В её руках
Шрифт:
Приговор был зачитан. Голос Хокаге исчез, а оставшиеся на площади люди затихли. От толпы осталась едва ли треть. Многих Итачи знала: старейшины и главы кланов, её тюремщики. Лица остальных жителей деревни были ей незнакомы, но всех их объединяло одинаковое хищное выражение. Но она, Итачи, не чувствовала себя жертвой. Она верила, и вера эта не померкла даже тогда, когда её пришлось опустить глаза и склонить голову.
Боль пронзила тело, лишила чувства времени и пространства. Воздух выбило из лёгких так привычно, что Итачи поняла сразу – это не смерть. Какая-то сила снесла её с помоста и швырнула
***
Коноха сходила с ума. Она билась в агонии, выплёвывая толпы людей к запертым воротам. Стена полыхала мертвенным оранжевым пламенем, потушить которое не могла ни одна техника. Все, кто находился на площади, погибли мгновенно. Третьему и многим сильнейшим шиноби хватило одного взмаха хвостов Лиса. Он спрыгнул с горы Хокаге, задними лапами разрушив каменные лица, и, возможно, если бы все не были так поглощены казнью, то успели бы что-то предпринять.
Лис исчез также внезапно, как и появился, оставив после себя хаос и море оранжевого пламени.
Курама бежал по улицам деревни, бесцеремонно расталкивая несущихся навстречу людей. Они раздражали его, все вместе и каждый в отдельности, но особенно бесил белобрысый пацан, из-за которого он во всё это ввязался. Даже разрушение ненавистной Конохи и смерть Третьего не умаляли того факта, что Курама не только не смог расправиться с Наруто, но и подрядился спасать любовь всей его жизни. Он, сильнейший из демонов, не смог преодолеть глупую человеческую привязанность.
И ладно бы только Наруто! Эту слабость ещё можно объяснить тем, что из-за неправильно снятой печати его, Кураму, заливало болью и отчаянием Узумаки, и о том чудовищном эмоциональном коллапсе, что случился бы после смерти Итачи, Лис и думать не хотел. Но тому, почему прямо сейчас Курама бежал к поместью Хьюга, не было никакого оправдания.
Невидящим взглядом Хината смотрела на языки оранжевого пламени, подбирающимся к её ногам. Ещё совсем недавно она плакала, звала на помощь и умоляла выпустить её.
Но никто не пришел.
Несколько недель назад Хиаши запер её в собственной комнате, сказав, что не выпустит до тех пор, пока не придумает достойное наказание. И теперь Хината не могла переступить печать даже тогда, когда почти все стены были сожраны демоническим огнём. Девушка видела пробегающих мимо прислугу и членов своей семьи, но в творящемся хаосе никто не остановился и не захотел ей помочь. Надежды на спасение не осталось, равно как и желания, потому девушка ждала своей участи, вспоминая о том, чьи глаза горели таким же оранжевым пламенем.
– Привет, малышка…
Хината вздрогнула и обернулась. За её спиной стоял Курама.
– Здравствуйте, учитель… - ответила она. Произошедшее было слишком невозможно, чтобы поверить.
– Ты знаешь, что случилось?
– Знаю… Вы сделали то, что обещали – разрушили Коноху.
Голос ровный. Отшлифованный. Истёртый.
Она повторяла эту мысль так много раз. И столько же раз винила в произошедшем себя.– Я убил твоего отца, - не менее спокойной продолжил Курама, - и если ты хоть на мгновение обвинишь в этом кого-то, кроме него самого, я убью и тебя.
– Но…
– Никаких «но», глупая ты девчонка!
Мужчина сорвался мгновенно, от одного лишь звука сдерживаемое негодовании вырвалось наружу, и вот уже вокруг не было другого огня, кроме злости в его глазах.
– Я убил лишь тех, кто был на площади! Они сами, сами, добровольно! Пришли туда, где будет смерть. И нет ничего удивительного в том, что её цель немного изменилась. Твой отец, Хокаге, старейшины – все они хотели казни. И они её получили.
Противоречие, сложившееся всего из нескольких фраз, выжигало Хинату не хуже пламени. Ей хотелось возражать, кричать, что это она виновата, она выпустила демона и обрекла невинных людей на смерть. Но правда заключалась в том, что невинных людей не было. Девушка любила своего отца, но не могла назвать его поступки справедливыми и правильными. Равно как и действия Хокаге. Именно из-за него страдал её Наруто. Потому протест застрял в горле, а на иссушенных глазах снова навернулись слёзы.
– Ты не виновата, - уже мягче повторил Курама, и вместо того, чтобы грозно нависать над девушкой, опустился рядом с ней. – Я не псих и не стихийное бедствие. Возможно раньше так и было, но я прожил жизнь как человек, и у моей ненависти появились человеческие же мотивы. Мои поступки – исключительно моя воля, так что не присваивай её себе.
Болящими от слёз глазами Хината рассматривала лицо своего искусителя. Тонкий нос. Острые скулы. Изогнутые в улыбке-ухмылке губы. И глаза, такие же яркие и блестящие, как янтарь. Для неё одной – слишком много, сложно и противоречиво. Курама глубоко вдохнул и прижался лбом ко лбу девушки так, что её мир сузился до его глаз.
– Теперь Коноха в твоих руках, - тихо сказал Лис. – Все оставшиеся здесь люди – Хокаге, и теперь вам решать, как жить дальше. Глупая маленькая девочка, обещай мне, что вырастешь прекрасной сильной женщиной. И тогда я приду за тобой.
Хината слушала. Это единственное, что она могла сейчас – слушать. И она знала, что сколько бы лет ни прошло, это голос всегда будет с ней.
– Обещаю.
***
Мир скользил вокруг дешевой картинкой. Дома, улицы, люди – всё смазалось в дурной сон, а от реальности остались только тесно переплетённые пальцы. Итачи смотрела в затылок бегущего впереди Наруто и не чувствовала ничего, кроме такой же лёгкой золотистой радости. Ведь это именно то, во что она верила.
Деревня давно уже была позади, никто не гнался за ними, и бежать не было никаких причин, но Наруто почему-то продолжал нестись вперёд, а Итачи могла бежать за ним хоть всю жизнь. Но, наконец, парень остановился, повернулся и крепко обнял её.
– Здравствуй, Итачи… - прошептал Наруто ей в плечо, и девушка широко улыбнулась, обнимая его в ответ. Сейчас вдруг особенно очевидной стала их разница в росте, возрасте, жизненном опыте. Но теперь Наруто – в её руках, а она – в его. И они никогда не забудут имен друг друга.
– Здравствуй, Наруто.