В этот раз я родился… или Путешествие Души. Часть первая

И вот мы въехали в Сеул. Это огромный и красивый город. Вечер, час пик – очень много машин, движение затруднено. Около часа мы протискиваемся через центр города и, когда уже начинает смеркаться, прибываем в клинику «Северанс», в одно из двух его крупных отделений.

У входа нас встречает заместитель президента клиники по международным делам и провожает до номера гостиницы, больничной палаты, где мы будем жить во время обследования. Не поленюсь описать эту, с позволения сказать, палату. Общий метраж её составляет более двухсот квадратных метров. При входе вы попадаете в большую прихожую, совмещённую с гостиной, где присутствуют все необходимые атрибуты в виде диванов, кресел, телевизора и небольшого обеденного столика. К прихожей примыкает маленькая кухонька, а также туалет. Из гостиной можно попасть в комнату-спальню для сопровождающего лица, а также в основное помещение – комнату больного. Она оснащена по самым строгим больничным стандартам, там присутствует койка-каталка и всё необходимое, в том числе для реанимации. К этой комнате примыкает свой санузел, что очень ценно, как потом оказывается.

В палате нас встречают руководитель принимающей фирмы мистер Ли и два переводчика: русская девушка Диана и грузинка Руссо. Задача последних – постоянное сопровождение нас с женой для перевода с корейского. Нам подробно объясняют, что ждёт меня в ближайшие три дня, а также как будет организована культурная программа жены.

После инструктажа все встречающие и сопровождающие уходят, а нам приносят диетический ужин, который на девяносто процентов состоит из мясных блюд. Это, кстати, понятно, ведь Корея – мясная страна!

Тут надо оговориться, и это важно для дальнейшего повествования: мы ведь с вами, уважаемые читатели, только начинаем знакомиться, а это произведение – по крупице начинает раскрывать мой внутренний мир, включая тараканов в голове, странности, заморочки. Так вот, сообщаю: мы с женой уже много лет не едим мясо, и, значит, в этот вечер нам приходится ложиться спать почти голодными.

Хорошо, ладно, я всё равно доволен прошедшим днём. Он дался мне непросто, я нервничаю, чувствую себя неважно – подмучивает, кружится голова. Только лёг, приходит корейская сестра – мерить давление. Ладно, ушла, всё. Снова успокаиваюсь, сплю.

Утром просыпаюсь, как всегда, рано и, в соответствии с изначально, ещё на родине, продуманным сценарием под названием «Жертва», начинаю накручивать себя: «А вдруг что??? А как я???»

Ладно, что это я? Вспоминаю, что я взрослый человек, и стараюсь остановить эту «бетономешалку» мыслей. Получается не очень.

Просыпается и приходит жена. Спасибо ей, родной. Она, как может, успокаивает, пытается юморить, спрашивает: «Ну что, волнуешься?» – и после утвердительного кивка говорит: «А что волноваться-то? Ты же в больнице. Спасут, помереть не дадут». После этих бодрых слов в моём теле что-то теплеет, получается глубоко вздохнуть и встать.

Тут приносят лёгкий завтрак, и надо собираться. Собираться – означает снять с себя всё и облачиться в специальную больничную одежду, которая состоит из двух предметов: широченных штанов на завязочках, с легко откидывающимися для осмотра задней и передней частями, а также не менее свободной куртки, тоже без пуговиц, но с завязочками, как банный халат. В общем, кимоно, типа. В таком облачении я сильно веселю свою смешливую супругу и сам себе напоминаю одного из «Семи самураев» Куросавы, но без самурайского меча. Позже оказывается, что по клинике бродят толпы таких же самураев, а я выделяюсь из их числа только высоким ростом, седыми волосами и разрезом глаз.

Всё, я готов. Приходят Диана и миниатюрная улыбчивая корейская сестра, и я в их сопровождении двигаюсь из палаты по длиннющим больничным коридорам навстречу пугающей неизвестности.

Сначала офис предварительного осмотра, где автомат измеряет мне давление, а также рост и вес.

Давление оказывается повышенным, что не удивительно, я ведь сам «завёл» себя с раннего утра. Дальше предстоит заполнить анкету, содержащую невероятное количество вопросов про родственников, детство, юность, периодичность моего стулохождения и мочеиспускания, а также в подробностях про интимную жизнь. Поскольку анкета составлена на корейском языке, то юной девушке Диане приходится, краснея и смущаясь, переводить мне всё это и потом по-корейски фиксировать в анкету.

После составления этого документа мы с Дианой становимся практически родными людьми, и она ведёт меня по длинному коридору с креслами и большим количеством дверей вдоль стен. В креслах сидят такие же, как и я, самураи – меня привели в начало своеобразного обследовательского конвейера по-корейски. Заслышав своё имя, с трудом произносимое милой корейской сестричкой, я захожу по очереди в кабинеты и отдаюсь в руки докторов.

Я дышу и не дышу, раздеваюсь по пояс и ниже пояса. Мне что-то вставляют в задний проход, а в другом кабинете – другое в рот. Одно название медицинских методов исследования, которым я был подвергнут в этот день, умещается на двух страницах, напечатанных двенадцатым шрифтом в Times New Roman.

Всё перечисленное продолжается примерно до шести часов вечера с небольшим перерывом на обед, который заслуживает краткого комментария.

Мне объясняют, что на следующее утро назначена колоноскопия и гастроскопия, к которым нужно готовиться. Вот с обеда первого дня обследования подготовка и начинается. В результате поданная еда состоит из яичницы-глазуньи об одно яйцо оранжевенькой желеобразной субстанции, размером с детский кулачок, и трёх бутылочек подслащённого подсластителями энергетического напитка. Ладно, что ж! Чего не сделаешь ради здоровья, и после «сытного» обеда продолжается конвейер.

Часам к шести, когда кто-то нажал на кнопку «Стоп», конвейер останавливается, и я, усталый, но довольный, сопровождён переводчиком и сестрой до палаты в предвкушении ужина и клизмы. Но жизнь моя в этот день в итоге оказывается интереснее, чем я предполагаю. Ужин укомплектован только известной мне уже по вкусу желеобразной субстанцией, только розового цвета и на этот раз по объёму в половину детского кулачка, а также двумя бутылками энергетиков. Честно скажу, что после пережитого за день я рад и этому.

А вот клизма не состоялась. После ужина приходит сестра и с помощью десятка английских слов и интенсивного махания руками объясняет мне, что клизма – негуманное орудие и заменена у них на глотание специального порошка. Мне торжественно вручены пять пакетиков с этим порошком и графиком приёма, расписанным с точностью до минуты.

Всё, время пошло. Я развожу содержимое первого пакетика в стакане тёплой воды и пью небольшими глотками эту, довольно приятную на вкус, сладковатую жидкость.

За этим занятием меня застаёт счастливая жена, которая вернулась с экскурсии на сеульскую телебашню. На столе её ждёт очень приличный ужин, сильно раздражающий меня своим запахом и размером порций. Мы наперебой рассказываем друг другу, как прошёл сегодняшний день. И вдруг… Я чувствую в своём теле симптомы, говорящие о том, что более гуманная замена клизмы начинает действовать. А ещё через десять секунд я оцениваю креативность корейских архитекторов, которые заботливо разместили туалетную комнату в непосредственной близости от меня. Весь остаток вечера я так и провожу в этой непосредственной близости. Я пью по графику сладковатую жидкость, вкус которой самым непостижимым образом меняется от приятного через нейтральный к отвратительному. После выпивания я дожидаюсь характерного симптома и сдаюсь. Всё описанное сопровождается милыми и при этом точными высказываниями моей остроумной супруги.