В интересах государства. Аудиториум, часть 2
Шрифт:
Афанасьев, словно в замедленной съемке, двинулся на меня. Выставил вперед правую руку, целясь мне в лицо, перенес вес… Я шагнул вбок, перехватил его руку, схватил за запястье и локоть и в повороте, используя инерцию тела Гриши, развернулся, заставив его уйти на землю. Не бросал, а так, бережно опустил в снежок.
Не знаю, насколько правильно я отработал прием, но нужный эффект был достигнут.
– Кажется, понял, – кивнул менталист. – Хорошая штука. Ты, значит, любитель восточных искусств?
– Не, – отмахнулся я. – Так, тут и там подглядывал.
И только сейчас мы заметили, что Ронцов и Малыш тоже внимательно
– Ладно, ребят, если хотите – отработаем, а потом пора бежать мыться.
– Угу, отозвался Ронцов, нам к первой сегодня…
Помогая Грише отрабатывать прием, я прикидывал план на сегодняшний день. Завтрак, потом пары, затем заскочить к Ядвиге в Лабораториум – артефакторша как раз получила все недостающие материалы и хотела свериться с алгоритмами для выплавки. После Ядьки нужно было сделать домашнее задание, и уже позже уделить пару часов подготовке к Рождественскому балу.
При мысли о мероприятии у меня аж зубы свело. Аудиториум готовился к балу с особой тщательностью, без угрызений совести эксплуатируя бесплатную рабочую силу в лице студентов в хвост и в гриву. Мы помогали канифолить паркет, мыли хрустальные люстры, репетировали танцы и выходы – этому уделялось особое внимание.
Я в танцах был изящен как пень. И хотя Ирэн пыталась сделать что-то с моей грацией, даже ей пришлось через неделю признать, что я был практически безнадежен. И все равно мы репетировали вальсы, менуэты и прочие пляски с упрямством стада баранов. Ирка не желала позориться, но не хотела иной пары, кроме меня.
А от желающих составить мне пару, к моему удивлению, отбоя не было. Их даже не смущал мой позорно перечеркнутый герб – обладание редкой родовой силой интересовало местных красоток куда больше.
– Пора, – взглянул на часы Ронцов. – У Михалыча скоро смена. Нужно успеть, пока Груздев не заступил.
Мы переглянулись.
– А сегодня точно Груздев в дневную? – Уточнил Гриша.
– Ага.
– Это хреново, – отозвался я. – Бегом, ребят!
Мы понеслись к Домашнему корпусу со всех ног. Наши тренировки проходили в дальнем конце парка ближе к воде. По ночам и ранними зимними утрами здесь никого не было, а редкие бегуны предпочитали тренироваться на расчищенных дорожках, так что нам никто не мешал. Но была у этой таинственности и обратная сторона: чтобы добраться сюда, следовало пройти через ворота и перебраться на парковую территорию. А ворота охранял дежурный.
С Михалычем и Валерычем мы договорились: несколько ассигнаций – и нам пошли навстречу, благо ничего криминального мы не делали. А вот Груздев оказался неподкупным как единственный гаишник в раю. И он заступал на смену через десять минут…
Я припустил еще быстрее, перепрыгивая через уже знакомые коряги и булыжники. За три недели тренировок мы уже даже в темноте передвигались быстро – все облазали и изучили.
Вдали уже виднелась освещенная фонарями сторожка Михалыча – дежурный курил и всматривался в нашу сторону. Ждал. Святой человек. Хотя, быть может, особо сговорчивым его сделал и мерзавчик французского коньяка, который Афанасьев каким-то чудом протащил в Аудиториум…
– Доброго утречка еще раз, – поприветствовал закутанный в тулуп Михалыч. – Как погодка?
– Бодрит! – ответил Малыш и проскочил к воротам. – Открывай, хозяин.
Скрипнули створки, и Михалыч услужливо
пропустил нас внутрь, обдав дымом дешевой папиросы.– Ну, удачного дня, господа шалопаи, – усмехнулся он в заиндевевшие усы, а мы, козырнув, понеслись дальше.
День пошел наперекосяк еще с завтрака.
Ронцов умудрился опрокинуть на меня стакан сока – пришлось половину отведенного на еду времени замывать пятно в туалете и сушить китель феном для рук и слабым огоньком «Жар-птицы». Еще никогда применение заклинания не было столь дурацким. Хорошо хоть форму не спалил.
Затем в пух и прах разругались с Иркой. Моя подруга, и без того недовольная отказом репетировать вечером, выяснила, что мы с ребятами так и не отбросили идею стащить Голову из Артефакториума.
Скандал проходил ментально, но от Ирэн фонило так, что даже девчонки с испугу отодвинулись от нее подальше и не смели слова лишнего сказать.
Чем была плоха ментальная связь, так это тем, что мысли собеседника могли догнать почти где угодно. Ставить блок на связь было невежливо, да и Ядвига могла связаться. Поэтому пришлось снова скандалить.
Голос Ирэн застал меня врасплох, когда я уже был на пороге Лабораториума.
«Миш, ты понимаешь, что я обязана сообщить о твоих намерениях?»
«Не обязана. Сделай вид, что ничего не знаешь».
«Это против правил!» – возмущалась Ирэн у меня в голове. – «Ты и так только закончил отработку после прошлой провинности. Хочешь до выпуска не вылезать из дисциплинарки?»
Я вздохнул и с тоской взглянул на разные окна здания.
«Это традиция, Ир. Все знают, что Леньку попытаются украсть. Гадают, делают ставки. Развлекаются так. И своих не сдают».
«Да я не против традиции. Я против того, чтобы ты рисковал своей головой! Из-за природы твоей силы к тебе и так приковано слишком много внимания… А если попадешься?»
В этом Ирка была права. Я у нас был молодцем нарасхват.
«Расслабься, Ириш», - ласково ответил я. – «В этом мире нет ничего, что я бы исполнял хуже, чем вальс».
Несмотря на волнение, она все же рассмеялась в моей голове.
«Я предупредила. И помогать не стану, даже не проси».
«И не думал. Ладно, мне пора».
Закончив разговор, я постучал в дверь кабинета Ядвиги.
– Открыто!
Хруцкая металась между колбами и каким-то агрегатом, смутно напомнившем мне самогонный аппарат. Что-то очищала. Увидев меня, она обернулась.
– Рановато пришел.
– Позже не могу – домашка.
– Плохо!
– Ну извини. Мне еще и учиться надо. И так успеваемость далека от блестящей. В отличие от тебя, я не гений.
Не спрашивая разрешения, я завалился на стул.
– А ты, к слову, так и не показала мне, где Голова…
Ядвига оторвалась от колбы, что-то подкрутила в аппарате, и прозрачная жидкость начала капать в емкость быстрее.
– Миш, я помню, что за мной должок. И если б ты не орал об этом на весь кабинет, я была бы тебе очень признательна.
Я пожал плечами.
– Никто не орет. Просто я уже три недели почти каждый день тебе помогаю, а у меня тоже сроки. Хочу все успеть до бала. Потом каникулы, все разъедутся, и будет уже не то.
– Вот втемяшилась тебе эта башка…
Хруцкая поправила повязку, под которую убрала свою роскошную рыжую гриву, и поменяла колбы.