В долине Маленьких Зайчиков

– Ты обиделась? Я тебе не хотел ничего плохого сказать.

Нина, смущенная и растерянная таким участием, сказала:

– Нехорошо на девушку так долго смотреть.

Инэнли остановился в недоумении: непонятны ему люди, начавшие жизнь уже при колхозах! Разве плохо, если человеку признаются, что его присутствие приятно другому? Наоборот, этому надо радоваться.

А Ротваль и вправду похожа на маленькое солнышко: около нее всегда хорошо на душе, спокойно и радостно.

С этих пор Ротваль стала избегать Инэнли. Она испытывала страх перед молодым пастухом, вышедшим из того мира, который для нее был далеким прошлым. Первое время она из любопытства засматривалась на Инэнли – не только потому, что он был моложе других, но из-за его больших выразительных глаз, каким-то чудом не спрятавшихся за узкими щелками, как это водится у многих чукчей. Инэнли отличался силой. Его сильные ноги, похожие на оленьи, не знали устали. Он легко взбегал на крутой склон горы, будто это было ровное русло реки Маленьких Зайчиков. При этом грудь его оставалась спокойной, и лишь под прядями черных волос блестели маленькие капельки пота.

Ротваль разузнала, что Инэнли женат, и когда ей показали пожилую, согнутую трудом женщину, она почувствовала такую жалость к Инэнли, что перестала сомневаться в том, что если она и не влюбилась, то неравнодушна к молодому пастуху. Сделав это открытие, она стала раздумывать, каким образом избавиться от необходимости встречаться с Инэнли. Проще всего перевестись в другую бригаду. Но ведь совсем недавно она упрашивала Елизавету Андреевну послать ее именно в стойбище Локэ, и гордость не позволяла ей отказываться от места, которое она сама себе выбрала.

Когда Ротваль перестала приходить в стадо, Инэнли заскучал, понурился. Он часто поднимался высоко в горы и там ждал восхода холодного зимнего солнца. Сидел на студеных скалах, устремив глаза на ярко-красную зарю. Медленно всходило солнце. Огонь растекался, выхватывая вершину за вершиной, отгоняя голубой сумрак все дальше в долину. Когда солнце достигало Инэнли, его охватывало такое чувство, будто теплый луч пронзает его насквозь, наполняет сердце светом и теплом любви ко всей земле.

Все ярче и светлей становились очертания гор, солнечные лучи уже скользили по оленьим рогам и их крутым спинам, зажигали стекла кабины трактора, которым учился управлять Коравье. Кэлетэгин обещал, что после Коравье будет учиться и Инэнли…

Если бы Инэнли мог управлять трактором, он не стал бы в одиночку переживать разлуку с Ротваль. Он бы сел на могучий трактор и поехал к ней в другое стадо.

Не дождавшись Нины Ротваль, Инэнли возвращался в стойбище. Жена подавала ему еду, и он невольно сравнивал ее с той, которая осталась в тундре, и в груди у него появлялась острая боль. А когда ночью к нему разгоряченным потным телом прижималась жена, которую он ожидал столько лет, его охватывало отвращение, и он отодвигался на край постели. Жена решила, что Инэнли заболел. Она пошла к старому Эльгару, но тот, выслушав жалобы отвергнутой женщины, посоветовал ей сходить к доктору Наташе.

– Такую сложную болезнь может лечить только Советская власть, – убежденно сказал Эльгар и со вздохом добавил: – Можешь ко мне на лечение больше не ходить. Нынче я колхозник и общением с духами не занимаюсь.

К доктору Наташе жена Инэнли не пошла. Решила выждать – авось болезнь сама собой пройдет. Ведь жители стойбища Локэ в большинстве случаев именно так и лечились. Она стала варить жирную еду мужу и особенно заботливо сушить и чинить его одежду.

Но Инэнли не замечал ее забот и ходил как только что проснувшийся, не успевший расстаться со сном человек.

Как-то раз, когда он снова поднялся в горы, на стадо напали волки. Коравье заметил их, только когда они задрали двух оленей. Он соскочил с трактора и бросился искать пастуха. Инэнли, испуганный криками Коравье, бежал вниз по склону, рискуя сломать шею.

– Что ты там делал? Что там забыл? – накинулся на Инэнли Коравье. – Смотри!

Коравье показал на растерзанных оленей, лежавших на снегу. Алые струйки стекали по шерсти и капали на снег, растапливая его – кровь еще была горячая.

– Это олени, – отсутствующим голосом произнес Инэнли.

Коравье пристально посмотрел на него и заботливо спросил:

– Что с тобой? Заболел?

– Вот тут болит, – Инэнли показал на грудь. – Наверное, прожгло солнечным лучом там, на вершине.

Инэнли кивнул на гору, с которой только что спустился.

– Ты действительно больной, – убежденно сказал Коравье. – Иди домой, а я вместо тебя подежурю.

– Нет, не пойду. Не надо за меня караулить стадо, – протестовал Инэнли.

– Иди домой, – увещевающе заговорил Коравье. – Нельзя больным работать. Такой закон.

– Что мне твой закон, – отмахнулся Инэнли. – Останусь, и все. Никто меня отсюда не прогонит. Силой своей я здоров и не собираюсь умирать. Иди, укрощай трактор, я пойду соберу оленей. Вон разбежались, – и он легко зашагал к оленям.

Коравье долго смотрел ему вслед, потом вернулся к трактору и крикнул Кэлетэгину:

– Я пойду в стойбище! Наверно, Инэнли заболел!

– Давай отвезем его.

– Не хочет.

– Как не хочет? – Кэлетэгин высунулся из кабины.

– Говорит – здоров, а мне кажется – болен, – сказал Коравье.

– У него плохой вид?

– Да нет, на вид он здоровый.

– Как же ты догадался, что он заболел? – удивился Кэлетэгин.

– По его разговору, – пояснил Коравье. – Я пойду пешком. Ничего страшного. До моего прихода он обещал не умирать.

Коравье пустился в путь, а Кэлетэгин спрыгнул с машины и пошел искать необыкновенного больного.

Он нашел Инэнли спокойно сидящим на обнаженной кочке. Кэлетэгин стал украдкой разглядывать его, попутно расспрашивая о нападении волков.

– Придется этих оленей вычесть из моего заработка, – с сожалением сказал Инэнли. – И откуда появились проклятые? Только вчера Рунмын застрелил двух.

Вдруг Инэнли оборвал свою речь и быстро провел рукой по лицу.

– Что ты так на меня смотришь?

– Так просто… Что ты? Нельзя на тебя посмотреть?

Кэлетэгин притворился обиженным, и это успокоило Инэнли.

Тем временем Коравье добрался до стойбища и нашел Праву в школьном доме. Там же были доктор Наташа и Нина Ротваль.

– Инэнли заболел! – сообщил Коравье.

Ротваль вскочила с места.

– Что с ним? Где он?

– В стаде, – устало сказал Коравье и тяжело опустился на стул.

Нина схватила шубку и выбежала на улицу.

Доктор Наташа стала собирать инструменты.

– Скажи толком, что с ним? – расспрашивал Праву. – На что жалуется?

– Ни на что не жалуется, – ответил Коравье. – Странно смотрит вокруг себя. Позволил задрать двух оленей. И это лучший пастух!

– Но все-таки он, наверное, на что-то жаловался? – недоуменно спросила доктор Наташа.

– А! Вспомнил! – хлопнул себя по колену Коравье. – Он сказал, что солнечный луч прожег ему сердце…

– Что? – Праву сдержанно улыбнулся.