В иных мирах

— Я после божественного исцеления сыт по горло, — ответил ему и невольно скривился, неудачно дёрнув рукой, что не скрылось от внимательного взгляда жреца, — а вот твоя помощь, как врачевателя мне не помешала бы.

— Ты ранен! — воскликнул Пелит с тревогой в голосе и, отставив кубок, поднялся на ноги.

— Не то чтобы ранен, — я аккуратно снял тунику, оголил руку и указал пальцем чуть выше локтя, — как я уже сказал, твой предок исцелил меня, но в своей божественной забывчивости оставил во мне немного лишнего металла.

Пока Пелит укладывал меня на один из пустых столов, я коротко описал всё, что со мной приключилось за последнее время. Жрец извлёк из торбы короткий бронзовый клинок со скошенным лезвием на тонкой рукояти.

— Занятная история, — Пелит хмыкнул, примериваясь к моей руке. — Постарайся не дёргаться, может быть немного больно.

Незаметно подошедший Смотритель, прокашлявшись, коротко произнёс:

— Я на твоём месте протёр бы скальпель и кожу спиртом.

— Рука чиста. Да и после пребывания в торбе скальпель также девственно чист, — ответив, старый лекарь отвёл клинок и скосил глаза на Смотрителя. — И что такое этот твой спирт?

— Это топливо, на котором работает генератор, — Смотритель коротко кивнул в сторону тихо рычавшего артефакта, от которого тянулись чёрные верёвки к стоявшим вокруг странным устройствам. — Рассказывал я уже про него: вино или брага, перегнанная через перегонный куб, как раз и становится спиртом.

— Позже расскажешь мне все подробности этого ритуала. — Пилит спрятал в бороде ухмылку, призвал из торбы небольшой стеклянный флакон с притёртой пробкой и, смочив льняную тряпицу, протёр свой инструмент и мою руку, которую при этом обдало ощутимой прохладой.

— И руки свои тоже, — вполголоса добавил Смотритель.

Скривившись от резкого запаха, жрец омыл руки и вновь склонился надо мной.

Мою руку окутало красноватое сияние, почти как от лечебного заклинания. Я почувствовал, как рука почти до плеча онемела, а при попытке сжать кулак он даже не шелохнулся. То-то жрец не предложил оглушить меня или не дал хотя бы макового отвара, чтобы боль уменьшить.

Лезвие взрезало кожу, а из тонкого разреза мгновенно выступила кровь. Помогая себе второй рукой, Пелит ножом в другой рассёк мышцы. Убрав нож, он засунул два пальца в рану и, не обращая внимания на кровь, что запачкала белоснежную тогу, нащупал пулю и с неприятным чмокающим звукам вырвал. Бросив её на пол, жрец свёл края раны и вновь окутал мою руку исцеляющим сиянием.

— Онемение пройдёт через несколько минут, — поведал жрец и со вздохом скинул тогу, оставшись в одной набедренной повязке. — Сейчас вызову слуг, дабы смыли кровь и принесли воду для омовения. — Он подошёл к двери и что-то негромко произнёс.

Встав со стола, я принялся здоровой рукой разминать онемевшую.

— Благодарю за излечение. Твой божественный предок упомянул, что тебе нужна моя помощь.

— Помощь. Да. — Пелит на секунду задумался. — В преддверии защиты храма, что воздвигнет в полдень Громовержец, тебе совместно с Марком Туллием нужно план обороны обсудить.

— Ромей воюет дольше, чем я живу на свете, но помочь ему я всегда рад, — с сомнением кивнул я, пригубив вино.

— Тем не менее ты имеешь опыт, что даёт система об оружии, которое пламенем и громом разит, — возразил жрец, окуная руки в медный таз, что принесли ему двое дюжих рабов.

Позволив молодой служанке омыть мою окровавленную руку, я спросил жреца:

— Удалось, что-нибудь узнать у пленного паука?

— Несмотря на то, что этот иномирный герой был последователем Восьмиглазого, от предложения Олимпийца стать рабом отказаться он не смог, — Пелит голосом выделил «предложение» явно намекая, что отказ был бы намного хуже смерти.

— Наш покровитель умеет уговаривать, — ответил я, вспомнив своё общение с Зевсом. И отметил про себя, что не стоит попадать в плен в иных мирах, так как перспектива вновь стать рабом совсем не прельщает.

— Раб системный ослушаться своего хозяина не может, — продолжил жрец. — Мир, из которого пришёл этот паук, очень похож на тот, чем был Экраг до падения Эрэба и Гемеры (прим. автора: Эреб в древнегреческой мифологии — олицетворение вечного мрака, Гемера в древнегреческой мифологии — богиня дневного света).

Посмотрев на встрепенувшегося жителя убежища, жрец, смутившись, поспешно произнёс:

— Я хотел сказать, конечно же, Отца-тьму и Мать-свет. То есть я имею в виду, что повсеместно ездят самодвижущиеся колесницы, летают железные птицы, перенося во чреве своём как живых существ, так и грузы. Впрочем, с небес они разят сталью и огнём не хуже Стимфалийских, вскормленных Ареем.

— Во всём мире том неисчислимое множество полисов, наподобие славных Афин. И несмотря на то, что все они присягнули своему божеству уже, как с полтысячи лет, воюют между собой они не с меньшей жестокостью, как и с иномирными пришельцами.

В то время, пока Пелит переводил дух, прильнув к кубку, Смотритель с нескрываемым интересом промолвил:

— Ещё две сотни лет назад наши корабли бороздили бездну космоса.

Едва я собрался возразить, что корабль может бороздить только воды реки или моря, но почти сразу вспомнил байки Соловья, как жрец опередил:

— Я помню, что ты рассказывал о путешествии твоих предков в иные миры без помощи Системы в железных кораблях, что поднимались в небо на столбах огня. И пауки иномирные изредка совершают путешествия в великой бездне, но только исключительно при помощи и благодаря дарам своего бога.

— Ну так вот, немного я отвлёкся, — жрец поскрёб ногтями лоб. — Всего населяют их мир больше двух миллиардов существ. — Пелит на мгновение задумался. — Наш же мир домом стал всего для двухсот восьмидесяти миллионов человек. Вернее, чуть менее.

Я попробовал представить такое количество людей, но так и не смог. Впрочем, не верить Пелиту повода не было. Тем более дар мой, что ложь определяет, также молчал.

— Так вот, их живёт почти в восемь раз больше, чем под дланью Олимпийца. А Героев, Воителей и Юнитов больше, чем у нас в сотни и даже в тысячи раз! — Пелит нервно дёрнул себя за бороду. — Так что завтрашняя, м-м-м, вернее уже сегодняшняя битва возле храма может оказаться очень сложным испытанием для всех нас.

Помолчав полминуты, жрец продолжил:

— После восхода солнца к моему поместью подойдут несколько сотен наёмников. Всем им я предложу наравне с ветеранами Марка Туллия и Героями защитить храм олимпийца от чудовищ иномирных.

Увидев мой заинтересованный взгляд, Пелит пояснил:

— До твоего появления мы, как раз обсуждали штурм и неудачную защиту Илиона, в которой сложил голову не только мой богоравный предок, но ещё и множество других героев прошлого.

— Можно взглянуть на стрелу, что тебя подранила? — Смотритель задумчиво крутил в пальцах смятый комок металла, что совсем недавно покоился у меня в руке.