В этом мире еще можно удивляться

Еще бы ты меня знал. Я одет в роскошный и дорогой костюм, выгодно подчеркивающий мой пах. Я вообще тащусь по рубашкам, галстукам и прочей такой хрени, я жуткий фетишист!

– И не нужно, любовь моя, - улыбаюсь я, кротко моргая глазами. Ну утони в них, мой родной, пожалуйста.

Конечно же, мой мальчик еще больше удивляется. Даже немного пугается и почему-то пятится сюда. Ну что же ты боишься меня, мой хороший? Мификс не причинит тебе вреда, моя крошка. Впрочем, Скай еще не сможет свыкнуться с тем фактом, что у него появился выбор. Придется немножечко ему помочь. Как в случае со Стеллой. Блин, ее тут быть не должно!

Эти мысли только для нас двоих: меня и Ская!

Я улыбаюсь и скалю белоснежные зубы, потому что моих золотых он пока испугается. Скай от испуга отпускает край полотенца, и оно падает с его бедер, обнажая великолепный стан Аполлона. Какие мышцы, какой пресс! Я всегда знал, что у моего мальчика самая лучшая форма!

Заурчав, я медленно подхожу к нему и провожу бледными пальцами по его кубикам. Скай дрожит, но видно, что ему это приятно.

– Я не сделаю тебе больно, малыш, - шепчу ему в ухо.

Скай соглашается. Слишком быстро. Всего-то немного моих чар и моего адского обаяния. Я избавляюсь от брюк, пиджака, галстука, рубашки, оставаясь перед ним обнаженным. Я знаю, как выгляжу: немного худощав, чуть-чуть смазлив, но у меня есть пресс и великолепный возбужденный член.

Скай восторженно ахает. Я вижу в его голубых глазах желание и таю. Валю любимого на кровать и покрываю его губы тысячами сладчайших поцелув. Его губы такие мягкие, такие нежные, что от них не хочется отрываться. Пища богов покажется куском черствого хлеба по сравнению с этим прикосновением!

Я целую его еще сильнее, а Скай, мой любимый Скай, вдруг подается вперед и смелеет. А потом я отрываюсь от губ и припадаю к шее, оставляя на ней огромный засос.

– Ах!
– стонет Скай.

Внутри меня все переворачивается. Ах, мой хороший, ты еще и не такое наслаждение испытаешь.

В порыве первобытной страсти мы падаем на его кровать и сминаем простыни и подушки. Я сверху, Скай - снизу. Мы иступленно целуемся, словно изголодавшиеся путники. Мы нужны друг другу, как небо и земля, и никакая рыжая нам не помешает! Мы отдаемся любви, которую еще никто не испытывал на свете.

Я очень аккуратно кладу Ская под себя и смазываю его девственную попку, такую мягкую, такую сладенькую специальной смазкой. Откуда в моей фантазии взялась смазка? Я только что ее придумал! Ну давай, мой хороший, у тебя будет самый лучший анальный секс. Я любовно смазываю каждый участок, покрывая мою любимую попку сладчайшими поцелуями.

Скай стонет от возбуждения, я чувствую его дрожь. Да, сильнее, мой хороший, сильнее. Потом я аккуратно начинаю поглаживать его попку, чтобы она успокоилась. И вставляю один палец в его заветную дырочку.

Скай тихонько сопит, я понимаю, что ему неприятно.

– Тише, тише, малыш, - шепчу я.
– Просто я должен разработать твою попку.

Какое же блаженство - быть с ним, хотеть его, желать его, если бы я был Леонардо да Винчи, я бы нарисовал его портрет, если бы я был каким крутым поэтом типа Пушкина, я бы написал великолепнейшую поэму в его честь, но пока что в моих силах просто дарить ему удовольствие.

Скай - эталон красоты и невинности, который я собираюсь осквернить. И я сделаю это со всей любовью, на которую способен!

Я намыливаю себя, активно дрочу и проматываю момент разрабатывания девственной дырочки, мысленно перемещаясь к тому времени, когда Скай уже возбужден, стонет и умоляет меня войти в него. Я с наслажданием вставляю свой божественный жезл в его сладкую попку и оскверняю ее.

– Миф, Миф!
– кричит он, а я исхожусь в сладострастной неге и схожу с ума от нашей любви.

Оскверняю все сильнее, теперь Скай грязен, но разве может быть грязной святая любовь? Я кончаю в него со всей страстью, на которую только способен. Был бы Скай женщиной, то он носил бы моих ребеночков, но он мужчина. Хотя пол и возраст людей не являлись для меня ограничием никогда.

Я, между прочим, бессмертная трансформация, святое дело, на которую все должны молиться! Это я спас мир от Ашерона! Это я охранял Дракошу от всех людишек! Это я провел Винкс в Легендариум! Это я был с ними в горе и радости! А они… Они… Даже моего имени не упомянули. Все себе Селина захапала, стерва!

– Я люблю тебя, моя прелесть, - шепчу я Ская на ушко и нежно целую его в губы.

– Я тоже тебя люблю, мой мальчик, - отвечает мне Скай, и я верую в любовь.

Настоящую любовь, которую стоит ждать веками. Сколько столетий я шел к ней, сколько страдал и испытывал неудач. Но судьба наградила меня этим волшебным чувством, только по ее злобному року я даже не могу дотронуться до объекта моей любви, полагаясь лишь на собственное богатое воображение.

Сладко заорав, я кончаю прямо в ванну и, тряхнув волосами, начинаю густо намыливать свои подмышки и чистить перышки. Разминаю сиськи - они такие красивые, упругие, словно наливные яблоки. Я счастлив. Я только что лишил любимого девственности, пусть и в своих мыслях. В другой жизни мы обязательно будет вместе, я знаю!

Ты дождешься меня Скай, и мы вместе свернем горы и завоюем миры! Я подарю тебе все звезды с неба и нарисую твой портрет своей спермой в главном храме Магикса, чтобы люди знали, на кого им стоит молиться.

Любовь к тебе заставляет меня верить в светлое будущее, окрыляет и дарит смысл жизни. Каждый новый день - самый лучший день моей веселой бессмертной жизни! Я доволен тем, что у меня есть, и не требую большего.

Поэтому я продолжаю дрочить. Был бы здесь Скай, мы бы вместе приняли в ванну. Он сидел бы на мне, а я ему отсосал бы. Прямо под водой. Мне вообще норм делать минет! Я чертовски прекрасен, начитан, нежен, даже научусь готовить и буду стирать носки моего любимого, если бы только мой милый мальчик быть со мной.

О злая судьба, за что ты так со мной?!

Вылезаю из ванны, вытираюсь полотенцем и сажусь на белый бортик, подставляя лицо ветру и представляя, как мчусь по американским дорогам на собственном кадилаке.

– Убирайся вон!
– опускаю голову и скашиваю свой взгляд на лестницу у входа в Обитель. Блин. Из ней высыпали эти Хранители - все в длинных одеждах, с бородами. Помню, я еще до своего изгнания заплел из парочки косички, воткнув в них незабудки, а еще пятерым вообще остриг это позорище, раскрывая парикмахерское мастерство. Не оценили, блин! С этого и начали поговаривать, негодяи, о том, чтобы изгнать меня.