В его власти, или Беременна от монстра

— Ты и не будешь жить здесь, Слава, — покачал головой Покровский, усаживаясь на свободный стул напротив нее. Да уж, бывшая жена привыкла к роскоши, которую теперь нескоро увидит. Уж он об этом позаботится.

— Слава Богу! — выдохнула она облегченно и рухнула назад, — Я просто не выживу здесь! Хочу вымыться, поесть нормальную еду и переодеться. После такого мне шоппинг нужен тысяч на семьсот, чтобы хоть немного в себя прийти. Вот возьму Артема и…

— У тебя диагностировали шизофрению, Слава. Отсюда ты выйдешь только после суда, и то только для того, чтобы лечь в клинику на принудительное лечение. Не говоря уже о том, что увидеть Артема ты не сможешь. Как и твой обожаемый шоппинг, — скривился Марат. Кто о чем, а Слава первым делом говорила о шмотках и лишь после них о сыне.

— Что ты такое несешь? Ты же сказал, что я не буду здесь жить!

— Будь моя воля, я бы упек тебя не в психушку, а в тюрягу. Причем до конца твоей жизни.

— Марат… я думала, у тебя остались еще какие-то чувства ко мне, а ты… Ты мелочный мстительный козел! — девушку буквально затрясло.

Покровский смотрел на бывшую жену и не понимал, как раньше не догадался, что со Славой что-то не так. Она словно оторвана от реальности. Неужели вообще не раскаивается в том, что сделала?

— Ты ударила ножом в живот Аню. Чуть не убила ее и моего ребенка. Мелочный? Ты спасибо должна сказать, что я тебя лично не прикончил!

— Да никто же не погиб!

Марат едва удержался, чтобы не подлететь к этой… женщине и не надавать ей пощечин. Чтобы она очнулась, вынырнула из мирка, в котором жила и поняла, что чуть не лишила жизни двоих людей. Совершенно невинных и вообще не причастных к ней!

— В общем, так, — сжав зубы, жестко сказал Покровский, — Я пришел только сказать, чтобы ты не волновалась — Артем не останется на улице, я его усыновлю.

— Чего? — насмешливо фыркнула Слава, а после расхохоталась, — Это не твой сын, понял! Никто не даст тебе его усыновить! И я не дам, чтобы он жил с тобой! Ни хрена ты его не получишь!

— Тест ДНК показал, что мой, — равнодушно пожал плечами Марат.

— Он не может быть твоим! Я знаю, кто его настоящий отец, ясно тебе?

— Есть бумага с официальными доказательствами. А твоим показаниям после такого диагноза никто не поверит, — произнес Покровский и не выдержал, подался вперед, — Скажи, неужели тебе станет лучше, если ты будешь знать, что Артем живет не со мной? Если ты будешь знать, что он в детском доме, совсем один?

— Да где угодно, лишь бы не с тобой! — выпалила Слава, глядя на него с ненавистью, но тут же приняла страдальческий вид и умоляюще попросила, — Марат, пожалуйста, вытащи меня отсюда. Клянусь, я больше не сунусь к вам. Можешь оставить Артема себе, но я не могу тут жить! Я хочу выйти! Я не заслуживаю такой жизни!

— Тебе очень повезло, что ты не окажешься в тюрьме, а суд назначит тебе принудительное лечение в психушке. Возможно, вылечиться. Тут у тебя хотя бы есть шанс выжить, а в женской тюрьме вряд ли прощают подобное, — хмыкнул Марат. Хотел сказать о том, что на самом деле позаботится об Артеме, но, похоже, Слава сейчас больше переживала не о нем, а о себе, так что говорить что-либо было бесполезно.

— Подожди! — запаниковала она, когда увидела, что Покровский поднялся и направился к выходу, — Я на все, что угодно готова! Хочешь, стану твоей любовницей? Навсегда, Марат! Мы же так любили друг друга, ты помнишь?

Мужчина остановился, как вкопанный, обернулся и смерил бывшую жену презрительно-удивленным взглядом. Даже слов не нашел, что сказать бывшей жене, просто развернулся и вышел из камеры.

*******

Кипевшая в венах ярость бурлила весь вечер. Марат провертелся в постели половину ночи без сна, размышляя над тем, что произошло за день. Неужели Слава действительно ожидала, что вот так просто сможет откупиться от всего, что сотворила? Просто стать любовницей! В конце концов, отчаявшись, она предложила все, что у нее было — сначала сына, а потом себя.

Сначала сына и только потом себя.

Для нее важнее она сама и только потом ребенок. Поневоле Марат сравнивал двух своих женщин — Славу и Аню. И одна из них проигрывала по всем фронтам. А вторая… к ней он прилетел сразу после обхода врачей. Для Покровского этим было все сказано.

— Ну что? Разрешили? — с порога спросил он.

И понял ответ по ее горящим глазам, по тому, с каким волнением она торопливо слезала с кровати. Он говорил с врачом, знал, что шов заживает хорошо, но боль все равно еще присутствует, поэтому попытался успокоить ее, как мог. Да он и сам волновался, когда они шли рука об руку по отделению патологии.

— Сказали, что он в тридцать шестой лежит, в третьем боксе.

Внутрь их бы не пустили, максимум, который сейчас был возможен — просто постоять у окна палаты и через стекло понаблюдать за ребенком. Марат даже не понял, что последние шаги они оба пробежали почти бегом.

— Господи, какой маленький, — сдавленно прошептала Аня и прижала руку ко рту.

Покровский нашел взглядом третий бокс. Малыш лежал внутри, шевеля ручками и ножками и был правда меньше, чем обычные младенцы. Да, ему уже объяснили, что это нормально для недоношенного ребенка, но сердце все равно екнуло. В этот момент Марат не раздумывал. Привлек Аню к себе, заключил в крепкие объятия и уткнулся носом в макушку.

— Все будет хорошо, Аня, слышишь?

— Я… знаю… все в отделении успокаивают меня — и девчонки из соседних палат, и медсестры, и врачи. Все говорят, что ребенок быстро наберет вес, что он здоровенький и надо радоваться. А я не могу, — всхлипнула она, — у меня сердце разрывается, так хочется прижать его к себе, самой покормить, убаюкать. Даже если он будет плакать я его на руки взять не смогу, даже коснуться не, потому что пока запрещено!

И вот сейчас Покровскому самому стало хреново. Он сам успел полюбить этого человечка, такого странного и совсем маленького. Но Аня ощущала все куда острее, чем он.

— Я поговорю еще с врачом, попрошу его, чтобы разрешил…

— Нет! — отрезала категорично Аня, отстранилась, серьезно посмотрела ему в глаза и повторила, — Нет, Марат! Я не хочу навредить Максиму. Если врачи говорят, что пока нельзя, что пока лучше ему находиться в боксе, значит, так нужно. Я не враг своему ребенку, не стану вредить ему только из-за того, что хочу скорее взять его на руки.

Покровский посмотрел в глаза этой женщины и впервые понял, насколько в ней твердый стержень. Нежная, сострадательная, заботливая. Хрупкая. И вместе с этим она была такой сильной, как никто в этом мире.

— Хорошо, Аня, — улыбнулся он и мягко привлек к себе, — тогда мы будем просто ждать.

Он готов был стоять возле стекла комнаты хоть вечность. Просто потому, что не мог и не хотел оставлять ее одну, когда она так сильно нуждалась в опоре и защите. Просто потому, что ему впервые захотелось кого-то оберегать.

И речь шла не только о сыне.

Глава 33

Я провела в больнице почти полтора месяца. И зря переживала первые дни, потому что в отделении патологии моего малыша не продержали долго. Макс оказался крепким и здоровым ребенком, только беспокойным немного. Развивался нормально, а еще хорошо кушал и быстро прибавлял вес. Я не могла дождаться, когда сама смогу покормить грудью малыша, а когда это случилось, то чуть не расплакалась от счастья.