В гостях у эмира Бухарского

Домъ бека помщается въ крпости и обстановка его, быть можетъ въ зависимости отъ близости русской границы, отчасти смахиваетъ уже на русскій ладъ. Тутъ нашли мы и переносныя желзныя печи, и плотно затворящіяся двери, и рамы со стеклами въ окнахъ, и стекла эти были вставлены какъ слдуетъ, съ замазкой, а рамы прилажены къ филенкамъ вплотную, безъ щелей, въ которыя удобно можно просовывать пальцы, какъ было у насъ въ Шаар и въ Бухар. Нашлись тутъ и столы, устроенные на европейскій ладъ, на высокихъ ножкахъ, и нсколько буковыхъ стульевъ, и оттоманки съ шелковыми мутаками и подушками, устроенныя изъ эластическихъ сартовскихъ кроватей и покрытыя богатыми коврами. По всему замтно было, что хозяинъ любитъ жить чистоплотно и по возможности комфортабельно, а впослдствіи оказалось, что онъ и на счетъ тонкостей персидской кухни кое-что понимаетъ. По происхожденію онъ персіянинъ и приходится какимъ-то родственникомъ кушъ-беги, чрезъ котораго получилъ и настоящее свое мсто; самъ же по себ это человкъ очень любезный, обходительный, радушный и даже съ нкоторымъ какъ бы европейскимъ лоскомъ, — вроятно понатерся около нашихъ, вслдствіе частыхъ сношеній съ пограничными властями.

Все это было прекрасно, и только одинъ почетный караулъ не переставалъ смущать насъ за все время пребыванія въ Зіаеддин. Угораздило же ихъ выставить его на двор, какъ разъ противъ нашихъ оконъ и выходной двери, гд и пару открытыхъ палатокъ рядомъ поставили, одну для офицера, другую для сарбазовъ. Чуть только подойдешь къ окну, сейчасъ, по вызову часоваго, весь караулъ выскакиваетъ вонъ и становится въ ружье для отданія чести. Машешь имъ рукой, уйдите молъ, не надо, а они все стоятъ и держатъ «на краулъ», пока не отойдешь отъ окошка. То же самое, но только еще стснительне и комичне выходило, когда кто-либо изъ насъ проходилъ чрезъ дворъ за какою-либо надобностью. Чуть завидятъ это сарбазы, тотчасъ же выстраиваютъ фронтъ въ томъ направленіи, куда отлучился вышедшій и стоятъ такъ съ ружьями «на краулъ» все время, пока тотъ не пройдетъ обратно въ комнаты.

— Уберите вы пожалуста этихъ сарбазовъ, совсмъ они тутъ ни къ чему не нужны, убждали мы приставовъ.

— О, нтъ, какъ это возможно! Мы вдь понимаемъ этикетъ и военную дисциплину. Это вы насъ нарочно испытать хотите? Нтъ, мы свое дло до тонкости знаемъ!

Вотъ поди тутъ и разговаривай съ ними!

Посл обда, оглядвшись въ своей комнат, вижу на стн нацарапана карандашемъ русская надпись. Что такое? Читаю:

«1881 года апрля 29 были уральскіе казаки здсь № 1-го, 50 человкъ с палковникомъ К-вымъ…»

А рядомъ приписка уже другою рукой:

«Тутъ мы получили троя одинъ халатъ, а то все самъ полъковникъ».

Протестъ, значитъ, на память «будущимъ». Охъ ужъ эти халаты!..

Вечеромъ опять былъ баземъ, но мы уже не ходили смотрть его.

1 февраля.

Размнялись съ бекомъ подарками и выхали въ дальнйшій путь въ семь часовъ утра. Бекъ лично провожалъ посольство до конца садовъ своего города. До Катта-Кургана остается только пятьдесятъ верстъ. Слава Богу!..

Дорога все время идетъ по густо заселенной мстности между кишлаками, орошаемыми изъ Нарыпая, но она гораздо хуже степной: тычки, ухабы и глубокія колеи даютъ себя — знать на каждомъ шагу, а въ особенности чувствительно приходится на перездахъ въ бродъ чрезъ канавы. Въ двадцати верстахъ отъ Зіаеддина лежитъ на пути торговое мстечко Миръ съ большимъ, незакрытымъ сверху базаромъ, населенное наполовину сартами, наполовину евреями, которые занимаются торговлей шелкомъ, то есть главнйшимъ образомъ его скупкой и перепродажей, а сарты торгуютъ преимущественно путевыми принадлежностями для проходящихъ каравановъ.

Въ селеніи Касагаранъ остановились для завтрака. Это было уже послднее «испытаніе», какому подвергло насъ бухарское гостепріимство, ради чего собственно и повезли насъ не по хорошей степной, а по самой отвратительной кишлачной дорог. Прощайте же вс достарханы, шрупы, кебабы и жирные палау! По доброй охот вроятно не скоро мы теперь за васъ примемся, хотя, слова нтъ, вкусны вы очень.

По вызд изъ Касагарана, свернули вправо въ открытую степь, и степью же, въ виду кишлаковъ, остававшихся въ лвой рук, въхали въ русскіе предлы. На высокомъ бугр, носящемъ имя Рамаджанъ, стоялъ пограничный столбъ, окрашенный въ спираль тремя знакомыми «казенными» цвтами, который и возвстилъ намъ съ полною точностью, что въ эту минуту мы уже въ Россіи. О, наконецъ-то!..

Чмъ ближе къ нашимъ границамъ, тмъ все боле приближается къ Зеравшану Карнапская гряда, постепенно все понижаясь, пока не переходитъ наконецъ въ незначительные холмы, которые сливаются съ нашими Зерабулакскими и Каттакурганскими высотами. На одномъ изъ такихъ холмовъ, въ виду дороги, высится каменный памятникъ съ крестомъ, поставленный надъ братскою могилой русскихъ воиновъ, павшихъ въ происходившемъ на этой мстности сраженіи 2 іюня 1868 года, гд бухарскіе сарбазы наголову были разбиты отрядомъ генерала Головачева. Мстность стала принимать всхолмленный характеръ еще не дозжая Мира, а теперь чмъ дале, тмъ все холмисте. Съ нкоторыхъ возвышенностей открывается порою широкая панорама на Міанкаль и зарчную часть Зеравшанской долины, замыкаемой въ дымк легкаго тумана силуэтами скалистаго хребта Акъ-тау. Сады этой роскошной долины, точно сплошной громадный лсъ, простираются въ глубь и ширь за Акъ-Дарьею [192] на нсколько десятковъ верстъ въ поперечник, до самыхъ горъ, на нижнихъ склонахъ коихъ чернютъ свжія полосы пашенъ — богара. [193] Это одна изъ прелестныхъ картинъ, какія когда-либо я видлъ.

192

Акъ-Дарья или, по-таджикски, Дарья-Сафить (блая рка) составляетъ правый или сверный рукавъ Зеравшана.

193

Богара — то же что ляльми. Такъ въ Зеравшанскомь оазис называются пашни, засваемыя пшеницей подъ дождь, безъ искусственнаго орошенія.

На границ ожидали насъ мстный волостной съ акъ-сакалами и нсколько полицейскихъ джигитовъ, высланныхъ къ намъ на встрчу начальникомъ Катта-Курганскаго отдла.

Джигиты были одты въ форменные чекмени изъ желтаго, верблюжьяго сукна, съ форменными шашками черезъ плечо и въ блыхъ чалмахъ. На груди у нкоторыхъ красовались медали и знакъ военнаго ордена. На верткихъ, поджарыхъ лошадяхъ, они смотрли истинными молодцами и даже добровольно усвоили себ русскую военную выправку. Очевидно, ихъ самолюбію льстятъ и эти знаки отличія и то, что русское начальство удостоило ихъ доврія, избравъ на полицейскія должности.

Въ первомъ попутномъ кишлак на нашей территоріи обратило на себя вниманіе значительное количество домашней птицы, именно индюшекъ и гусей, чего въ бухарскихъ предлахъ за все время мы нигд ни разу не встрчали. Это нововведеніе въ домашнемъ хозяйств заимствовано нашими сартами у русскихъ поселенцевъ. Оказывается, что уже нсколько лтъ какъ они поразводили у себя гусей да индюшекъ и теперь отлично сбываютъ ихъ въ Бухару въ вид живности. У бухарцевъ же этихъ домашнихъ птицъ почему-то не разводятъ.

Вскор поднялись ыы на гребень послдней возвышенности, и съ этого пункта, предъ спускомъ, вдругъ открылся предъ нами внизу веселый, оживленный видъ: чистенькій русскій городъ совершенно тонулъ въ садахъ среди долины, по которой быстротечный Нарыпай сверкалъ на солнц своими излучинами, то скрываясь въ чащ прибрежныхъ садовъ, то выбгая изъ луговины. Влво, верстахъ въ двухъ впереди, выглядывала макушка холма, на которомъ бллась казарма. Тамъ расположено наше укрпленіе.

До сихъ поръ мн не доводилось еще быть въ Катта-Курган, и онъ на первый разъ произвелъ на меня самое пріятное впечатлніе: крестъ надъ православною церковью, чистенькіе одноэтажные домики европейской архитектуры, съ уютными крылечками, тесовыми воротами и свтлыми окнами, въ которыхъ виднются цвты и блыя кисейныя занавски; широкія шоссированныя улицы и фонари на улицахъ, въ порядк торчащіе «на узаконенныхъ дистанціяхъ»; кирпичные тротуары и бульварныя аллеи, исправные мостки чрезъ канавы, русскія лавки и магазины, русскія вывски и русскіе люди — извощики на парахъ въ пристяжку, приказчики въ картузахъ и сапогахъ съ «бураками», бойкіе солдатики и румяныя молодицы, и чей-то песъ лягавый, какихъ нтъ въ Бухар, и солнце, — солнце, которое сегодня впервые свтитъ и гретъ совсмъ по-весеннему. Капель съ крышъ, словно зерна алмазовъ сверкая на солнц, падаетъ въ подоконныя лужицы съ какимъ-то звонкимъ шелестомъ; шумно и весело журчитъ вода въ арыкахъ, радостно трещатъ вертлявыя сороки и задорно чирикаютъ въ садахъ воробьи… Совсмъ весной пахнетъ.