В командировке

– Клянусь честью, я вас знаю, - уверял девушку грузин, он говорил с сильным акцентом.
– Прошлым летом помните Серебряный бор?

– Нет, вы ошиблись, - отвечала девушка.
– Прошлым летом я была на юге.

– Не может быть! Я же хорошо помню вас. Света зовут, правильно?
– с жаром продолжал грузин.

– Неправильно.

– А как?
– улыбнулся грузин.

– Не скажу. Это неприлично - останавливать незнакомых людей на улице, сказала девушка, но почему-то не уходила.

– Это не улица, - игриво возразил грузин.
– Меня зовут Тенгиз. Вы хотите звонить?

– Нет. Мне нужно телеграмму отправить.

И они вместе пошли отправлять телеграмму. "Интересно, что он сказал вначале?
– подумал восхищенный ловкостью грузина Марданов.
– Молодец какой! А по-русски плохо говорит... Сеидзаде прав, главное - вначале сказать интригующее, это самое главное..."

Марданов вынужден был прервать эти свои рассуждения, потому что из зала для междугородных разговоров вышла девушка, прошла мимо него, ну в каких-нибудь тридцати сантиметрах, а может и ближе, наверняка ближе, знакомый, но всегда отдаленный запах духов, пудры и чего-то еще, ему неведомого, обдал вдруг Марданова мягкой душистой волной.

Девушка пошла в главный зал. Марданов пошел следом. Она направилась к тем окошкам, где он уже проверял почту, поэтому он остановился, подошел к первому попавшемуся окну и попросил конверты, бумагу и марки. Получив все, что просил, Марданов сел за один из столов и принялся наблюдать за ней. Она тоже уже сидела. Читала письмо. Марданов вытащил из кармана газету и поднес ее к носу. Теперь, глядя поверх газеты, он "мел возможность безбоязненно смотреть на девушку. Девушка шевелила губами, улыбалась, хмурилась. Кончив читать, она положила письмо в сумку и пошла к выходу. Марданов двинулся за ней. Она вышла на улицу Горького и пошла вверх.

Валил снег, было гораздо холоднее, чем днем, и все же Марданов шел за ней. Они дошли до памятника Юрию Долгорукому. Марданов то обгонял ее, то отставал, чтобы нагнать с другой стороны, но девушка так и не обратила на него внимания. Марданов постепенно замедлил шаг, а потом и вовсе перешел на другую сторону улицы. Подошел к памятнику, обошел всадника кругом и пошел назад к остановке автобуса...

Автобус мелко трясло, слегка подбрасывало. Некоторое время он ехал прямо и прямо, потом вдруг начал, часто снижая скорость, поворачивать то вправо, то влево; и тогда на Марданова валился его сосед. Он был пьян. Заснул недавно, а до того долго репетировал разговор с женой.

– Ну, пойми... Праздник же. Я же редко себе позволяю. Будь человеком. В,аня угостил, - говорил он и показывал на Марданова.

За окном было совершенно черно, и только размытые желтые пятна фонарей проплывали мимо через равные промежутки времени.

Прежде чем лечь спать, Марданов зашел к Сеидзаде, но того "е было. Поработав немного, Марданов еще раз постучался к нему, но опять безуспешно.

Утром Марданов поднялся рано, умылся, собрал в портфель все необходимые бумаги, убедился в том, что Сеидзаде так и не ночевал дома, и поехал в институт...

Он пытался постучать в дверь кабинета Бутковского, но она была обита дерматином, и стук не получался. Когда же он решился открыть ее, Бутковский оказался парнем в возрасте Марданова, а то и моложе. Он сидел за столом в углу почти пустой комнаты.

– Можно?
– спросил Марданов.

– Да, пожалуйста, - сказал Бутковский.

– Вам вчера звонили, - сказал Марданов.
– Я из Баку, командированный.

– Да, да, садитесь, пожалуйста. Марданов сел.

– Я слушаю вас, - сказал Бутковский.

– Видите ли, - начал Марданов, потом осекся, полез в портфель и вытащил пачку листов, скрепленных скоросшивателем.
– Видите ли, я ознакомился с отчетами вашей лаборатории... И мне показалось, что вы занимаетесь вещами, близкими тому, чем занимаюсь я. Не совсем тем, но примерно... Тут изложены результаты, которые я получил. Я бы хотел проконсультироваться с кем-нибудь, мне не удается получить решение в общем виде...

– Понятно... А чем вы занимаетесь?

– Оптимальной разработкой нефтяных месторождений...

– Какой математический аппарат?

– Линейное и динамическое программирование.

– Давно вы над этим работаете?

– Три года. Я могу рассказать вам основные идеи.

– Не надо. Я посмотрю сам.

Он протянул руку, и Марданов вручил ему результаты своей трехлетней работы.

– Зайдите, пожалуйста, через полчасика, - сказал Бутковский, полистав их.

Марданов вышел из кабинета и заходил по коридору. Потом спустился вниз и позвонил в гостиницу.

– Из четыреста двенадцатого Сеидзаде, пожалуйста, - попросил он.

– Рамиз?
– сказал он, когда Сеидзаде подошел.
– Это я, Алтай.

– Привет, старина. Ну, как дела?

– Я из института.
– Марданов прикрыл трубку рукой в оглянулся по сторонам.
– Кажется, я напрасно приехал. Я был сейчас у Бутковского. Он даже слушать меня не захотел, оставил работу у себя и сказал, чтобы я через полчаса зашел. Отделаться хочет.

– Не думаю.

– А что там можно за полчаса разобрать?

– Ну, если ты над ней сидел три года, то, по-твоему, и другим столько же надо? Хватит и полчаса.

– Не знаю, не знаю, - сказал Марданов.

– Да не волнуйся. Не он, так кто-нибудь другой прочтет. Ты, когда приедешь?

– Часов в шесть-семь.

– Ну давай, приезжай. Пока.

Сеидзаде повесил трубку. И Марданов снова заходил по" коридору.

– Ну что же, - сказал Бутковский, когда полчаса истекли.
– Это интересно, он улыбнулся.
– Честно говоря, не думал. Можно, наверное, и по-другому делать, но то, что у вас", тоже интересно. Я не могу сейчас сказать, почему у вас там не ладится в конце, но мне кажется, если использовать принцип максимума, то решение должно пройти до конца в самом общем .случае. Я тут набросал вам кое-что. Вы знакомы с принципом максимума?

– Немного.

– Я написал здесь литературу. Я не очень хорошо знаю нефтедобычу, но мне кажется, что проблема и сама по себе довольно привлекательна...

Он протянул Марданову его работу.

– Спасибо, - сказал Марданов.

– Пожалуйста, - ответил Бутковский.
– Заходите, если будут неясности.

Он с откровенным любопытством рассматривал Марданова, пока тот прятал работу в портфель и шел к двери.

– До свидания, - уже в дверях сказал Марданов.

– Всего хорошего.