В когтях каменного века

– Если бы красный лев не промахнулся в прыжке, он убил бы мамонтенка и утащил бы его в заросли, – сказала Роса. – Красному льву не повезло на охоте.

После нападения мамонты были не на шутку возбуждены и разгневаны, они готовы были наброситься на любое животное, которое окажется рядом. Мамонты-вожаки гневно трубили и то и дело принимались снова и снова топтать останки льва, отгоняя скулящих шакалов. Самки с детенышами сбились в кучу, хотя некоторые, самые спокойные, продолжали пить воду.

Ребята поспешили укрыться за скалой, чтобы не тревожить гигантов.

– Мамонты очень сильные, – восхищенно сказал пещерный мальчик. – Агам хотел бы быть таким же сильным.

– Для этого Агаму нужно есть траву, как мамонту. Можешь начинать прямо сейчас. – Роса с насмешкой сорвала пучок травы и протянула ее приятелю, но тот гневно отшвырнул траву в сторону.

– Роса сама может есть траву, только она станет не мамонтихой, а дикой ослицей! – крикнул он, чем очень рассмешил подругу.

Вася начал уже привыкать к пещерному юмору и готов был даже признать, что кое у кого из их класса с чувством юмора было даже похуже.

Они стояли за камнем, пока стадо мамонтов не ушло за своими вожаками на равнину. Там еще долго были видны темные точки, а потом великаны перекочевали к опушке леса, где трава была сочнее и пробивались молодые побеги ивняка и краснотала, горьковатые на вкус, но любимые мамонтами больше других.

Шакалы с воем и повизгиванием дрались за останки мертвого льва, желтые пятнистые гиены с короткими хвостами норовили урвать себе кусок побольше и оттащить его в сторону. С неба к мертвечине уже слетались стервятники, но шакалы лаяли на них и пытались схватить за крыло, поэтому птицы пока держались в стороне, хотя самые жадные из их подскакивали боком, хватали кусок мяса и моментально заглатывали его, отчего их голые розовые шеи на мгновение раздувались. Но потом какой-нибудь шакал бросался на стервятника, и птица поспешно взлетала. Ощущение было такое, что и стервятники, и шакалы хорошо знают друг друга и находятся в состоянии спокойной уважительной вражды, как сообщники и вместе с тем конкуренты.

– К вечеру от красного льва останутся лишь кости, – сказал Агам. – Я хочу взять его клыки и сделать из них ожерелье.

– Клыки его приносят счастье и отгоняют злых духов, – важно объявила Роса. – На один клык льва или тигра можно выменять новое копье или десять вяленых рыбин.

Агам отогнал шакалов и стервятников горящим суком и вскоре вернулся со львиными клыками. Всего их было четыре – два верхних и два нижних. Два клыка он оставил себе, один отдал Росе и один щедро протянул Васе.

– Мальчик-колдун должен знать, что эти клыки делают охотника смелым и передают ему часть ловкости и мощи льва, поэтому он становится непобедимым, – заявил юноша.

Вася хотел сунуть клык льва в сумку, но Агам покачал головой.

– Его нужно повесить на кожаный шнурок и носить на шее, – сказал он.

– Или вдеть в нос, – добавила Роса. – Хочешь, я помогу тебе проткнуть нос острой костью? Или ты хочешь вставить клык в ухо?

– Лучше я буду носить его на шнурке, – поспешно заявил мальчик.

Уже совсем рассвело, и туман развеялся. Зорким глазам Агама равнина была видна на много тысяч локтей вокруг. Ее обитатели стали успокаиваться после внезапного нашествия мамонтов. Муфлоны то появлялись, то исчезали, небольшими стадами носясь по равнине. Огромный гриф с распростертыми крыльями парил в вышине.

Справа возвышались белые горы из ракушечника. Вдоль гор раскинулись непроходимые древесные заросли. Исполинские баньяны, стройные пальмы с раскидистыми листьями, похожими на перья, сменялись небольшими буковыми рощицами, а чуть поодаль виднелись темные влажные стволы дубов и цветущих каштанов. Заросли бамбука, довольно редкого в тех местах, ползли вверх по склону.

Но взгляд Агама больше привлекали животные, так как к растительности он давно привык и она не вызывала его удивления. Он только отметил, что из бамбука могли бы получиться неплохие стрелы, лучше даже, чем из камыша, но в долине их племени бамбук не рос.

Невдалеке мимо них, вероятно, встревоженное визгливым лаем шакалов и гиен, пронеслось стадо антилоп. Чуть в стороне, у притока, бродили дикие лошади – близкие родичи куланов, которые сейчас встречаются лишь в пустынях Ирана, Месопотамии, Сирии и Северной Аравии. Тогда же они были распространены значительно шире. У притока паслись и дикие ослы.

Рядом с ними пощипывали траву гауры, дикие быки очень крепкого сложения, коротконогие, массивные, но уступавшие зубрам в силе.

Агам натянул лук и со второй стрелы подбил самовлюбленного фазана в щегольском наряде, который красовался перед своей самкой на ветвях баньяна. Со стрелой в крыле фазан упал с дерева, и Агам без труда нашел его и свернул птице голову.

Все это он сделал с таким олимпийским спокойствием, что Вася еще раз поразился крепким нервам своих пещерных предков. Ощипав фазана, Агам поджарил его на костре, а потом, когда костер погас, запек в углях. К этому времени Роса вернулась с полной корзиной диких яблок и какими-то непонятными желтоватыми плодами в твердой кожуре, оказавшимися очень приятными на вкус, хоть кожуру и пришлось очень долго разбивать камнем.

Вася, желая принять посильное участие в приготовлении обеда, полчаса бродил по мелководью с острогой, но так никого и не поймал бы, если бы в палец его босой ноги не вцепился клешней здоровенный рак, и мальчик с воплем запрыгал на одной ноге. Но потом, сообразив, что раки – это деликатес, он поймал еще с десяток, которых Роса запекла в углях вместе с фазаном. Это и стало его вкладом в пиршество.

После сытного завтрака Агам и Роса легли в тени дерева и проспали до полудня. Вася уже привык к тому, что пещерные люди спят, когда наедаются, не обращая внимания, день сейчас или ночь. Причем часто они днем спят, а ночью, перед рассветом, бодрствуют, потому что именно в это время, когда начинают гаснуть звезды, выходят на охоту крупные хищники, сопровождаемые целыми стаями приживалок – шакалов и гиен.

Вася тоже прилег в густую тень каштана, цветущего нарядными белыми свечками, несколько раз зевнул, подумал о том, что ни за что не заснет после завтрака, не такой уже он дикарь, чтобы спать после каждого приема пищи, потом, снова зевнув, стал следить, как шевелится листва на каштане, а в ней прыгает какая-то маленькая красногрудая птичка, такая толстая и взъерошенная, как будто ее надули...

Мальчик не заметил, как заснул, и спал намного дольше полудня, наверстав отдых за все предыдущие бессонные ночи. Примерно в шесть вечера, когда солнце уже понемногу сползало к закату, его вдруг растолкали.

Вася поднял голову и хотел спросить, в чем дело, но Агам зажал ему рот ладонью и показал рукой куда-то влево, на равнину. Он и Роса уже не спали, лежали в высокой траве и разглядывали что-то происходившее прямо перед ними на лугу.

Вася хотел встать, но Агам сразу же дернул его за ногу, и тот повалился на землю.

– Тебя заметят, – прошипел пещерный подросток. – Если тебе надоела твоя жизнь, мальчик-колдун, то нам наши не надоели.

Сообразив, что нужно молчать, Вася раздвинул траву и увидел на равнине, на расстоянии около ста метров от них, несколько фигурок, пересекавших ее наискось и направлявшихся к лесу. Он вгляделся и рассмотрел у них в руках копья и палицы. Это были Лесные Люди, примерно десять человек. Чуть впереди них, озираясь, скользила маленькая фигурка с луком. Мальчик готов был поручиться, что это тот самый таинственный желтый человек, который убил стрелой воина из племени Камышовых Котов.