В конце сезона туманов
Шрифт:
Бейкс уже подошел ко входу в туннель, когда заметил на другой стороне, у выхода из подземного перехода полицейский заслон. Электрический свет играл на плоских фуражках и сине-голубой форме: у припаркованных «фольксвагенов» и «фордов» попыхивали сигаретами люди в штатском с глиняными лицами. Над их головами на огромном щите счастливое семейство хлестало кока-колу, весело улыбаясь прохожим.
Бейкс негромко чертыхнулся, разглядев на стоянке еще два больших полицейских грузовика. В кузове одного из них за проволочной сеткой уже кто-то был. Как узлы с подержанным барахлом перед отправкой
Бейкс резко повернулся и зашагал назад, чувствуя, как колотится сердце. Так всегда бывает при виде полицейских у людей с темной кожей, даже если нет за ними никакой вины. Существует множество преступлений, которые можно совершить, даже не подозревая об этом. Сердцебиение стало, таким образом, национальным недугом.
Через боковую дверь он вышел со станции на площадь. Ему необходимо попасть на ту сторону. Придется пойти по автомобильному мосту. Был еще надземный переход для белых, но Бейкс не мог рисковать. Недавно на нем поймали одного цветного, решившего сэкономить время. Ему дали десять дней тюрьмы и оштрафовали на двадцать фунтов. Судья предупредил, что впредь к нарушителям будут применяться более строгие меры.
С автомобильного моста как на ладони был виден клубок сверкающих рельсов, электрические провода, щит с рекламой кока-колы, автобусная остановка, полицейский заслон. Бейкс, шагая по пешеходной дорожке, сквозь прогоны моста отчетливо видел скучающих полисменов, ребристые автоматы, закинутые за спину, блеск надраенных пряжек.
— Слава богу, я не дежурю в субботу, — говорил констебль с автоматом другому полисмену. — Было бы чертовски обидно пропустить первый матч сезона.
Констебль был молод, плотно скроен, белое круглощекое лицо усеяно прыщиками.
— А кто играет? — спросил второй, облокотясь о крыло грузовика и засунув оба больших пальца за широкий ремень с кобурой.
— «Веллингтон» с «Западным Сомерсетом», — ответил прыщавый.
— Тьфу, ну и начало сезона, — презрительно фыркнул второй, — обе команды ничего не стоят. Вот если б играли «Деревенщины»!
— А ты свободен в субботу?
— Нет, приятель.
— Так ты просто завидуешь, — захихикал прыщавый, — сам бы рад-радехонек сходить, даром что команды слабые.
— Велика беда — схожу на следующей неделе. А дежурство у меня в участке — считай, что повезло.
— Еще бы! — Прыщавый ослабил ремешок автомата. — Лучше, чем торчать вот так на одном месте всю ночь или же улицы патрулировать. Тем более в субботу!
— Тебе что, служба надоела?
— Я этого не говорил.
— Подавай в отставку.
— С какой стати? Я всем доволен — и жалованьем, и выходными.
— Можно на регби ходить!..
— И с девушкой встречаться, — круглощекое лицо расплылось в улыбке.
— Смотри-ка, у тебя и девушка есть! — ухмыльнулся второй полисмен. — Никогда бы не подумал, ты же еще совсем мальчик.
— Не волнуйся, приятель, — гоготнул прыщавый и добавил с гордостью: — Не такой уж я мальчик, как кажется.
— Ну а что за девушка?
— Очень даже ничего.
У нас свидание после матча.— И что же вы будете делать? — лукаво улыбаясь, спросил второй. — Занятно, что ты умеешь?
— Не твоя забота. Я всему обучен.
— Вроде старины Геспера?
— Не надо шутить на этот счет, — насупился прыщавый.
— Господи, натворить такое из-за бабы!
— У него к ней чувство было.
— Иди ты к черту! Не все равно, с кем этим заниматься? В участке это легче простого — привозят пьяных шлюх, смазливых туземочек.
— Я бы с черномазыми не стал.
— Какая разница! Я с ума не сошел, чтобы душить девчонку, а потом стреляться, если она вдруг со мной не захотела. Надо быть последним психом…
— И вовсе дело не в этом, — возразил прыщавый, — бедняга Геспер втрескался по уши, а она и слышать о нем не желала.
— Будто мало других!
— Тебе не втолковать, приятель.
— Нечего мне втолковывать, я и сам знаю, что мне от них надо. А ты, я смотрю, большой специалист в амурных делах.
— Что ни говори, а жаль Геспера. В участке все очень горевали. Начальник даже речь держал, и мы скинулись на венок.
— А кому венок, ему или ей?
— Эй, друг, бога не гневи, — покачал головой прыщавый.
Второй полисмен откинул голову и заржал как конь, потом разогнулся и стал любоваться начищенными носками своих казенных ботинок. Вдали загудел поезд, над рельсами задрожали провода. К полисменам подошел сержант.
— Ван Граан, — обратился он к тому, кто стоял, прислонясь к грузовику. — Отправляйся на ту платформу и гони всех черномазых сюда.
— Слушаюсь, сержант! — Полисмен щелкнул каблуками и нырнул в подземный переход, а прыщавый пошел вслед за сержантом и стал на пост у барьера.
Бейкс видел с моста, как подошел поезд и в один миг на платформу высыпали пассажиры, устремляясь к подземному переходу. У выхода из него людской поток забурлил наткнувшись на плотину из синих мундиров и мечущихся лучей карманных фонариков. За барьер медленно вытекал лишь тоненький ручеек. Из толпы доносились крики и брань. Полисмены обыскивали сумки, залезали в узлы, коробки для завтраков, проверяли документы.
— Пропустите, сержант, я тороплюсь.
— Пошел ты… тоже мне, важная птица! Что у тебя в узле? Показывай!
— Да это моя спецовка, господин. Несу домой, чтобы жена постирала.
— Разворачивай, кому говорят!
— Эй, что там стряслось впереди? Когда мы только до дому доберемся?
— Целый день вкалываешь, а теперь еще это!
— Где твой пропуск?
Тонкие белые пальцы, как черви, закопошились в бумагах, листая странички. Необходимо сверить фотографию на пропуске с владельцем.
— К чертям собачьим, все эти черные на одно лицо. И откуда вы только взялись, мать вашу разэтак! — Снова шуршат странички. — Эй, да у тебя не уплачен налог.
— Как же, давно уж заплатил.
— Черта с два. А ну пойдем!
— Заплатил я…
— Заткнись! С кем разговариваешь, обезьяна! Констебль, в грузовик его!
— Взгляните, там же есть печать.
— Некогда мне, скотина! Так мы до утра не управимся. Будешь оправдываться в суде!
— А ну полезай в кузов, живо!