В Дикой земле

Книга раскрылась и индиговое перо застрочило по бумаге, занося координаты, характеристики, всё, что Тобиус мог уловить.

— В Вестеррайхе мы, маги, все подобные явления устранили полностью, куда бы они ни вели. Это опасно, мало ли что может полезть оттуда. И лезет, кстати. — Жёлтые глаза опустились на гигантские следы, чтобы перо зарисовало и их тоже, с метрикой. — Я даже знаю, что за измерение лежит по ту сторону.

— Мр?

— Измерение Кошмаров. Древние называли этот слой реальности, в котором скапливается энергия страхов, плещущихся в подсознании разумных существ, Идом. Всякое существо, когда-либо видевшее дурной сон, подпитывало им Ид и формировало его реальность. Мир, где ужасно всё, представля… а ну сидеть!

— Ф-ф-ф-р-р-р-р-я-я-я-!

— Никаких «посмотреть»! — выпучил глаза Тобиус, обеими руками стараясь удержать компаньона в сумке. — Смерти хочешь?! Да по сравнению с Идом Дикая земля — это просто парк для прогулок! Успокойся же!

С горем пополам Лаухальганду удалось успокоить и удержать.

— Пойдём отсюда.

— Фря?

— А чего ты от меня ждал? Я никогда не был силён в магии Пространства и ничего с разломом сделать не смогу. Разве что погибну, когда и если что-то ещё выберется сюда. Старые книги утверждают, что в Иде абсолютно все формы жизни являются смертоносными чудовищами, враждебными человеку и любому другому существу отличной от их природы. Большие, малые, ужасные и обманчиво безобидные, все — чудовища, рождённые ужасом живых душ. Ужас пропитывает всю реальность Ида, воздух, почву, воду. И прёт сюда, уродуя нашу реальность. Совсем немножко, правда, но… уходим, пока не отравились!

* * *

Болото зимой выглядело ещё хуже, чем в иной сезон. На затопленных территориях, поросших чахлыми, болезненными деревцами даже самый свежий снег превращался в лоскутное одеяло тёмных и светлых пятен влаги. Холода скрепили хлюпкую грязь, заковали в лёд лужи, кочки, сделав почву более проходимой, но и более опасной тоже. За те дни, что солнце радовало мир своим ликом, грязь немного подтаяла, но снег не исчез и теперь коварство топи преумножилось в разы.

Тобиус внимательно изучил место, к которому шёл три часа сквозь редевшую чащу. Болотные духи, а также мелкая нечисть, которая всегда селилась в топях, спали, как и было положено зимой. Это значило, что не попытается утянуть на дно тинник, что не подсечёт пяточное сухожилье водохлёстка, не вырвется из-под воды голодный уболоток.

Серый маг выломал себе длинную палку чтобы проверять путь, и пошёл, переступая с кочки на кочку, через валявшиеся замшелые стволы и сквозь засохшие стебли камыша. Целью его похода была невысокая усечённая пирамида, стоявшая посреди топи; издали получалось рассмотреть только общие очертания, но подробности тонули в туманной зыби.

По мере приближения силуэт её всё явственнее проступал, стал виден рисунок кладки разновеликих блоков, создававших на удивление правильный абрис и гладкие плоскости стен. Вскоре удалось лучше прочувствовать размеры здания, — не столь уж велико оно было, всего-то десять шагов [21] в высоту, не больше. И всё же, чтобы сложить такую кучу камней на топких почвах, да не позволить ей просесть, у строителей в рукаве должно было иметься несколько хитростей.

21

Около 8 м.

Пирамида зиждилась на островке более-менее твёрдой, как казалось, почвы, покрытой снегом, из-под которого местами торчали стебли отмерших трав, а по периметру этого островка, очерчивая правильный круг с радиусом в примерно пятьдесят пять, пятьдесят шесть шагов [22] , стояли некие конструкции. Они напоминали фрагменты каменной стены, павшей под натиском времени, но таковыми являться не могли. Слишком схожими выглядели эти нагромождения, слишком аккуратную пунктирную линию держали, слишком одинаковой высоты были. На них стояли прогоревшие свечи, а под ними, как под алтарями, лежало всякое: скелеты, мумифицированные останки, пучки всяких растений и чьей-то шерсти, ожерелья из клыков и когтей, пустые глиняные плошки грубой лепки. А ещё была кровь. Её бурыми подсохшими потёками кто-то щедро покрыл те стороны блоков, что смотрели на пирамиду; засохшая кровь чернела и в посуде.

22

Чуть более 45 м.

У места сего была тяжёлая маслянистая аура, напоминавшая воздух, что витал над мясными рядами. Тобиус даже подумал, что два явления столь угнетающей природы, это, пожалуй, слишком много для одного дня. От пирамиды же, кроме крови, тянуло ещё и магией. Медленная гурхана наполняла эти ровные грани, нетронутые приставучей зеленью, но покрытые плёнкой влаги от стоявшего там тумана. Угловатый портал входа был открыт.

Никаких чар, никаких стражей, ничего, чем волшебники так щедро окружали важные для них места. Усечённая пирамида просто излучала ровный магический фон неясной, мрачной природы. Как и вода, гурхана может быть разной: горячей, холодной, быстрой, застоялой, чистой или отравленной. Гурхана этого места… возможно, Тобиусу казалось из-за бурых разводов на камнях, но она отдавала мерзким послевкусием мёртвой, стухшей крови.

Сразу за аркой прохода безраздельно царствовал мрак, и туман, облизывавший пирамиду со всех сторон, делал видимость лишь хуже. Тобиус, что стоял в десяти шагах, глядел во мрак как в нечто неотвратимое. Конечно же, он мог взять и немедленно уйти, но что-то там, впереди, беззвучно, ненавязчиво манило. И то не было наваждение, чужое влияние, чары, о нет, то было его собственное родное любопытство.

— Что нам диктует здравый смысл? — по сложившейся уже дурной привычке, пробормотал маг в пустоту.

— Мряу! М-м-м-м-р-р-ря! — тем не менее последовал ответ.

— Верно, верно, убираться подобру-поздорову… вот только раньше мы его никогда не слушали и есть ли смысл начинать теперь?

В окружении дюжины светящихся мотыльков Тобиус осторожно ступил под свод пирамиды, крепко сжимая в руке жезл. Ничего вокруг не переменилось. Разве что струи тумана заскользили ретивее, но да этого волшебник не замечал.

Всё внутреннее пространство пирамиды занимало единственное помещение, повторявшее внешнюю форму постройки, — плоский потолок и наклонные стены, толщина которых, впрочем, была очень впечатляющей. Всюду серел всё тот же каменный блок, разновеликие куски были подогнаны друг к другу идеально, пол ровный и даже чистый, ни единого зазора, ни трещины, ни изъяна.

Слева и справа в стенных нишах, превышавших человеческий рост в полтора раза, стояли на каменных тумбах кувшины красной яшмы. Три с одной стороны и ещё три — напротив. Каждый венчала крышка в виде грубо слепленной бараньей головы. Письмена на яшмовых боках к удивлению Тобиуса показались знакомыми. А вот смысла никакого они не несли. По крайней мере для человека. Символы перемежались столбами и строками, образовывавшими клетку. Попытка проникнуть взором внутрь кувшинов ничем не увенчалась, те оказались непроницаемыми, а вскрывать непроницаемые для чар сосуды было такого калибра ошибкой, после которой многие любознательные волшебники оканчивали существование неким не всегда понятным, но наверняка очень болезненным образом.

— Это разве же не письмена Беглецов [23] ? Некоторые, во всяком случае. Но они так не пишут… вот этот символ я не знаю, и этого, и этого тоже.

Осмотрев все кувшины и тщательно перенеся написанное на них в книгу, волшебник перешёл к главному предмету внутри мавзолея. И он уже понимал совершенно точно, что попал именно в мавзолей. Напротив входа под наклонной стеной стояло нечто, напоминавшее алтарь, на котором покоился яшмовый саркофаг. Подле него не было такого мерзкого безобразия, как снаружи, никакого ритуального мусора, никакой крови. Зато над испещрённой знаками крышкой возвышалось каменное изваяние поразительного уродства.

23

Взбунтовавшиеся против своих господ эльфы-рабы, сбежавшие из Далии тысячи лет назад и принесшие людям магическое знание. Ныне зовутся эльфами Лонтиля.

Кто-то когда-то постарался, чтобы изобразить в мельчайших деталях мохнатое чудовище с торсом человека и головой круторогого овна, чей рот был распахнут в острозубом оскале, а язык извивался. В когтистых пальцах «овнолака» лежала ровная каменная табличка, служившая лишь подставкой для настоящего артефакта, — расстеленного на ней отрезка чьей-то сухой шкуры с нашитыми поверх внутренней стороны узкими костяными пластинками. Каждую украшала гравировка в виде столбцов символов, вскрытых кровью. Именно от этого странного предмета исходила тяжёлая магическая сила, пропитавшая сами камни вокруг.