В чужом обличье

Реймонд вообще хотел вырулить тему на деда и мастера Светлу, послушать слухи, так сказать, чтобы определиться с линией поведения в данном вопросе. Просто так отказываться и отсылать Светлу прочь тоже было опасно, а ну как что заподозрит? Вдруг у неё с дедом что-то было за эти четыре года, пока Реймонд учился в Вагранте? Да даже если и не было, помощь мастера-целительницы может потом пригодиться, а какая помощь от смертельно обиженной отказом влюблённой женщины? Как наколдует что-нибудь лечащее… от жизни, и всё, здравствуй склеп и каменное надгробие.

Но и перебивать Эйкоса, вошедшего в раж, тоже не годилось.

— Эй, ты зачем меня ударил? — закричал один из горцев, которого Эйкос задел рукой.

— Мой друг просто увлёкся, — миролюбиво заметил Реймонд, на всякий случай.

Помогало в одном случае из пяти, но вдруг? Не вышло.

— Ты меня аскарбил! — и горец нанёс удар.

Эйкос даже не подумал уклоняться, хотя и мог. Кулак приехавшего развеяться горца врезался куда-то в район груди, и тут же Эйкос ответил. Стол хрустнул, и горец обмяк, залитый кровью и супом.

— Да ты смерти ищешь! — вскочили ойстрийцы, хватаясь за оружие.

— Бери их, а я побью этих грыховых невест, — пробасил Эйкос, поднимаясь.

Надвигавшиеся дружки получившего своё пастуха приостановились на мгновение, но затем двинулись дальше. Ростом и мощью они лишь немногим уступали Эйкосу, а численность — пятеро против одного — придавала им уверенности. Но даже будь там только один против пяти Эйкосов, вряд ли он отступил, после прозвучавшего оскорбления. Которое к тому же обычно смывалось только кровью. И Реймонду оставалось только гадать, с чего бы это приятель сразу так завёлся.

— Н-на!

Эйкос ухватил массивный стол за ножку и метнул его в пастухов, а Реймонд едва не прозевал выпад: до того изумился. Столы специально делались массивными и тяжёлыми, чтобы ими не кидались, чтобы их труднее было сломать и так далее. Скамейки были прибиты к стенам и полу, с той же целью.

Но Эйкос справился.

— И нож у тебя говно! — заявил он громко, прыгая на стол.

Пастухи снизу захрипели, Эйкос же переломил лезвие, словно тростинку. Реймонд отпрыгнул вбок, присел, подбивая ногу ближайшего ойстрийца. Тот ничего не заметил, пронзая лезвием иллюзию самого Реймонда.

— Да вы очумели, убивать за пролитый суп! — гаркнул Реймонд, выпрямляясь с подобранным с пола длинным кинжалом.

На него надвигались двое, третий лихорадочно заряжал пистоль. И изрыгал при этом проклятия на ойстрийском. Правда, к ним уже подходили несколько горцев из числа других посетителей харчевни, которым тоже не понравились действия ойстрийцев.

В общем, всё стремительно перерастало в массовую драку.

— Звэйся! — крикнул Реймонд, кидаясь вперед и напарываясь на мечи.

Разумеется, это была лишь иллюзия, а настоящий Реймонд стремительно присел, выходя из поля зрения ойстрийцев, и метнулся понизу им во фланг. Укол в запястье, и пистоль звякнула о пол, а Реймонд тут же добавил кулаком по шее, отбрасывая третьего ойстрийца на пастуха, пострадавшего первым. Суп продолжал растекаться по полу, а сам Реймонд снова пригнулся, едва не упал.

— Вот так! — удовлетворенно заявил Эйкос, отряхивая руки.

Многострадальный стол снёс двух других ойстрийцев, едва не сбил с ног служку и вызвал могучий вопль хозяина харчевни:

— Вы что творите?!

Реймонд оглянулся, только теперь увидев, что вышибала-охранник сидит, прислонившись к стене, и держится за разбитую голову. Видимо, его пастухи ударили сразу, чтобы не мешал «веселью», и только потом побежали на Эйкоса.

— Такое смывается только кровью! — заявил с пола один из пастухов, силясь встать.

— Эйкос, ты чего? — крикнул кто-то из посетителей.

— Я, панимаешь, встретил друга, которого не видел четыре года, рассказываю ему о своей мечте и мудрости короля Гарриша, а эти, панимаешь, не выдержали и в драку полезли!

— Ты задел его! И назвал нас непростительно!

Реймонд фыркнул, вспомнив, как они смущённо хихикали, слушая пошлую историю про жадную бабу, решившую соблазнить грыха и заставить на себе жениться и помогать по хозяйству, но в итоге оставшейся в одиночестве и с, кхм, пострадавшим от грыховых размеров телом и домом.

— Да потому что грыховы невесты вы и есть! — крикнул Эйкос зло.

Драка вспыхнула по новой, и минуту спустя дралась уже вся харчевня, так как второй бросок стола Эйкоса задел ещё кого-то из приезжих, помимо ойстрийцев, к которым тоже прибежала помощь. Реймонд, ловко прикрывшись иллюзиями, присел, почти упал, и быстро-быстро отполз к мешку Эйкоса. Сам кузнец был неподалёку, могучими ударами разбрасывая всех, кто приближался.

— Ты чего? — заорал ему в ухо Реймонд.

Почуял удар, уклонился от него и без затей пнул нападавшему между ног, после чего добавил коленом в зубы и прямым в грудь. Вышло не очень, противник уклонился, и Реймонд саданул кулаком прямо по каменной стене. Правда, и нападавшему не поздоровилось: он злорадно оскалился и утратил бдительность, за что и поплатился сразу же.

— Убьёшь ведь, — пробормотал Реймонд.

— Ничаво, — отозвался Эйкос, — пусть не лезут!

Кто-то попытался повторить подвиг кузнеца, но даже втроем поднять и добросить до Эйкоса стол у них не получилось.

— У них оружие! — Реймонд парировал удар, снова пнул в ответ.

— Эх-ма! — Эйкос подхватил мешок и саданул им мечника, судя по виду из Латии.

Тот осел кулём, об него моментально споткнулись ещё двое, и образовалась небольшая куча.

— Валим отсюда, пока стража не набежала! — крикнул весело Эйкос.

Но он опоздал: секунду спустя эта самая стража и появилась. Трое крепких молодых горцев и с ними четвертый, постарше: командир отряда. Реймонд почему-то ожидал увидеть среди них Лукаса, но тот, видимо, так и застрял на пограничном посту. Из-за особенностей местности, Нуандиш, хоть и находился в сердце гор, а всё равно выступал в роли границы. Из-за этого городская стража одновременно изображала из себя и пограничную, и высылка на внешние посты выступала своего рода наказанием. Реймонд знал это, но немного позабыл, а сейчас вот вспомнил и подумал с легким сожалением, что надо было навестить Лукаса.

— Всем оставаться на своих местах! — провозгласил хриплым басом сержант.

Первый из пытавшихся улизнуть через черный ход влетел обратно, получив пяткой копья в живот. Вошли ещё трое стражников, и Реймонд слегка приободрился, так как одного из них он знал. Баграс практически не изменился, хотя и был на год старше Реймонда, и всё так же любил сыр. Молниеносное движение рукой, практически незаметное, практически на глазах сержанта, и Баграс стал на головку сыра богаче. На его слегка пухлом, словно бы сонном лице при этом ничего не отразилось.