В добрый час! Гнездо глухаря (сборник)

Егор. Но не друг детства. Я бы на вашем месте избежал.

Судаков. Думаешь?

Егор. Пусть Наталья Гавриловна сходит. Это и прилично, и…

Судаков. Считаешь?

Егор. Безусловно. Да и Пров, наверное, проводит товарища.

Судаков. Голова у тебя!

Егор. Какая там голова… Я к вам за советом.

Судаков. Выкладывай.

Егор. Какой-то гадкий слушок возник: будто Коромыслов меня к себе забрать хочет.

Судаков. Быть не может!

Егор. Я сам ахнул.

Судаков. Так ты откажись наотрез.

Егор. Конечно. Но если приказным порядком? Вот чего боюсь.

Судаков. Ой-ой-ой… Я без тебя просто уже не могу.

Егор. А я? Я же с вами как за каменной…

Судаков. Конечно, против Коромыслова не попрешь.

Егор. Посоветуйте, как вывернуться, если…

Судаков. Ой-ой-ой… (Задумался.) В общем-то лестно! Коромыслов заметил, к себе берет. Это, Егор, большое движение. Нет, ты не расстраивайся. Тут, брат, наоборот. Слушай! А вдруг тебя на место Хабалкина?

Егор. Да что вы! Мне же всего двадцать девять.

Судаков. Именно. Сейчас порядочную молодежь ищут. У нас в батарее комбату двадцать два было.

Егор. Нет-нет. На это место вы в самую точку.

Судаков. Ты молод, тебе вперед идти. Это я так сначала, из эгоистических чувств. Я не о себе, о тебе должен думать, о деле. Я уже под гору, а тебе в гору.

Егор. Замечательный вы человек, Степан Алексеевич.

Судаков. Я прост. Вот и все мои достоинства.

Егор. В наше время это качество, может быть, самое ценное. А то говоришь с человеком и понять не можешь, что он в это время думает, как внутри себя на твои слова реагирует.

Судаков. Да, развелась такая порода… Погоди! Так ты, может быть, с ним и во Францию покатишь?

Егор. Так ведь всего-навсего слух.

Судаков. Раз слух пошел, значит, где-то думают… Искра, стало быть, тоже с тобой укатит. Без жены нельзя, и ей полезно. Авось оживится. Какая-то она последнее время квелая, ты извини меня, на монашку смахивает.

Егор. Думаю, работа влияет. Разгребает весь этот мусор…

Судаков. Нет-нет, работа нужная. Знаешь, сколько еще везде всякой сволочи понатыкано… Защищать людей надо.

Егор. Это, конечно, дело святое, но, видимо, не по ней. И переживает она очень.

Судаков. Да, по нашим временам странная… Я-то, грешник, тоже внука или внучку не против, приятные они, канальи. Вчера к Рябинину на работу пацан пришел, внук. Уже в пятом классе в рисовальной школе… Ну ладно, дело сделано. Твое дело.

Егор. Внук будет, Степан Алексеевич, если не сейчас, то через пару лет, обещаю. (Смеется.)

Судаков. Ей-то уж двадцать восемь стукнуло.

Егор. Не прозеваем. Я сам хочу. Но все терпеть приходится. Вертишься, вертишься…

Судаков. Не жалуйся, Егор. Темп жизни сейчас хороший взяли.

Искра (входя). У меня, папа, к тебе просьба.

Судаков. Дома-то можно пощадить?

Искра. Несложная. Ты Волчкова знаешь?

Судаков. Какого еще Волчкова?

Искра. Он в вашем ведомстве работает счетоводом.

Судаков. Ты меня смешишь. Ну откуда я могу знать наших счетоводов, откуда? Что я, по канцеляриям, по бухгалтериям бегаю?

Искра. Может быть, именно он тебе зарплату начисляет.

Судаков. Искра, ты глупа до невозможности. Зарплату мне государство платит, а не счетовод. Не надо мне тыкать в нос моим высокомерием, проще меня поди поищи. Что тебе этот Сверчков сказал?

Искра. Ничего не говорил, я в глаза его не видела. Он письмо в газету прислал.

Егор. Вот она – всеобщая поголовная грамотность!

Искра. Ему полагался ордер на квартиру. Уже выписали, он вещи упаковывал, а в последний момент совершенно несправедливо ордер передали другому, по фамилии Копытко. И все зависит от какого-то Дударева.

Судаков. Ох, этот Копытко! Больно ведет себя прытко.

Егор. Я краем уха слышал это дело, Степан Алексеевич. Понимаете, Копытко… да, излишне суетлив, но человек дельный, необходимый.

Искра. Кому полагается ордер – Копытко или Волчкову?

Егор. Понимаешь, Искра, дом наш ведомственный, и в первую очередь поощряют наиболее нужных, перспективных, создают им условия.

Искра (перебивает). Волчков пишет: у него жена рентгенолог, четверо детей, старуха мать восьмидесяти лет…

Судаков. Тихо-тихо-тихо! (Снял телефонную трубку, набрал номер.) Здравствуйте! Попрошу Дударева Николая Кузьмича… Здравствуй, Микола, извини, что беспокою… Да, я, Судаков. Слушай, там у какого-то нашего… (Искре.) Как его фамилия?

Искра. Волчков.

Судаков. У Волчкова ордер на квартиру этот жук Копытко из-под носа выхватил. Разберись, пожалуйста, некрасиво получается… Ну притормози пока… Ну спасибо… Что?.. Ага, постараюсь… Думаю, удастся, загляни через пару дней… Не могу говорить, у меня тут деловой разговор. Будь здоров! (Положил трубку, снова снял ее и набрал номер.) Алло! Ковшов, это ты?.. Привет, Иван Францевич, это я, Судаков… Конечно, узнал. С твоим басом был бы ты раньше протодьяконом в соборе… Нет ли у вас там завалящей путевки в Карловы Вары?.. Ты пошарь, может, кто отказался или уже помер, узнай… На этот или на тот месяц. Постарайся, нужный человек… Ну, благодарю заранее. Что?.. А?.. Попытаюсь… Как-нибудь пихнем… Звони в конце недели… А?.. Говорят, сырая гречневая крупа помогает… Мелко-мелко жевать и глотать… Пока! (Положил трубку.) Ну их всех к черту! (Искре.) Вот тебе легко просить за Волчкова, Сверчкова, Пучкова, а я теперь Ковшову должен куда-то его поганого племянника устраивать. Племяннику этому только в грузчики, а в грузчики он не хочет, он хочет в аспирантуру. А Дудареву Николаю Кузьмичу ни больше ни меньше, как в Карловы Вары с женой приспичило, у них пищеварение не то, что надобно, чтобы в три горла жрать… Все!.. Не могу, опротивело… Ты вот скажи мне, Егор, что это происходит? Что это за вторая сигнальная система образовалась? Ты мне – доски, я тебе – гвозди, ты мне – кооперативный пай, я тебе – «Жигули» без очереди. Ты мне… И не то чтоб в серьезных делах, до мелочей дошло, до бесстыдства. Ты представляешь, звоню я нашему завхозу, говорю: «Ковер в кабинете смени, протерся, плешь посередине, стыдно перед гостями». А он мне: «Степан Алексеевич, нельзя ли мне по совместительству складским сторожем числиться на полставке?» Я его по-солдатски так шуганул, век помнить будет. И что замечательно? Ковра он мне так и не заменяет, собака. Секретарше сказал: «Срок не вышел, по закону нельзя». А?.. А дай я ему эти полставки, так можно будет, и именно по закону. Хоть все ковры переменит. И самое-то гнусное – я незаметно этим блатмейстерством сам испоганился. (Дочери.) Ну иди. Да, погоди, слушай. Тебе, кажется, Франция маячит.