В кольце твоих рук

— Извини. — В голосе Августы прозвучала обида, и Питер обернулся.

Августа стояла, потупив глаза и теребя передник. Щеки ее порозовели от смущения. Сердце Питера таяло, и он ничего не мог с собой поделать.

Он подошел к ней и нежно приподнял ее голову за подбородок, глядя ей в глаза и улыбаясь своей доброй, чуть дразнящей улыбкой.

— Как я могу занести себе какую-то подружку — сказал он, — когда все мое существо целиком принадлежит вам, мисс?

Глаза Августы вдруг расширились, лицо оживилось. — Правда? — прошептала она.

Питеру стоило огромного труда отвести от нее глаза.

— Разумеется, мисс, — произнес он, — это еще с тех пор, как вы лежали в колыбели.

Воцарилась тишина. Несмотря на попытки Питера обратить все в шутку, оба чувствовали себя неловко. Косые лучи солнца, пробиваясь сквозь окна, играли на паутине в углах, и частички пыли танцевали в этих лучах. Слышалось лишь позвякивание металла — Питер вертел в руках уздечку, которую собирался починить.

Наконец Августа произнесла первое, что ей пришло в голову:

— Ты позовешь меня, когда начнутся роды? — Они покосилась на Сирабелль.

Питер поцокал языком:

— Мисс Августа, вы же знаете, что вашему брату это не понравится.

— Но почему? Раньше он мне всегда разрешал…

— Раньше вы были маленькой, мисс Августа. Теперь вы — юная леди, и ваш брат хочет, чтобы вы вели себя, как леди.

Августа нахмурилась:

— «Саймон хочет»… Питер, если б ты знал, как мне надоело быть этой самой леди! Я понимаю: Саймон заботится обо мне и все такое, но иногда его забота заходит уж слишком далеко… Как он не понимает, что заставляет меня делать то, чего я не хочу!

— Он просто беспокоится о вашем будущем, мисс Августа. — Питер подошел к верстаку. — Скоро вам придется выходить замуж, создавать собственную семью…

Эти слова снова напомнили Питеру о том, какое разное будущее их ожидает.

В глазах Августы — во всяком случае, так показалось Питеру — отразилось удивление:

— Питер, ты, конечно, шутишь! Да кто же на мне женится!

У Питера подступил ком к горлу. Ему хотелось броситься к Августе, взять в свои руки это дорогое ему лицо, расцеловать… Но он лишь тихо произнес:

— Любой мужчина, если только он в своем уме, почел бы за честь…

Он посмотрел на нее, и этот взгляд говорил так много…

Неизвестно, что случилось бы дальше, если бы в этот момент не послышался звук приближавшейся кареты. Питер очнулся первым. Он удивленно пожал плечами, словно выходя из забытья, и поспешил к выходу. Августа последовала за ним. Сердце ее замирало.

— Вы ждете гостей, мисс Августа? — удивленно спросил Питер.

— Нет, — Августа и сама была не на шутку удивлена, — но в такое время года гости иногда являются без приглашения…

Она вдруг остановилась, щуря глаза от слепящего солнца.

— Боже праведный, это же Саймон!

— И с ним какая-то женщина… Что-то я не припомню, чтобы хозяин собирался завести новую служанку.

— Что же все-таки произошло? — недоуменно спросила Августа.

— Судя по его лицу, — заключил Питер, — вряд ли что-то очень приятное…

Тут оба переглянулись и бегом бросились к карете.

Если что-нибудь и могло сломить волю Сторм, так это двухдневное путешествие по ухабистым дорогам, показавшееся ей бесконечным. От жары и дорожной пыли она чувствовала себя совершенно разбитой, не говоря уже о тряске, превратившей все ее тело в сплошной синяк. Весь день она ехала со связанными руками и ногами, а единственным «развлечением» было презрительное молчание ее спутника. На ночь они остановились в небольшой гостинице на границе Виргинии и Северной Каролины, где Сторм приняли за служанку Саймона и поместили в крохотном предбаннике рядом с его номером. Здесь Сторм почувствовала себя настолько уставшей, что даже не притронулась к еде. О попытке побега не могло быть и речи. Она обессиленно повалилась на набитый соломой тюфяк и впала в забытье, а на рассвете пытка возобновилась.

Когда они наконец подъехали к дому, Саймон все так же молча развязал ее путы, но от долгой неподвижности она не могла пошевельнуть ни рукой, ни ногой.

Сторм с трудом вылезла из кареты и встала, покачиваясь на негнущихся ногах и потирая онемевшие запястья. Глаза ее с трудом различали большой дом, амбары, клумбы с цветами, столпившихся любопытных слуг… От усталости в голове не осталось ни одной мысли.

Сторм смутно разглядела, как полная круглолицая девушка, рядом с которой стоял темноволосый слуга, с удивленным и радостным видом кинулась в объятия Саймона.

— Саймон! — воскликнула девушка. — Почему ты вернулся? Что-нибудь случилось?

Во взгляде Саймона сразу что-то переменилось, и Сторм решила, что это, наверное, его жена.

— Привет, крошка! — Глаза Саймона сияли. Обнимая девушку одной рукой, другую он протянул темноволосому слуге. — Питер, черт подери, рад тебя видеть!

— Вы так волнуетесь, хозяин, — произнес Питер, — словно уезжали на год, а не на две недели! Что же все-таки произошло?

Саймон усмехнулся:

— Мне и самому кажется, будто прошел целый год! — Он снова прижал девушку к себе и поцеловал ее в голову.

Сторм, глядя на это, передернулась. Она не любила, когда кто-то чувствовал себя счастливым, в то время когда она несчастна; к тому же Саймон торжествовал слишком легкую, незаслуженную победу.

— Мне пришлось изменить свои планы, — объяснил Саймон и сурово покосился на Сторм. Подойдя, он взял ее за руку и вывел вперед. — Это племянница Спотсвуда. Бедняжка рано потеряла родителей и на долгое время оказалась предоставленной самой себе. — Саймон с неудовольствием покосился на босые ноги Сторм. — Она не привыкла жить в обществе, и ее поведение порой может показаться немного странным. Мы должны быть чуткими и терпимыми к ней. Добрый губернатор попросил меня взять ее на время в Сайпресс-Бей, чтобы она пожила в сельской местности. Ей нужно отдохнуть, поправить здоровье… — Фантазия Саймона, очевидно истощилась, и он просто добавил: — Ее зовут Сторм. Сторм, это Августа Йорк, моя сестра; Питер — мой управляющий.

Глаза Августы округлились, и она уже готова была изумленно вскрикнуть, но что-то — возможно, суровый взгляд брата — остановило ее. Она нерешительно улыбнулась и протянула Сторм обе руки.

— Добрый день, мисс… — Августа поколебалась, покосившись на брата, — Сторм. Мы постараемся сделать все, чтобы вам у нас понравилось.

Сторм не только не подала ей руки, но и ничего не ответила, никак не прореагировав на ложь Саймона. Она чувствовала себя слишком уставшей, чтобы вообще на что бы то ни было реагировать.

Августа, почувствовав себя неловко, опустила руки. — Вы, должно быть, устали с дороги, — сказала она. — Позвольте, я провожу вас в вашу комнату.

— Я сам ее провожу, дорогая! — поспешно вмешался Саймон. — А ты пойди на кухню и попроси приготовить обед для нашей гостьи.

На минуту Августа застыла в нерешительности, переводя взгляд с Саймона на Питера, затем, улыбнувшись, она кивнула, повернулась и пошла в дом, оставив гостью наедине с двумя мужчинами.