В гостях у Рема или разведчик из будущего

Но продолжалось это недолго, и уже через мгновение Шириновский остыл. Хотя кто его знает, сколько здесь длится это самое «мгновение»?! Если само время течёт не пойми в какую сторону!

«А с другой стороны, — вернулся Шириновский к прерванным размышлениям, — даже если я попаду в Германию, я же не стану всех гнобить или расстреливать? Сначала осмотрюсь, перейду на более спокойную и менее ответственную работу… Или вовсе сбегу в другую страну, где нет фашизма. В тот же СССР и сбегу! Хотя нет, лучше всё же в США! Там и карьеру сделать проще!».

И тут Шириновскому вдруг вспомнился штандартенфюрер Штирлиц. На самом деле у этого книжного героя существовал вполне реальный прототип, который действительно был разведчиком и работал на благо СССР, помогая своей стране. И никто об этом не знал и даже не догадывался! А ведь могли убить свои же: скинуть бомбу, поставить к стенке… Ну, и так далее. Сильный был мужик, раз согласился работать в Германии, да ещё и в ведомстве СС! Не каждый так сможет. Вот он, Шириновский, сможет?

Фантазия живенько подкинула очередную мысль: если ему вдруг удастся стать крупной шишкой в нацистской Германии, он сможет повернуть вспять весь ход мировой истории! Целый мир спасёт от апокалипсиса Второй Мировой и концлагерей… «И тогда меня будут чтить миротворцем, и я стану политиком куда более влиятельным и известным, чем был в после перестроечной России! Надо только…».

Мрачное пламя решимости разгорелось в его убеленной сединами голове. «Прощайте, мои дети, моя партия, мои сторонники и…», — Шириновский посмотрел на Немтсова.

Тот уже стоял напротив левой двери и держался за её ручку. Вопросительно подняв брови домиком, Борис своими пустыми глазницами «смотрел» на Владимира Вольфовича.

— Я согласен! — крикнул ему Вольфович, направляясь к правой двери. — Если не мы, то тогда кто?!

Немтсов ничего не ответил, лишь слегка кивнул и одновременно с Шириновским дёрнул дверь на себя. Последний словно бросился в омут с головой. В лицо ярко пыхнуло ослепительно-белым светом, и он буквально растворился в нём! Стал атомом, частичкой, фотоном, молекулой, эфиром, солнечным ветром, что закружил его по всей Вселенной и отправил в точно выверенное место.

Глава 3 Блутмай

Первого мая 1929 года стоял прекрасный солнечный день.

Бывший лейтенант фрайкора из «Железной дивизии» герр Август Отто фон Меркель в большом волнении поправлял на левой руке повязку с эмблемой НСДАП. Он стоял среди своих товарищей и готовился к драке, нервно поглядывая по сторонам. В правой его руке лежала добротная деревянная дубинка, в левой зажат кастет, и в скором времени ему придётся пустить их в ход.

Но стоит всё же описать его. Молодой человек примерно двадцати восьми — тридцати лет, роста выше среднего, худощавый, но жилистый: из породы умеющих постоять за себя. Светло-русые, сейчас коротко стриженные волосы он позаимствовал у матери: немки из Прибалтики. А черты решительного лица и бледно-голубые глаза достались Августу от отца. Несмотря на светлый цвет, взгляд у молодого человека не был блёклым. Скорее, наоборот: пронзительно-испытующим, холодным и надменным. Каких-то особых примет не имелось.

Характер нордический, выдержанный. Холост. С товарищами по партии поддерживает ровные отношения. Молчалив. Спортсмен. Отлично умеет плавать и стрелять. В порочащих его связях не замечен.

Одет Меркель был в коричневую рубашку, коричневые бриджи, серого цвета обмотки и коричневые же ботинки. На его голове плотно сидела коричневая кепи с кокардой под стилизованную стрелой букву «A», то есть в типичную одежду штурмовиков SA.

Август Отто фон Меркель стоял в первых рядах. Слева и справа от него находились его товарищи по партии: Курт Лацискаф и Ганс Петерсгард. У них тоже не было в руках оружия. Огнестрельное оружие имели только их вожди.

По направлению к центру Берлина шла первомайская демонстрация рабочих, возглавляемая Коммунистической партией Германии и лично Эрнстом Тельманом. Всего в этот день на улицы Берлина вышло почти двести тысяч рабочих, чтобы выразить свой протест правительству Веймарской республики, состоящей сплошь из социал-демократов.

Охраняли движение так называемые рот-фронтовцы из Союза красных фронтовиков. Они шли по бокам колонны и выделялись из общей народной массы серой формой и повязками на левых рукавах с изображением сжатой в кулак красной руки на чёрном фоне. Та же самая рука красовалась и на кокардах их кепи. Да, как и их оппоненты, они тоже имели собственную униформу.

Вот только в отличие от них, рот-фронтовцев было мало.

Силы штурмовиков СА, подчинявшихся Рему и националистов из «Стального шлема», что подчинялись лидеру Немецкой национальной партии Францу Зельдте, явно превышали военизированную охрану Коммунистической партии Германии. Тем более кроме социал-националистов и реваншистов на улицы столицы Германии стянули все силы полиции, вооружённые не только дубинками, но и револьверами. Назревало жёсткое столкновение, если не битва.

Август Меркель абсолютно не хотел лезть в самую гущу событий, но поступивший приказ не оставлял ему иного выбора. И этот приказ обязывал его находиться в самом центре событий и по максимуму показывать своё рвение и лояльность. Репутация Августа должна оставаться безупречной! Ведь приказ пришёл из Москвы, а на кону стояла его дальнейшая карьера разведчика в стане заклятого врага коммунизма.

Драка ожидалась жёсткой. Кто-то наверняка её не переживёт. Об этом не хотелось думать, но другого выхода Август для себя не видел. Судьба разведчика сложна и непредсказуема.

На самом деле звали молодого человека отнюдь не Август Отто фон Меркель, а Николай Иванович Маричев. Отец — русский, мать — немка. И именно благодаря ей Николай отлично говорил на немецком.

Легенда у него была практически железной. Да и нет уже настоящего фон Меркеля на этом свете. Коля теперь за него. Так решили, и точка. Помогло и то, что похож Николай на истинного фон Меркеля оказался как две капли воды. Историю всей своей новой «семьи» ему, конечно, пришлось тщательно изучить и даже в прибалтийском фрайкоре на стороне белых успел повоевать. Так сложилось… А потом на него вышли и, когда он попал в крайне тяжёлое положение, помогли вырваться из плена. Ну, а затем предложили стать тем, кем он являлся сейчас, обучили и направили. Дальше мелкий агент, каких всегда много на любой стороне, должен был всего добиваться сам.

Меж тем огромная колонна демонстрантов приближалась. Уже стали чётко различимы отдельные лица людей, с решительными взглядами идущие в едином порыве общей воли. Они пели Гимн Коминтерна.

Заводы, вставайте! Шеренги смыкайте!

На битву шагайте, шагайте, шагайте!

Проверьте прицел, заряжайте ружьё!

На бой пролетарий, за дело своё!

На бой пролетарий, за дело своё!

Огонь ленинизма наш путь освещает,

На штурм капитала весь мир поднимает!

Два класса столкнулись в последнем бою;

Наш лозунг — Всемирный Советский Союз!

Товарищи в тюрьмах, в застенках холодных,

Вы с нами, вы с нами, хоть нет вас в колоннах,

Не страшен нам белый фашистский террор,

Все страны охватит восстанья костёр!

На зов Коминтерна стальными рядами

Под знамя Советов, под красное знамя.

Мы красного фронта отряд боевой,

И мы не отступим с пути своего!

И мы не отступим с пути своего!

Услышав слова песни, все напряглись. Полицейский офицер вышел вперёд и, приложив к губам жестяной рупор, прокричал команду: