В глубине Великого Кристалла-2

– Смотри, Дэни, дорога, - сказал Братик и взял Валерку за руку. Другую руку он протянул Володьке, а Володька крепко сцепил свои пальцы с моими. Мы тесной шеренгой зашагали по гранитным плитам. В непонятном тихом мире, в неизвестном времени, не зная куда...

Справа мерцал океан, слева и впереди терялась в ночи каменистая равнина. Отдаленно шумели волны. Ветра не было. От нагретого за день гранита поднимался теплый воздух. Идти было легко, прямой ровный путь слегка убаюкивал, успокаивал.

– Хорошая дорога, - сказал я.
– Здорово строили ваши древние мастера.

– Это не древние, - отозвался Валерка.
– Это, наверное, наоборот... Я смотрю на звезды, они сдвинулись так, как должны стоять в далеком будущем...

Володька слегка сбил шаг.

Я спросил:

– Но если сейчас... другое время, то почему всё по-прежнему? Пустой остров.

– Он же далекий. Заброшенный...

– Но на планете, наверное, все не так. Ты не хочешь... в это будущее?

– Не хочу, - тихо ответил Валерка.
– Я для него ничего не сделал еще...

– Дэни, - вдруг сказал Володька хмуро и незнакомо.
– Если вернетесь, вы там постарайтесь, чтобы не было у вас такого будущего.

– Какого?
– тихо, но с тревогой спросил вместо Валерки Братик.

– Вот такого...
– Володька мотнул головой.
– Зачем вам будущее с военными самолетами? Это же взлетная полоса...

Мы шли молча, уже иначе глядя на гранитные шестиугольники. Из щелей росли кустики и трава.

– Все уже заброшено, - сказал я.

Володька все так же хмуро ответил:

– А пока не забросили, сколько было крови...

Туп-туп, туп-туп, - мягко стучали наши шаги, и казалось, что вся планета пуста. Может быть, в самом деле пуста?

Неужели все оказалось напрасным? Зря погибли барабанщики, зря дрался я с Канцлером?

– Но почему военные?
– нерешительно спросил Валерка.
– Может быть, просто самолеты? Обыкновенные самолеты...

Володька глотнул и сказал:

– У меня папа был военный летчик... Он меня брал один раз на аэродром, семь лет назад. Я маленький был, но помню: кругом степь и ничего нет, только бетонная полоса, почти такая же...

А я-то думал, что все знаю про Володьку. Они с матерью про отца никогда не говорили, и я считал, что Володька всю жизнь рос без него.

– Ты никогда не рассказывал... Он в самолете погиб?

– В машине, - тихо сказал Володька.
– Они с братом ехали вдоль полосы, а на взлете взорвался истребитель. Ну и осколком в бензобак... Машина тоже взорвалась, их обоих и убило сразу.

– Брат тоже был летчиком?
– спросил я.

– С моим братом, с Васькой. Мы же были близнецы... Меня тогда в наказание за что-то дома оставили, а он с папой поехал...

Туп-туп, туп-туп, - глухо ударяли наши кеды по взлетной полосе. И беспощадно ярким светом горели звезды. Между ними то и дело вспыхивали серебряные стрелки метеоритов.

– Так вы постарайтесь...
– опять сказал Володька.

– Если вернемся, - сказал штурман Дэн.

– Для этого надо вернуться, Дэни, - сказал Братик.

– Надо. А как? Между прочим, не я сломал клинок...

– Надо всем вернуться, - тихо и упрямо отозвался Володька.

– Ты же не знаешь... Может быть, все сделалось не так оттого, что ты не ушел в плавание. Надо вернуться и пойти.

– Ну, придумай, как...
– со сдержанной досадой откликнулся штурман Дэн.

– Я думаю, - с непонятной усмешкой сказал мой Володька.

Мы прошли уже несколько километров, а полоса не кончалась: видимо, для здешних самолетов был нужен очень длинный разбег. Что нас ждет, когда оборвется эта дорога? Самолеты в конце полосы взмывают в небо. А что будет с нами?

Я надеялся на какое-то чудо: вдруг неведомые силы пространства и времени унесут нас на дождливую улицу дачного поселка! Это было бы самое хорошее. Но за этим хорошим пришло бы и самое горькое: прощание с Валеркой и Братиком.

– Валерка...
– позвал я.

– Что?

А я просто так окликнул. Чтобы голос его услышать.

– Неужели ты знаешь, как должны стоять звезды через тысячи лет?
– спросил я.

– Конечно, - немного удивленно сказал Валерка.
– Любой штурман знает... Вон смотрите, впереди двенадцать звезд, прямо перед нами. Это созвездие Краба. Раньше оно было сплюснуто, будто краб присел, а сейчас он поднялся.

В самом деле, контур созвездия напоминал громадного краба. Володька тоже это увидел:

– Смотрите, он поднял клешни!

Братик с улыбкой сказал:

– Не бойся, этот краб не кусается.

– А я и того не боялся. Только сначала... А как вы думаете, тот краб обиделся на меня?

– Ну что ты!
– сказал Братик.

– Хорошо, что не обиделся!
– обрадовался Володька.

Он оторвался от нас и стал уходить вперед. Скоро он обогнал нас шагов на десять. Как белая бабочка, мелькала на его локте повязка.

– Ты почему ушел?
– окликнул я.

– Не мешайте, я стихи сочиняю, - знакомым полушутливым тоном отозвался Володька.

– Самое время, - заметил Валерка.

Братик негромко рассмеялся.

А я не поверил Володьке. Догнал его.

– Володька... Ты почему никогда не говорил про отца и брата?

Он помолчал и скованно сказал:

– Ты не обижайся.

– Да что ты, я не обижаюсь. Но... почему?

– Я боялся.

– Чего?

– Ну... ты мог подумать, что я с тобой подружился, потому что мне отца не хватает. Мама так один раз сказала. А я не потому... Мне просто хорошо было, что ты такой...

– И мне тоже...
– вдруг сказал сзади Братик.

У меня даже в горле заскребло.

Володька быстро глянул на меня сбоку и прошептал:

– В прошлом году, помнишь, ты мне сказал одну вещь? Что, если чего-нибудь сильно захотеть, обязательно добьешься... Мы тогда еще купаться шли, помнишь?

Я кивнул, я помнил.

– Ну вот... А я чепуху ответил. Про то, что муху в мыльный пузырь не загонишь... Я глупый был, не сердись...

– Да я и тогда не сердился! Почему ты это вспомнил?