В эфирной полумгле

— Моя анонимность тоже входит в фунт, — отрезал Соверен и по узкой лестнице поднялся на второй этаж.

Дьявол!

Дверь двенадцатого номера находилась не там, где он рассчитывал. Получалось, что окна комнаты выходили на другую сторону, но спускаться и предупреждать Паркера Соверен не стал. Достав из петли револьвер, он взвел курок и осторожно подступил к двери.

Внутри было тихо. Ни скрипа полов, ни шороха одежды.

Соверен стукнул рукоятью «адамса» в крашенное дерево. Затем, подождав, стукнул громче.

— Открыто, — донесся голос.

Слово прозвучало мягко, слегка неправильно. Француз!

Соверен толкнул дверь, и она легко распахнулась в темную комнату без единого луча света. Сладковатый запах эфира в комнате смешивался с еще одним запахом — запахом паленой шерсти. Глыбой справа проступил шкаф.

Соверен сделал шаг внутрь. Его тень вступила на протянувшийся из коридора светлый прямоугольник. В тот же момент кто-то, притаившийся слева, рванул его к себе, и что-то острое, серебристо блеснувшее, пропороло ему штанину.

Соверен успел выстрелить, но промахнулся, и удар в ухо чем-то твердым свалил его на пол. Затылок отозвался болью. Ударивший, хрипло дыша, прижал Соверена коленом и выбил револьвер из пальцев. Как же Анна? — подумалось Соверену. Как же она без меня?

Затем его повернули и поднесли к лицу лампу с трепещущим, тепло-желтым огоньком за закопченным стеклом.

— Так вы живой! — услышал он удивленное.

Человек убрал колено.

— Разумеется, — нащупав пол ладонью, Соверен с трудом сел. — Но вы чуть не сделали меня мертвым.

— Простите, — говорящий отставил лампу в сторону. — Что вы здесь делаете?

— Кое-кого ищу. Дьявол, вы меня порезали!

Соверен прижал ладонь к пропитывающейся кровью штанине.

— Еще раз простите.

В голосе человека прозвучало искреннее раскаяние.

— Не стойте тогда, — раздражился Соверен. — Дайте что ли бинт или тряпку какую-нибудь! У вас есть бинт?

— Я поищу.

Жилец кинулся к шкафу, наружу из него полетели тряпки.

— Желательно что-нибудь чистое, — сказал Соверен.

— Сейчас-сейчас.

Человек оставил шкаф и метнулся к кровати, послышался треск раздираемой простыни. Соверен, разорвав штанину, оголил рану. Она оказалась не глубока, но сильно кровоточила и тянулась по кривой от бедра к колену.

— Вот.

Француз упал перед Совереном, что-то глухо стукнуло об пол. Придерживая конец ткани, он туго обмотал полученную из простыни ленту вокруг пореза.

— Чем вы меня так? — спросил Соверен.

— Клинком, — ответил незнакомец. — Как думаете, выстрел слышали?

Соверен издал смешок.

— Думаю, никому до этого нет дела.

— Нет, мне придется съехать. Здесь опасно оставаться.

Человек закрепил импровизированный бинт и, кинувшись под кровать, достал оттуда коричневый баул устрашающих размеров.

— Погодите, — сказал Соверен.

Француз обернулся, и Соверен смог рассмотреть его как следует. Он был невысок, худ, на узком сером лице выделялся нос с горбинкой. Кудрей, конечно, не было, череп выскоблили до синевы. Но глаза имелись те, что надо — светлые, с легкой, будто притушенной синевой. Одежду его составляли темные панталоны, сорочка и сюртук.

— Как вас зовут? — спросил Соверен.

Француз моргнул.

— Морис. Морис из Дувра.

Он продолжил собираться — раскрыл баул, запихнул туда одежду, вынутую из ящиков комода, умял ее, ссыпал склянки с тумбочки, нимало не беспокоясь, что они могут разбиться, достал из-под тюфяка какой-то прибор и водрузил его сверху.

— Простите, — заговорил он, разбирая непонятного назначения железную пирамидку, — кого вы все-таки ищете?

Соверен подтянул себя к стене.

— Убийцу Элизабет Хоттерби.

— Кого?

— Горничной, зарезанной в Гэллопи-сквер. И еще, как минимум, четырех человек.

Француз на секунду застыл, а затем, будто разом обессилев, опустился на кровать.

— Это я, — он поднял глаза на Соверена. — Простите, это я убил.

Он закрыл лицо ладонями.

Соверен с трудом поднялся. Ногу жгло. Пульсировало ухо. Он проковылял в угол комнаты и подобрал с пола свой револьвер.

— Зачем?

— Это долгая история, — глухо произнес француз.

— Вас же зовут не Морис? Вас зовут Матье Жефр, — сказал Соверен.

Француза словно пружиной подбросило на ноги. Из рукавов сюртука выскочило по телескопической стальной трубке, заостренной на конце, а в руке появилась шпага. Острие ее, подрагивая, нацелилось Соверену в грудь.

— Кто вы? — крикнул француз.

— Одно движение, и я выстрелю, — пообещал Соверен. — Во второй раз не промахнусь.

— Думаете, вы промахнулись в первый раз?

Француз левой рукой отогнул ворот сюртука, и Соверен увидел дыру в сорочке, оставленную попавшей в тело пулей.

— Но как же?

Француз мотнул головой, показывая, что это не важно.

— Кто вы? Вас послал Коулмен?

— Он попросил найти вас.

— И ничего не сказал кроме этого? — Француз расхохотался. — Клянусь Сатаной, он использует вас втемную!

— Возможно.

Жефр присмотрелся к Соверену повнимательней.

— Он взял вас чем-то. Подкупил. Он всегда точно знает, на чем можно подловить человека.

— Сейчас не об этом.

— А о чем? — Жефр сделал несколько финтов шпагой. — Знаете, из чего этот клинок? Из серебра. А знаете, почему?

Соверен качнул головой и, подтянув стул, сел. Ноге сразу стало легче.

— У меня есть версия. Но я готов выслушать и вашу.

Жефр нахмурился.

— Вы тянете время, да? Знайте, ваш револьвер меня не удержит. Я только… сейчас… деньги и документы…

Отбросив шпагу на кровать, он с усилием, надавливая ладонью, вернул трубки в рукава и принялся собирать бумаги, разложенные на столе. Соверен следил за ним в некоторой растерянности.

— Вы не расскажете мне?

— Я уже признался, — ответил Жефр, торопливо распихивая бумаги по карманам. — Вам мало?