. Империя. Корона. Легендарная армия степняков. И всё это за один день.

Чёрт. Может, я недооценил её? Или, наоборот, переоценил весь этот мир?

Глава 10

Уже второй час я наблюдаю за Дарьей и её ордой.

Она сметает очередных неверных, которые не признали её степную корону. Причём не просто сметает, а делает это резво, с боем, во главе армии степняков.

Это реально выглядит, как целое кино.

Несётся огромная орда, степняки с криками атакуют врагов, лошади топчут землю, стрелы разрывают воздух. А во главе этого хаоса — Дарья.

Дарья, укрытая магическим барьером, несётся на лошади, стреляя фаерболами налево и направо.

Каждый её удар превращает врагов в пепел, каждый её фаербол поджигает поле битвы. Она не просто командует армией, она вдохновляет её.

И я сижу тут, наблюдаю за этим зрелищем через фантом и думаю:

— Это точно та же Дарья, которая два дня назад плакала из-за пропущенного завтрака?

Её уверенность, её сила, её решимость — всё это выглядит настолько абсурдно, что я уже не знаю, смеяться или гордиться.

Дарья превратилась в воплощение хаоса. И, кажется, она находит в этом особое удовольствие.

У неё перекошенное от криков лицо.

Дарья, которой я когда-то знал, полностью исчезла. Вместо неё — степная воительница, чьё безумие, похоже, вдохновляет её орду ещё больше, чем её фаерболы.

Магические наряды из школы сменились на грубые шкуры и оборванные лохмотья, которые каким-то образом всё равно смотрятся устрашающе.

Лошадь? Конечно, у неё есть лошадь. Воронная, с диким нравом, увешанная тяжёлой бронёй. Кажется, эта лошадь готова крушить врагов так же яростно, как и её хозяйка.

Рядом с Дарьей несётся её сотня верных людей. Эти степные воины — не просто толпа, а элита. Они облачены в позолоченные доспехи, сверкающие на солнце, а их лошади тоже увешаны золотой бронёй.

И, конечно, корона.

На самой Дарье — массивная золотая корона, инкрустированная драгоценностями. Они переливаются всеми цветами радуги и сверкают так ярко, что враги, наверное, ослепляются только от одного взгляда.

Это зрелище... Как описать?

Дарья, на чёрной лошади, в золотой короне, в окружении своей элиты, кричит, кидается фаерболами, а за ней мчится орда.

— Это точно Дарья? — снова спрашиваю я сам себя, глядя на это безумие.

Она выглядит, как воплощение степного хаоса. Но, чёрт возьми, это как-то даже… впечатляет.

Единственный, кто в этой картине хаоса получал прям эстетическое удовольствие, был, конечно же, огурец.

С пивом в одной "руке" и фисташками в другой, он сидел, развалившись, как на трибуне во время зрелища. Ему это явно приносило удовольствие.

Возможно, он вспоминал свои собственные сражения. Возможно, просто болел за одну из сторон.

— Что думаешь, зелёный? — спрашиваю я, бросая на него взгляд.

Огурец отрывается от очередной фисташки, лениво поворачивает ко мне "голову" и ухмыляется:— Думаю, что Дарья неплохо так разошлась. Встречная орда скоро сбежит.

— От чего же? — интересуюсь, слегка прищурившись.

Огурец отпивает из кружки и, словно профессор, начинает объяснять:— Ну, смотри, орда степняков с Дарьей во главе — это как снежный ком. Чем больше врагов она сносит, тем сильнее её орда верит, что они непобедимы. Это заразительно. Встречная армия, когда увидит, что фаерболы летят точнее стрел, а Дарья орёт громче их генералов, начнёт паниковать. Ну и всё, потом побегут, как перепуганные курицы.

— То есть ты считаешь её тактику рабочей?

Огурец кивает:— Рабочей? Нет. Она безумная, но эффективная. Как и всё в этом мире.

И он снова отрывает фисташку. Я только качаю головой, наблюдая за этим зелёным стратегом, который, кажется, получает от всего этого больше кайфа, чем сам создатель хаоса — Дарья.

— Поясни, а как она смогла так быстро завоевать этих степняков? — спрашиваю я, хоть и у огурца, но всё же у огурца с большим опытом.

Он откладывает фисташку, делает глоток пива, хмыкает и начинает объяснять:

— У всех степняков, всех миров, есть особое отношение к мёртвым. Мёртвые для них — это не просто прошлое. Это сила, это предки, это традиции. А уж мёртвая армия — это вообще святыня. Они верят, что мёртвые никогда не предадут, не испугаются, не уйдут с поля боя.

— И? — подталкиваю его продолжить.

— А ты, умник, подарил им целую императрицу, которая сама может возглавить мёртвых. Мало того, что ты наделил её силой их множить, так ещё и магией своей с ней поделился, как понимаю?