В Дикой земле

— Нравится? — спросил незнакомец, паря подле Тобиуса, заложив узкие ладони за спину.

— Это… впечатляет. Немного непривычно, никогда не видел таких зданий, таких суден.

— Всего лишь один полис из многих. Сердце обширной цивилизации магов и учёных, которая находится под угрозой. Десятки миллионов жизней под защитой великих Господ, чья ноша тяжела, но благородна.

— Это прекрасно, — согласился волшебник, рассматривая великий город и бескрайние леса, простиравшиеся за его пределами; горную цепь на севере. — Не похоже, что что-то не так. Отсюда не приглядеться, но кажется, процветание…

— Посмотри ближе, коль желаешь.

Незнакомец повёл рукой, и они оказались посреди оживлённой улицы, запруженной народом. Пёстрым, многоликим народом. По солнечному городу мимо особняков и дворцов из разноцветного мрамора, мимо дивных растений, пришедших словно из иных миров, мимо статуй… статуй… Тобиус потёр веко, глаза докучали всё ощутимее. На улицах города было много жителей, — людей и нелюдей. Серый маг шёл подле незнакомца, часто оборачиваясь, провожая взглядом существ, которых никогда прежде не видел, и тех, что как он знал… откуда-то… тех, что давно вымерли.

— Гармония и идиллия, — говорил незнакомец. — Вот, чего мы достигли под мудрым и любящим предводительством Господ. Прекрасная сияющая империя, объединяющая народы всех мыслимых форм в едином стремлении к славному и светлому будущему. Но один человек не может, не желает принимать такого уклада. Он движим жаждой всё это изничтожить, чтобы самому властвовать и владеть просторами поднебесного мира. И сколь сильны бы ни были наши Господа, в этот раз без помощи им не выстоять. Поэтому через меня, своего скромного слугу, они взывают к тебе о помощи.

— Ко мне? Но почему?

Незнакомец сорвал с дерева, росшего под дворцовой стеной, крупный продолговатый плод с шипами, легко разломил его, с хрустом освобождая дивный аромат и благоуханье, предложил половину Тобиусу.

— Потому что у тебя есть шанс одолеть зло. Небольшой, но есть. У других шанса противостоять Узурпатору нет, но у тебя есть.

Волшебник не донёс дар до рта, в сомнении скривил губы, нахмурился.

— Вы говорите о судьбе? О предназначении? Я не верю в подоб…

— Нет же, — поспешно воздел раскрытую ладонь незнакомец, — Господа не верят в предназначение! Господа не верят в избранность, о странник. Господа верят в шанс.

— Не понимаю.

— Здесь, — рука остроухого медленно протянулась к голове Тобиуса, замерла на пару мгновений, словно её хозяин спрашивал разрешения, и коснулась волос на темени, — здесь лежит отметина. Удар, нанесённый клинком Владыки Хаоса и Повелителя Рока, уже подрубил твою Путеводную Нить по воле древних и пагубных сил, прислужников Узурпатора. Сам ты этого можешь не помнить, или не понимать…

— Король Дикой Охоты.

Благостная расслабленность, тёплым туманом заполнявшая часть его естества, рассеялась на миг, позволяя проявиться образу из недалёкого прошлого, и серый маг как наяву узрел пред собою закованного в древние латы всадника, верхом на мёртвом коне, узрел оправленный в обруч короны расколотый череп и страшный меч, воздетый над тем венцом.

— Я помню его.

По лицу незнакомца скользнуло искреннее беспокойство.

— И верно, это тоже его имя, и оно, и тысячи иных в разные эпохи в разных частях мира или миров. Хаос Непредсказуемый, Рок Неотвратимый, не кто-то он, но что-то, явление, поглотившее многих великих, сделавшее их частью себя самого. Ему указали на тебя, о странник, и Король подсёк Нить у корня.

Глаза мага всё сильнее чесались, и он всё сильнее тёр их. При этом, слушая, Тобиус думал, что его, наверное, всё это должно было волновать не в пример сильнее. Волнений не было однако, лишь небольшое и неясное беспокойство.

— И что это значит?

— Что жизнь твоя оборвётся раньше положенного. Повреждённая Нить ослабнет, истончится, и ты погибнешь какой-нибудь страшной смертью. Поверь мне, о странник, я знаю. Они, слуги Узурпатора, его миньоны, развлекаются этим испокон веку, коверкают жизни смертных, вовлекая их в свою игру, те погибают, перерождаются в марионетки, а потом погибают вновь.

— Не понимаю, зачем?

Незнакомец вздохнул:

— Ради игры, которую они ведут на потеху своему властелину. В ней нужны не обычные фигурки, а особые. Игра сложна и жестока, не всякая фигурка имеет даже малый шанс дойти до конца игровой доски.

— Чтобы сделать такую фигурку, они…

— Ломают судьбы. Ты, о странник, не проживёшь спокойную долгую жизнь, которую мог бы прожить, их затея наверняка обернётся для тебя великой утратой и великой мукой, ты познаешь страх, разочарование, ненависть и смерть, отдашь всё, чем дорожил когда-либо. Так было с многими до тебя, но после тебя иных таких не будет. Время игры выходит наконец-то…

Тонкая рука совершила плавное движение, возвращая их назад в светлую залу.

— Смерть и перерождение уготованы тебе, чтобы был продолжен путь не слабым человеком, но порождением хаоса, шестерёнкой, блуждающей по механизму мироздания без привязки, появляющейся то там, то тут и заставляющей другие шестерни вращаться так, как вращаться они не должны.

— И что теперь?

Тобиус оглядел красивых людей, что отложили свои дела и стали теперь вдоль бортика гигантского бассейна, молчаливые, но с лицами светлыми и улыбками благостными.

— Господа послали меня, чтобы просить о помощи и предложить помощь.

Незнакомец прошёл к лестнице и медленно погрузился в бассейн по пояс. Вода, наполнявшая этот обширный резервуар, была призрачной и чистой, но светилась нежно-голубым. Блики света танцевали в ней, фантастическую пляску и мягкий пар с запахом лавандового масла наполнял воздух вокруг.

— Помощь, о странник, Господа просят о ней и предлагают её. Позволь нам помочь тебе, чтобы ты помог нам. Ступи в эти священные воды, благословлённые слезой Солнца Глубин, — руки незнакомца в жесте благоговения вознеслись к потолку, с которого взирало око кракена, — и пройди омовение. Всё старое будет смыто с тебя: старая судьба, старая плоть, копоть, пачкающая душу. Обратно ты выйдешь уже иным существом, благословлённым новой формой, истинной мощью и славой. Ты взойдёшь на этот престол и примешь бразды правления. Абсолютная власть и шанс на величайшее будущее из всех возможных…

— Имя?

— Что? — опешил незнакомец.

— Имя. Ты не спросил моего имени, Тобиус, и своего не назвал. При всём, что было сказано и увидено, не могу я просто довериться тому, чьего имени не ведаю. Как тебя зовут?

Остроухий усмехнулся.

— У меня так давно не спрашивали об имени, что я и забыл его вовсе. Таков удел скромного слуги, наверное… Имя… Чу’Ла. Да, так меня зовут…

Глаза болели. Давление в них росло, кровь приливала, наполняя капилляры. Радужки горели янтарными углями, кровь, собравшаяся вокруг них, стала походить на огненную кайму и сквозь неё волшебник огляделся. Картина двоилась пред ним, словно два образа накладывались один на другой, просвечивая, поочерёдно выступая на более плотный план реальности.