В чужом доме
Шрифт:
— Да, лучше не стоит.
— Что ни говори, а у его отца свое дело. И все же я уверен, что он на тебя не донесет.
— Пожалуй.
— Ну, так как? — спросил Зеф. — Пойдем сегодня вечером? Я там буду между половиной седьмого и семью. Если хочешь, встретимся. Думаю, что и Доменк туда придет.
Несколько мгновений Жюльен молчал. Он взглянул на Зефа, и тот прибавил:
— Чего ты? Пойдем. Чем больше нас будет, тем лучше. Приходи.
— Ладно, — сказал Жюльен, — если мне удастся вырваться, приду.
До самого вечера он то и дело представлял себе комнату на Бирже труда. Он видел в ней представителя
Спустились сумерки, все разошлись, Морис поднялся в комнату, а Жюльен накладывал кокс в топку печи. Покончив с этим, он неторопливо умылся под краном во дворе и присоединился к Морису. Подошел к своему шкафу, открыл дверцу, заглянул туда, потом захлопнул дверцу и направился к постели. Морис перелистывал спортивный журнал. Жюльен остановился у окна и стал смотреть в темноту, из которой едва выступали очертания крыш. Из-за стены шел свет, там была улица Дюсийе. За нею начинался откос бульвара. Надо добежать туда, перейти по мосту через канал, проскользнуть садом, где стоит статуя Жореса…
— Что ты там увидел?
Жюльен вздрогнул и обернулся. Морис сидел на своей кровати, рядом с ним лежал журнал.
— Ничего, — ответил Жюльен.
Морис постучал пальцем по обложке и сказал:
— Я тут прочел одну статейку, в ней говорится о Джо Луисе, потом прочтешь. Ну, знаешь, и тренируется же он! Неплохая работенка, доложу тебе!
Жюльен не слушал. Он застыл посреди комнаты. И вдруг, почти против воли, спросил:
— Никуда не идешь?
— Нет. А почему ты спрашиваешь?
— Так, пустяки. Тетя Эжени просила меня заскочить к одной женщине, она живет там внизу, возле порта. Вот я и хочу сбегать туда. Тут дела всего минут на пять.
— Валяй, — откликнулся Морис. — Можешь идти, я не двинусь с места.
Он взял журнал и опять растянулся на постели. Жюльен вышел из комнаты. На лестничной площадке он на минуту остановился и посмотрел на дверь в столовую. Оттуда не доносилось ни звука. Он осторожно спустился по ступенькам и прошел по крытому проходу.
На улице было многолюдно. Мальчик, пригнув голову, быстро зашагал по тротуару, освещенному светом, падавшим из витрины, где все еще красовалась большая шоколадная пагода, потом осторожно заглянул в магазин. Госпожа Петьо обслуживала какого-то покупателя. Жюльен вернулся немного назад и на этот раз бросил взгляд на кафе «Коммерс». Не сводя глаз с освещенного окна, он подошел к нему вплотную. Позади занавесок двигались тени. Господин Петьо, конечно, был там. Поравнявшись с кафе, Жюльен на минуту замер, оглянулся, бросил быстрый взгляд на кондитерскую и пустился бежать.
Вскоре он, даже не оглядываясь, свернул на узкую и темную улицу Бьер. Навстречу ему шла пара. Мальчик замедлил шаг, потом остановился.
— Эй, куда это ты так спешишь? — спросил мастер.
Жена его рассмеялась и сказала:
— Какой ты любопытный, Андре, тебя это не касается.
— Мне нужно зайти к приятельнице моей тетушки, — пробормотал Жюльен.
Теперь засмеялся и мастер.
— Понятно, — сказал он. — Этой приятельнице лет семнадцать? Ну давай, иди быстрее, мы ничего не видели.
Мальчик поклонился и снова побежал. На повороте он оглянулся. Мастер и его жена еще
не дошли до Безансонской улицы. Жюльен поколебался, посмотрел налево: стоявший на перекрестке фонарь озарял откос бульвара и уступы чуть ниже центральной аллеи; затем Жюльен все же свернул направо. Теперь, когда он шел уже обычным шагом, то вдруг почувствовал, как ему жарко. Обогнув группу тесно прижавшихся друг к другу домов, он возвратился в кондитерскую.— Уже? — удивился Морис. — Быстро управился.
— Да… Никого дома не застал, — прошептал Жюльен.
Он опустился на постель. На душе было тяжело. И внезапно он ощутил груз усталости, давившей на плечи.
34
Каждое утро перед началом работы мастер смотрел на циферблат пирометра. Если печь раскалялась слишком сильно, он раскрывал дверцы. Если же, напротив, жара было недостаточно, он усиливал тягу. Жюльен расчищал топку и, когда требовалось, подбрасывал несколько лопат угля. Таким образом, когда господин Петьо начинал выпекать бриоши и рогалики, печь уже нагревалась до 210 градусов — это и была нужная температура.
Когда мастер в то утро бросил взгляд на циферблат, стрелка показывала меньше 120 градусов. Он постучал указательным пальцем по стеклу, стрелка вздрогнула, но осталась на месте.
— Черт побери, что случилось? — крикнул он.
Жюльен подошел, посмотрел на циферблат, затем перевел взгляд на посуровевшее лицо мастера.
— Не знаю, — пролепетал мальчик.
Андре уже схватил кочергу и распахнул дверцу топки. Морис и Виктор стояли позади Жюльена. Мастер помешал уголь, потом выпрямился и сказал:
— Печь погасла. Совершенно погасла. Весь кокс цел. Как это тебя угораздило?
— Я все делал, как обычно, шеф.
— Быть не может. Ты, верно, слишком рано закрыл трубу и уголь еще как следует не разгорелся. Или слишком смочил золу, ту, что высыпал поверх кокса. Вот незадача… Черт побери, хозяин тебе задаст!
— Да, нам предстоит услышать кошачий концерт! — вмешался Виктор.
— Не мели чепухи! — накинулся на него мастер. — За работу, быстро! Лепите рогалики, а ты, малый, поскорей опять растопи печь.
Направляясь к своему месту, он прибавил:
— Но, боюсь, тебе не удастся поднять температуру до двухсот десяти градусов, прежде чем сюда явится господин Петьо.
Жюльен судорожно схватил скребок и принялся расчищать топку. Еще не остывший кокс издавал едкий запах. Туча пепла поднялась в комнате.
— Так недолго и в трубочистов превратиться, — проворчал Виктор.
Когда бумага и дрова вспыхнули, мастер подошел к печи.
— Начинай подбрасывать уголь, — сказал он Жюльену.
— Еще рано, шеф, дрова погаснут.
— Черт побери! Делай, что тебе говорят, и не спорь.
Жюльен послушался. Мастер схватил жестяную миску. Вооружившись длинным остроконечным ножом, он быстро разрезал жир на куски и швырнул их в огонь. Вскоре жир затрещал и в трубе загудело.
— Должно быть, хозяина разбудит пожарная машина, — проговорил Виктор. — Это было бы неплохо. Пока он поговорит с ними, пройдет некоторое время, а это нам на пользу. Они пропустят стаканчик-другой, а печь между тем нагреется градусов на сорок.