В Древнем Киеве

Ждану хочется узнать, как обрабатывается кость.

На столе мастера лежит нож. Это его главный инструмент. Костерез ножом режет кость, как дерево. Рядом с ножом Ждан замечает маленький железный двузубец.

— Для чего этот двузубец?

— А вот для чего. — Миронег приставляет одну ножку двузубца к костяной поверхности, образуя таким образом точку, вокруг которой он другой ножкой описывает окружность. Получается «глазок».

Такие «глазки» соединяются друг с другом полосками и линиями, прямыми и косыми.

А вот и несколько готовых изделий Миронега. Ждан внимательно рассматривает «чесало» (гребешок) с высокой спинкой, а на спинке — фигуры медведей. На спинке другого гребня вырезан всадник с конем; здесь же и двухсторонняя расческа: одна сторона состоит из толстых, редких зубьев, а другая из тоненьких, густых, — это «частый гребешок».

^{Гребень с всадником.}

— Зубья гребня могут быть нарезаны только пилкой.

Пилка лежит рядом с ножом, двузубцем, напильником и сверлом.

— А ну-ка, погляди! — Миронег вынул из стоявшего рядом ларца небольшой гребешок в костяном футляре, а футляр с медными накладками и медными заклепочками. Гребешок убирается в футляр, как складной ножик.

Миронег сказал, что сделал этот гребешок для иноземного купца и возьмет за него большие деньги.

— Наша резьба дорого ценится в чужих землях, — так и называют ее: «резьба руссов».

Глебко, стоявший до сих пор молча в углу, неожиданно закашлял, напоминая мастеру, что он тоже не последнее лицо в этой мастерской. Но Миронег не забыл о Глебке, который выделывает прехитрые вещи.

— Гляди, Ждан! — Миронег взял из рук Глеба маленькую фигурку, изображающую башню, будто выложенную из камня, а наверху башни — зубцы, как на настоящей городской стене. А вот — ладья, вот слон, вот всадник на коне, а есть и пешие воины, со щитом и в шеломе.

Ждан подумал, что ему показывают детские игрушки, но Миронег и Глеб рассмеялись так громко, что Ждан покраснел и готов был обидеться. Миронег добродушно поглядел на него и стал объяснять, что шахматы не детская, а мудрейшая игра для взрослых и разумных людей.

— Поучись!

Миронег вытащил из большого ларца костяную доску, расчерченную квадратиками. Одни квадратики были выкрашены черной краской, другие оставались белыми; затем он стал расставлять на доске фигуры: на одной стороне черные, на другой — белые. В переднем ряду стоят пешие воины, во втором — конники, башни, слоны и две фигурки, которые больше всех остальных.

^{Шахматы.}

— Это князь; его называют в игре «шахом», а рядом с ним его главный защитник и военачальник — «ферязь». На доске в точности поле битвы. Два войска сражаются друг против друга. Выиграть сражение, взять в плен князя — объявить ему «мат» — вот задача играющих. Когда раскроются перед тобой пути этой игры, ты увидишь ход боя и снаряжение его! — Миронег показал Ждану: — Вот гляди, — пеший воин идет только прямо, конь скачет наискось. Все войско защищает своего князя (шаха), а ферязь не отстает от шаха; когда противник забирает в плен ферязя, то приходит конец, шаху объявляют «мат», то есть смерть князя.

Миронег садится с Глебком за шахматную доску, а Ждан присаживается и молча, внимательно наблюдает, как оба игрока передвигают фигурки.

— Но чур, — предупреждает Миронег, — только раздастся стук в дверь, я быстро сброшу фигурки с доски и спрячу то и другое. Неровен час, явится какой-нибудь чернец из монастыря, предаст он нас проклятию, а фигурки прихватит с собой. Монахи считают шахматную игру «бесовским измышлением», — пояснил Миронег.

До позднего вечера сидел Жданко в гостях у «костяных дел мастера». Миронег показывал свои изделия, одно хитрее другого. Жданке все казалось необыкновенно чудесным.

Мальчики весело смеялись, когда вспоминали, как неприветливо поначалу встретил Глебко товарища.

— Уж не монах ли, — думал, — идет!

За один день сдружились Ждан с Глебкой. Как бы ладно было побродить вдвоем по городу, наглядеться вдоволь на киевские красоты, поглядеть на дворцы и терема!

Миронег разрешил Глебу прогулять со Жданом весь следующий день.

ВОСКРЕСЕНЬЕ В КИЕВЕ

Следующий день было воскресенье.

Весело в Киеве по воскресным дням!

Жданко с Глебкой, взявшись за руки, вышли из Миронегова дома у Софийских ворот. Перед ними широкая улица, залитая ярким утренним солнцем. Над их головами синее-синее небо, в лицо веет легкий ветерок, приносит запах леса, цветущих кустарников.

А народу на улице, народу!

Вот показалась повозка, запряженная шестеркой гладких, холеных коней. На конях позлащенная сбруя, а в повозке восседает какой-то знатный муж. Корзно на нем синее с золотой каймой по низу, на правом плече золотая с жемчужиной запона (застежка). Распахнулось корзно, и видно под ним узкое одеяние алого цвета с золотыми петлицами. На голове шапка с красным верхом.

Жданко остановился, глазеет на незнакомца, на коней его, выступающих горделиво, на их расчесанные шелковистые гривы. Впереди и позади роскошной повозки бегут слуги, холопы.

— Глебко! А Глебко! Кто этот муж? Знатен, видать, да богат! Сколько на нем золота! А мы-то с тобой!..

Жданко бросил взгляд на Глебкину короткую холщовую рубашку с костяными пуговицами, подпоясанную узким ремешком, на штаны, замотанные онучами.

Никогда до сего дня не замечал Ждан, что он бедно одет. Все в его селе одеваются так же, как он. У кого поновее рубаха, у кого постарее — вот и все отличие.

А сейчас он увидел впервые, какая разница между ним, сыном смерда, и знатным мужем.

— Кто это? Кто? — настойчиво допытывается Жданко у Глеба, а Глеб и сам не знает, — он тоже недавно живет здесь. Приехал с той стороны Днепра, из-под города Переяславля, и, кроме Миронегова дома и торговища, ничего почти не видел в стольном городе.

— Может быть, князь, а может, и боярин какой. Кто их распознает! Одно только видно — не нам чета! А вот гляди-ка: иноземцы!

К стене, что отделяла град от остального Киева, подошли два человека в широких и длинных плащах, а на головах у них шляпы с перьями, и перья от ветра колышутся. Один иноземец постучал пальцем в стену и что-то сказал своим спутникам. Не понимают их языка Ждан с Глебом, но кажется им, что хвалят гости киевское сооружение: «Надежная, дескать, крепкая стена, умеют строить русские!»

Но некогда Жданке с Глебом разглядывать заморских гостей. Бежит толпа через Софийские ворота, бегут люди к главной городской площади, будто торопятся, боятся опоздать куда-то; и Жданко с Глебом тоже бегут за толпой. Стиснули их со всех сторон, и с боков и сзади; хочется пробраться вперед, да не тут-то было! Остановилась толпа. «Стой! Не шевелись!»

Образовалось свободное пространство. Неведомо откуда, не то из подворотни, не то из соседней улочки, вынырнули скоморохи. Хорош главный скоморох! На голове у него высокая остроконечная шапка, вся в бубенцах, а на рукавах, что длиннее рук, тоже зашиты бубенцы.