В долине Маленьких Зайчиков

Теперь Праву молчал не потому, что ему нравилось разыгрывать пришельцев. От ярости он не мог разжать зубы, пот выступил на лбу и скулах.

– Потеешь, дикарь? – добродушно усмехнулся Анчипера.

Праву не сдержался. Он даже не успел понять, откуда взялись у него эти слова. Никогда он не был приверженцем непристойной ругани и даже в мыслях краснел, когда грубое слово приходило на ум. Сейчас он обрушил на побледневшего Анчипера и его спутников поток отборнейшей брани. Появись перед ними настоящий снежный человек, они бы не были так удивлены. Ноги их будто приросли к снегу, словно примороженные. Они не могли сделать и шагу назад, пока Праву не умолк.

– Кто ты такой? – с удивлением спросил наконец один из спутников Анчиперы.

– Праву!

– Он! – почему-то шепотом произнес Анчипера, и лицо его искривилось. – Историк! – Неожиданно легко для своего грузного тела он быстро повернулся и бросился прочь. Спутники последовали за ним.

Праву повалился на снег и хохотал до тех пор, пока непрошеные гости не скрылись за седловиной.

Вот когда удалось увидеть этого Анциферова! Значит, он все еще работает на дороге и продолжает «промышлять» по оленеводческим бригадам.

Утром на смену Праву пришел Инэнли.

– Знаешь, ночью здесь были гости, – сказал ему Праву.

– Волки? – испуганно спросил Инэнли.

– Хуже, чем волки.

Инэнли озадаченно уставился на Праву.

– Двуногие звери, которые нам мешают жить. Слышал про такого Анчиперу?

– Слышал, – кивнул Инэнли. – Это он давал дурную веселящую воду Арэнкаву и Мивиту.

– Он и был здесь, – сказал Праву. – Убежал.

– Он боится тебя? – спросил Инэнли.

– Не только меня, – сказал Праву. – А всякого честного человека.

– Он же русский, – с укоризной произнес Инэнли.

– Такие, как Анчипера, недостойны называться русскими, – сказал Праву. – Я добьюсь, чтобы его убрали отсюда.

Праву, чтобы не терять времени, решил добраться до автомобильной дороги на тракторе. Он хотел вернуться в стадо не позднее чем на следующий день.

Кэлетэгин отцепил трактор от домика.

Тракторист был чем-то расстроен и все делал молча, сосредоточенно. Праву рассказал ему о ночном приключении со всеми смешными подробностями, но тракторист даже не улыбнулся.

– Что с тобой? Почему ты такой мрачный? Может, дома что случилось?

– Да нет, – махнул Кэлетэгин, – разочаровался я в себе…

Праву удивился.

– Что случилось? Может быть, я помогу?

– С Коравье у меня ничего не получается, – сознался наконец Кэлетэгин. – Теорию знает, может с закрытыми глазами собрать и разобрать машину, а вот повести ее боится. Кажется, я догадываюсь, в чем дело. Не верит он мне. Не верит, что я могу научить его водить трактор…

– Странно, – задумчиво произнес Праву. – Ведь у него большое желание стать трактористом.

– В этом и дело. Любовь к машине у него слишком велика. Он видит в ней живое существо, поэтому и не решается… Со мной так было, когда я влюбился, – объяснил Кэлетэгин. – Такая робость меня брала, что так и не признался… Самой ей пришлось догадываться. Хорошо, что она была смелой девушкой.

– А ты действительно уверен, что Коравье уже может водить трактор? – спросил Праву.

– Как в самом себе.

– Пусть с нами едет, – распорядился Праву.

Коравье вышел из домика. Он был удивлен, что понадобился сопровождать Праву до автомобильной дороги.

Без саней трактор шел по снежной целине легко. Коравье сидел между Праву и трактористом.

Коравье нравилось держаться за рычаги. Он знал: стоит ему захотеть, и трактор, повинуясь движениям его руки, пойдет… Даже закрыв глаза, Коравье все равно мог безошибочно показать, где какой рычаг находится. А если случались неполадки в моторе, он догадывался об этом раньше Кэлетэгина. Трактористу теперь оставалось совсем мало работы: он только водил трактор, а все остальное за него делал Коравье, и это доставляло ему большое удовольствие.

И все же Коравье не решался сделать последний шаг. На все увещевания Кэлетэгина он отделывался молчанием или говорил:

– Еще рано.

Коравье даже себе не мог объяснить этой странной робости.

Праву смотрел на сосредоточенный профиль друга и не знал, как приступить к делу. Он понимал волнение Коравье. Одно дело, со стороны наблюдать за машиной и совсем другое – получить власть над ней и вести ее по земле. Ведь машина сильнее человека!

Праву видел, как Коравье шевелит пальцами, невольно повторяя движения Кэлетэгина, а глаза напряженно следят за дорогой в снежной целине.

– Может быть, попробуешь? – спросил Праву.

Коравье вздрогнул, будто его оторвали от сна.

– Ты хочешь, чтобы я сел вместо Кэлетэгина?

– Да ведь ты и сам хочешь, – подбодрил его Праву.

– Но я еще не тракторист, – ответил Коравье. – Нужно еще иметь такую книжечку, как у Кэлетэгина, – права на вождение трактора. – Он умоляюще посмотрел на Праву и тихо произнес: – Я еще не готов быть трактористом.

– Но Кэлетэгин говорит, что ты знаешь машину, – напустив на себя строгость, настаивал Праву. – Выходит, он меня обманывает?

– Правду он говорит… Но трактор я еще не могу повести… Не могу.

– Боишься? – с насмешкой в голосе спросил Праву.

Коравье молча мотнул головой.

– Так в чем же дело?

Коравье не ответил.

Надо было заставить Коравье взяться за рычаги, сделать над собой усилие. Но на него будто нашло оцепенение.

– Останови трактор! – сказал Кэлетэгину Праву.

Машина остановилась.

– Садись на место Кэлетэгина!

Кэлетэгину пришлось выйти из машины. Коравье, как загипнотизированный, передвинулся на его место. Мотор работал, и машину пронизывала дрожь.

– Ну, поехали! – нарочито громко и бодро произнес Праву и тронул за плечо Коравье.

– Тогда ты тоже выходи, – сказал побелевшими губами, Коравье. – Я поеду один.

– Ладно, – согласился Праву и выпрыгнул из трактора.

Он встал рядом с Кэлетэгином, с тревогой смотревшим на трактор.

– Не волнуйся, – Праву положил руку на плечо Кэлетэгину. – Когда-нибудь ему все равно пришлось бы это сделать. Пусть едет!

Коравье был весь поглощен машиной. Казалось, он превратился в ее часть. Он прекрасно знал, что трактор повинуется его рукам так же, как повинуется Кэлетэгину, и все же неизвестно почему, прежде чем пустить его, прошептал одними губами: