В чужом клане

Удивление появилось и тут же схлынуло. Конечно же, я умел пить магию вместе с жизнью, это было и полезно, и приятно, и, конечно же, у меня были слуги. Перед мысленным взором промелькнул образ мранов, быстрых, верных, послушных. И голодных, всегда голодных…

Я поднял на советника взгляд, одновременно анализируя, что за магию он против меня применил. Ах, эти человеческие защиты, то слабее, чем мокрая бумага, то плотнее, чем броня мранов, такие же непостоянные, как и сами люди. Я чуял, что маг, стоящий передо мной, был силен, но барьер он поставил однослойный, предназначенный сдерживать других человеческих магов или обычных демонов. Какая неосмотрительность с его стороны.

Мгновенно сломать весь барьер я не смогу, а вот прорвать его в одном определенном месте будет куда проще.

Наши глаза встретились. Лицо человека дрогнуло. Неужели что-то понял?

Я вскочил на ноги, моя правая рука пробила барьер между нами, пальцы сжали горло. Сейчас, одно движение, и я вырву ему кадык…

Нет, не получилось — человек заранее укрепил свое тело ритуалами. Эта магия была старой, пустившей корни в плоть и кость, впитавшейся в кожу, и теперь боролась против меня.

Я оскалился, показав клыки, и направил силу в пальцы, продавливая защиту, сжимая горло человека все крепче. Раз вырвать кадык не получилось, я его просто задушу.

Руки человека, лицо которого уже начало багроветь, сперва вцепились в мои пальцы, пытаясь оторвать от себя, но потом, явно опомнившись, он освободил одну руку и сделал резкий жест. Барьер между нами пропал и концентрированная сила ударила меня в грудь.

У человека такой удар превратил бы ребра в костяную крошку, а все внутренности — в кровавую кашу, меня же заставил лишь пошатнуться и чуть ослабить хватку. Совсем немного, но противнику такой передышки хватило.

Меня подняло в воздух, пронесло через половину комнаты и впечатало в стену, на мгновение выбив дыхание из легких. Позади что-то хрустнуло — вероятно, камни кладки.

Кажется, я слегка недооценил этого мага…

Значит, продолжим уже по-серьезному?

Пожалуй, я не отдам слугам его выпитую оболочку. Такой соперник заслуживал места среди остальных моих трофеев, тем более что людей там еще не было.

Маг послал в мою сторону трехслойное плетение — я, с некоторым трудом встав на ноги, поймал его, закрутил в воронку и отправил обратно. И пока маг расслаивал получившееся заклинание, я вызвал в эту реальность Нити и успел сплести из них несколько Сетей.

— Паук, — пробормотал маг себе под нос, так тихо, что человек бы не расслышал. — Ну конечно! Следовало сразу догадаться.

Любопытно. Маг был не только силен, но и чересчур хорошо информирован, ведь, насколько я знал, люди пребывали в счастливом неведении о самом существовании моего вида.

И будут пребывать дальше, когда я убью этого мага и вернусь домой.

В комнате вдруг резко похолодало. Снежные разводы побежали по полу и стенам, воздух при очередном вдохе обжег льдом. Мои Сети одервенели, потеряв гибкость, и даже клей на них застыл. А через мгновение в воздухе повисли формы, похожие на осколки зеркала.

Значит, маг был адептом школы Отражений. Как интересно. Обычно люди не изучали этот раздел магии — слишком уж он противоречил их мягкой религии. Отражаясь в таких вот осколках, человек терял цельную душу — она разбивалась на столько же частей, на сколько было разбито изначальное отражение. Но маг был наивен, если думал, будто амраны не знали, как защититься от подобного. И не просто защититься, но и обратить магию Отражений на нападающего.

Я махнул рукой и часть осколков распалась на псевдо-стеклянные песчинки, вернулась к магу и ударила в его поспешно поставленный новый защитный барьер. Тот дрогнул, поддаваясь, становясь слабее. За первой волной песчинок пошла вторая — теперь они были крупнее, проникли сквозь барьер глубже, и на шее и лице мага появились кровавые полосы.

А вот и третья волна…

В этот момент один из оставшихся осколков, мною еще не использованных, качнулся в воздухе, и я поймал в нем свое отражение. Давние ритуалы защищали мою душу от этой магии, так что увидеть себя было безопасно.

Из причудливо изломанного фрагмента на меня, как я и ожидал, взглянул амран в стандартном мягкокожем облике…

По моему телу вдруг прошла дрожь…

И…

…И почему я выглядел так? Эта противоестественная гладкость и белизна кожи, эти залитые чернотой глаза, эти руки со слишком длинными и тонкими — паучьими — пальцами…

…Одержимость…

В прошлые разы было иначе, тогда моя внешность не менялась…

Так, не важно!

Я нашел взглядом советника. Третья волна псевдо-стеклянного песка оказалась сильнее двух предыдущих, била словно ударами хлыста, проламывая его защиту…

Нет, это тоже было сейчас неважно! Важно было другое!

— Кольцо! — крикнул я ему. Вернее, хотел крикнуть, но получилось лишь громкое шипение, хотя и смысл в нем угадывался.

Советник услышал и понял, но отреагировал не сразу — я почти физически ощутил его сомнение. Но мгновение спустя в воздухе все же блеснул металл, и моя рука взметнулась вверх, ловя брошенный предмет.

Я начал меняться в то же мгновение, когда пальцы сомкнулись вокруг кольца. Кожа рук потемнела, возвращая себе густой летний загар, когти потеряли черноту и втянулись, пальцы вновь стали нормальными.

Я торопливо вернул кольцо с черным нихарном на место и облегченно выдохнул — я полностью стал собой. От одержимости остались лишь воспоминания о мыслях демона, ну и разрушения, понесенные комнатой.

Третья волна магической атаки на советника исчезла в тот же миг, когда я поймал кольцо. И он, растрепанный, в одежде, местами пропитанной кровью, замер, опираясь рукой о стену, тяжело дыша и не сводя с меня дикого взгляда.

Похоже, что такого результата «беседы» не ожидали мы оба.

Глава 19

— Неосмотрительный… — сказал я и закашлялся — звуки человеческой речи все еще ощущались чужими. — Неосмотрительный поступок, господин советник. Я ведь мог вас и убить.

Тот встряхнулся, будто мои слова вырвали его из ступора. Осторожно убрал руку от стены, пошатнулся, нетвердой поступью подошел к креслу и почти упал на сиденье. Провел рукой по лицу и несколько мгновений с удивлением разглядывал свою ладонь, покрытую кровью. Потом посмотрел на меня.

Его взгляд больше не был диким, теперь в нем появилась расчетливость политика, который, столкнувшись с неожиданностью, в первую очередь подсчитывает, как она повлияет на его положение, как может помочь или помешать достижению поставленных целей.

— Я действительно недооценил силу вашей наследственности, господин Менхард, — сказал он ровным тоном. — Полезное напоминание того, как вредна излишняя самоуверенность.

— Зачем вообще было забирать мой амулет? — не удержался я. — Я же предупредил вас, чем это может закончиться.