В краю лесов

Этого Мелбери ожидал и боялся, не ожидал он другого: что дело так скоро получит огласку. Что теперь предпринять? Самому идти к миссис Чармонд, раз уж Грейс так непреклонна? Он вспомнил про Уинтерборна и решил поговорить с ним, чувствуя настоятельную потребность посоветоваться с другом. Он совсем утратил веру в собственную рассудительность, на которую столько лет твердо полагался; теперь же его способность здраво рассуждать, как неверный друг, сбросивший маску, предстала перед ним ханжой и лгуньей. Он боялся даже высказать предположение о погоде, о том, какой теперь час, или о видах на урожай - так сильно он не доверял себе.

Одним промозглым весенним днем отправился он на поиски Джайлса. Лес точно покрылся холодной испариной, на каждом голом сучке и веточке висела прозрачная капля; низко стелилось тусклое, бесцветное небо; деревья расступались перед Мелбери, как серые бесплотные призраки, чья земная жизнь давно окончена. Мелбери последнее время редко видел Уинтерборна, однако знал, что тот живет в одинокой хижине за границей именья миссис Чармонд, но в пределах лесного края. Тощие ноги лесоторговца меряли сырую блеклую землю; взгляд скользил по мертвым прошлогодним листьям; и с уст время от времени срывалось односложное: "Да!" - в ответ на горькие размышления.

Вдруг внимание его привлек тонкий сизый дымок, вьющийся в кустах, вскоре стали слышны голоса и стук топоров; повернув на дымок, Мелбери чуть не столкнулся с Уинтерборном.

Мало кто знал, что Джайлс был сильно болен этой зимой; сейчас же после долгих месяцев недомогания и вынужденного досуга он, волей случая, стал одним из самых занятых людей в округе. Часто бывает, что, потеряв из виду друга, с которым стряслась беда, мы думаем найти его несчастным и чуть ли не голодающим, а находим вполне преуспевающего человека. Уинтерборн менее всего помышлял о выгодном деле, когда ему вдруг предложили большой заказ на поделку плетней. Он купил участок орешника и теперь трудился не покладая рук.

Не зря, видно, в этих краях орешник называют "коричником" - в разрывах тумана проглядывал чистейший светло-коричневый тон. Уинтерборн, нагнувшись, переплетал длинными прутьями вбитые в землю колья. Рядом, как алтарь Каина, возвышалась кладь уже готовых плетней, ощерившаяся во все стороны остроконечными кольями. Неподалеку работали нанятые Уинтерборном поденщики. Срубленный кустарник правильными рядами лежал на земле; в двух шагах от вырубки виднелся навес; под навесом неярко горел костер, дым которого и привлек Мелбери. Воздух был такой влажный, что дым стелился понизу, тяжело уползая в кусты.

Понаблюдав немного за работой, Мелбери подошел ближе и коротко спросил Уинтерборна, чем он занят; в голосе его прозвучало откровенное изумление, как это Джайлс так быстро оправился после разрыва с Грейс и даже затеял такое большое дело. Мелбери был видимо взволнован: он давно не встречал Уинтерборна. Замужество Грейс положило конец их старой дружбе.

Уинтерборн так же коротко ответил, продолжая работу и не поднимая глаз на Мелбери.

– Ты, наверное, к апрелю уже все кончишь?
– спросил Мелбери.

– Да, пожалуй, - ответил Уинтерборн, ударом топорика расколов последнее слово надвое.

Опять помолчали. Мелбери невесело смотрел за тем, как ловко ходит топор в руках Уинтерборна; отлетавшие щепки то и дело ударяли гостя то по ногам, то по жилету, но он, казалось, ничего не замечал.

– Да, Джайлс, ты должен был быть мои зятем и компаньоном, - начал наконец старик.
– Куда как было бы лучше и для нее, и для меня.

Уинтерборн понял, что его старого друга что-то гнетет, и, отшвырнув в сторону прут, который уже начал вплетать, с поспешностью спросил, здорова ли Грейс.

– Здорова-то здорова, - ответил Мелбери и опять замолчал. А потом вдруг повернулся и зашагал прочь, не имея сил продолжить разговор.

Уинтерборн велел одному из дровосеков прибрать на ночь инструменты и пошел вслед за Мелбери.

– Мне не позволительно быть слишком любопытным, - сказал он, - особенно с тех пор, как наши отношения изменились.
– Но, надеюсь, в вашем семействе все обстоит благополучно?

– Нет, - ответил Мелбери.
– Нет!

Он остановился и ударил ладонью гладкий ствол молоденького ясеня.

– Если бы вместо этого ясеня была его щека!
– воскликнул Мелбери. Слишком уж я был добр к нему!

– Вот оно что, - сказал Уинтерборн.
– Подождите, Мелбери. У меня в золе греется эль. Посидим, попьем эля и поговорим обо всем.

С этими словами Уинтерборн взял старика за руку, - тот послушно остановился, - и повел его к огню под навес.

Дровосеки ушли. Джайлс вынул из золы кружку эля, и оба по очереди отпили.

– Джайлс, она должна была быть твоя, - повторил Мелбери.
– Я сейчас объясню тебе почему. Объясню впервые.

И Мелбери, точно исповедь приносила ему облегчение, стал рассказывать Уинтерборну о том, как он отбил у его отца невесту, совершив поступок, который в любом другом случае считался бы жестоким и бесчестным, - он солгал. Всю жизнь мучался Мелбери сознанием вины перед Уинтерборном-отцом и решил искупить ее, отдав свою дочь Грейс замуж за Уинтерборна-сына. Но дьявол в образе Фитцпирса попутал его, и он нарушил данную себе клятву.

– Я был высокого мнения об этом человеке! Кто бы мог подумать, что он окажется таким ничтожным и слабым. Она должна была принадлежать тебе. И вот наказание.

Мелбери, поглощенный собственной кровной заботой, с бессознательной жестокостью терзал едва зажившую рану Уинтерборна, который сохранял полное самообладание, слушая старого друга, и даже попытался было успокоить его, заметив, что все в конце концов сделалось, как лучше для Грейс.

– Она не была бы со мной счастлива, - глухим, бесстрастным голосом проговорил молодой человек, глубоко пряча свои истинные чувства.
– Я недостаточно образован. Во мне нет того лоску. И я не мог бы ей дать тонкого обхождения, умного разговора, словом, всего, что ей нужно.

– Ах, какая чепуха!
– воскликнул в простоте душевной старик.
– Это все не так, Джайлс. Она на днях сказала мне, что ненавидит светское обращение и все такое. Так что, оказывается, все мои заботы были напрасны, а деньги, потраченные на школу, просто, можно сказать, выброшены на ветер. Она хочет быть такой, как Марти Саут. Нет, ты только подумай, о чем она мечтает! Хотя, может быть, она и права. Она любит тебя, Джайлс, в глубине своего сердца. Она и сейчас, бедняжка, любит тебя.

Если бы Мелбери знал, в какой огонь он так опрометчиво подлил масла, он, наверное, не прибавил бы последних слов. Уинтерборн долго молчал. Тьма сгустилась вокруг них. Однообразный стук капель стал чаще, и туман стал сеяться мелким дождем.