В годы большой войны
Шрифт:
— А если убрать кого-то из наших главных противников? — осторожно спросил Шелленберг.
— Убрать?.. Кого?.. — Гитлер нахмурился. — Вы уже обещали сделать это в Тегеране… Кого убрать?
— Ну, хотя бы Верховного главнокомандующего Советской Армией.
— Сталина! — выдохнул Гитлер. Глаза его вспыхнули.
— Да.
На лице Шелленберга блуждала улыбка. Он изложил план операции, разработанной в главном управлении имперской безопасности.
Прежде всего надо подобрать надежного перебежчика из русских, сознательно и убежденно принявших доктрину рейха. Внедрить его в Москве, снабдить тайным оружием, предоставить мобильный транспорт… В русский тыл агента можно перебросить на
— А если не найдете такого человека? — спросил Гитлер.
— Тогда придумаем другое…
В поисках выхода из войны Гитлер хватался за любую соломинку… Фюрер поднялся из-за стола, взволнованно заходил по кабинету, все более загораясь идеей Шелленберга. Потом шагнул к нему, приблизился вплотную и выпалил:
— Ты гений, Вальтер!.. Пусть поможет нам провидение! Действуйте! Только не так, как в Тегеране, — добавил он.
Вот тогда Вальтер фон Шелленберг позвонил в Ровно, вызвал штурмбаннфюрера Ортеля и приказал ему немедленно прибыть в Берлин. Выехать так, чтобы об этом никто не знал.
К Шелленбергу Ортель явился на другой день.
— Вам надо покончить самоубийством, дорогой Ортель, — улыбаясь, сказал Шелленберг. Но, взглянув в изменившееся лицо Ортеля, поспешно добавил: — Конечно, символически… Пусть все думают, что вы покончили самоубийством, что вас больше не существует. Вы переходите в распоряжение Отто Скорцени.
В общих чертах он познакомил Ортеля с планом предстоящей акции. Только в общих чертах. Шелленберг относился к той категории людей, которые не раскрывают до конца своих планов. Перед тем у него был разговор с Отто Скорцени. Шелленберг сказал ему:
— Фюрер одобрил наш план… Прежде всего ищите надежного русского перебежчика, но обязательно человека, внешне похожего на кого-то из ваших людей, проявивших себя в «хексенкюхе»… На всякий случай… Об этом должны знать только мы с вами…
Начальник управления заграничной разведки назвал три фамилии эсэсовских офицеров из Бранденбургской дивизии, в том числе Ортеля. Вальтер фон Шелленберг оставался верен себе — готовил запасные варианты в хитроумных, жестоких и вероломных заданиях. Делал это с мягкой, располагающей улыбкой.
Сначала остановились на Михаиле Шатове, по кличке «Опричник», начальнике личной охраны главы РОА — так называемой российской освободительной армии генерала Власова. У Шатова, казалось бы, все соответствовало требованиям, которые предъявлялись исполнителю предстоящей акции: зоологическая ненависть ко всему советскому, собачья преданность генералу Власову и умение без промаха стрелять навскидку в любого, в кого прикажут…
Кандидатуру Шатова предложил штандартенфюрер Грайфе, начальник восточного отдела имперской безопасности. Он был одним из немногих, посвященных в детали задуманной операции, кроме одной — исполнитель должен обязательно внешне походить на одного из трех бранденбуржцев, упомянутых Шелленбергом в разговоре с Отто Скорцени. Грайфе пришел в полное недоумение, когда Скорцени без объяснений отвел власовца Шатова, едва взглянув на его фотографию.
Поиски продолжались долго, и наконец подходящего нашли. Это был добровольный сотрудник гестапо в Вене. Хваткий, исполнительный, лет тридцати пяти, по фамилии Таврин. Он работал в венской тюрьме, где его использовали как провокатора «на подсадке» — перед допросами арестованных военнопленных и других советских людей, отправленных на работу в Германию. Зарекомендовал себя и в Прибалтике в группе «Абверштелле III», занимавшейся борьбой с партизанами, коммунистами.
У Петра Таврина до войны была другая фамилия.
Недоучившийся юрист Таврин выдавал себя за сына царского полковника, воевавшего в деникинских войсках против советской власти и расстрелянного красными в гражданскую войну.Сам он перед Отечественной войной сидел в тюрьме за подлоги, бежал из заключения, сменил много фамилий, потом по фальшивым документам поступил в армию с расчетом — при первом же удобном случае перебежать к противнику. Случай такой представился в начале сорок второго года. Таврин служил на Северо-Западном фронте, командовал взводом войсковой разведки под Демянском, где советские войска вели тяжелые бои с окруженной здесь шестнадцатой немецкой армией генерала фон Буша. Перебежал он не сразу, выждал, когда у фон Буша обозначились успехи. Германские войска пробили горловину в кольце окружения и через «Рамушевский коридор» восстановили связь Демянского котла с немецкими частями, действовавшими на фронте.
В ночном поиске, предав товарищей, с которыми ушел на боевое задание, младший лейтенант Таврин сдался в плен.
Обо всем этом, о своей жизни и злоключениях, он чистосердечно рассказал на первом же допросе в полевой жандармерии, утаив только одно обстоятельство — уголовные свои дела выдал за политическое несогласие с советской властью. С тех пор верой и правдой служил новым хозяевам, стремясь завоевать полное их доверие. Будучи по натуре карьеристом, Таврин упорно шагал к своей жизненной цели — к личному обогащению — и выполнял любые поручения, как бы грязны, кровавы они ни были. Угрызения совести никогда не обременяли предателя.
Что особенно привлекло Скорцени в Таврине, это удивительное внешнее сходство его с Ортелем. Таврин был лишь несколько шире в плечах, имел более крупные черты лица, но всем другим — цветом глаз, волос, очертаниями губ и тяжелыми подбородками — они очень походили один на другого.
Скорцени остался доволен. То, что надо!
Штандартенфюрер Грайфе познакомил Таврина с Ортелем, назвав его Леонидом Шиловым, русским, который отныне будет его наставником в подготовке к заданию в советском тылу. Какое задание, Грайфе не сказал, но Таврин согласился без колебаний. Отказываться нельзя, иначе пришьют! Сказал: сделает все, что будет приказано. Еще раз заверил всех в своей преданности фюреру, которому теперь служит.
Грайфе не скупился на обещания — высокое звание после возвращения, награды, деньги, безбедное существование до конца жизни.
В беседе с Ортелем Скорцени сказал:
— Прежде всего ваша задача заключается в том, чтобы войти в доверие к Таврину, подготовить его психологически. Находитесь при нем неотлучно, изучайте его характер, выясняйте самые сокровенные его мысли. Вы головой отвечаете за его подготовку.
Дальше началась многомесячная подготовка диверсанта для полета в советский тыл, его экипировка, оснащение специальной техникой, необходимой для выполнения задания.
Они жили вместе — наставник и его подопечный. Вместе проводили свободное время. Впрочем, свободного времени у них почти не было.
Специалисты-пиротехники обучали их пользованию специальным оружием, и прежде всего «панцер-кнакке» — реактивной бронебойно-фугасной гранатой, способной на расстоянии трехсот метров пробивать четырехсантиметровую броню. Это было новшеством в секретной военной технике, прообразом будущих реактивных «фаустпатронов», которые нашли применение в конце войны против советских танков. Но «панцер-кнакке» отличались от «фаустпатронов» тем, что ствол с электрическим запалом можно было укрепить на руке и неприметно держать в рукаве куртки или шинели. С одного попадания граната «панцер-кнакке» могла разрушить легковую машину, превратить ее в груду металлического лома.