В краю молчаливого эха

— Ты словно восхищаешься им.

— Кем? — Прутик скорчил умное лицо.

— Да Бором, конечно же.

— Восхищаюсь? — удивился парень, начиная прислушиваться к своим чувствам. — Вы ошибаетесь.

— Не думаю, — усмехнулся друид. — Северянин тебя буквально «очаровал»… Я в иносказательном смысле. Он захватил твою душу и ты подчинился этому.

Семён вспыхнул и стал отнекиваться. Он свободомыслящий человек и никто пока не подчинил его. Да, приходиться следовать обстоятельствам. Так же делают все, но…

— Но! — перебил Велеслав. — В тайне… где-то в глубине своей души, ты противишься Бору. Тебе не нравятся его поступки, мысли… Хотя ты и оправдываешь его. Да, оправдываешь. И придёт такой момент, когда ты будешь слепо идти за ним и делать всё, что он тебе скажет.

— Вы… вы… вы… Гм! Я подозревал… я понял, что вы с Бором тайно боретесь друг с другом. У вас обоих какое-то неприятие. Странное неприятие. Вроде и на одной с ним стороне, и делаете одно дело, а… а…

— Я старше тебя. Я опытнее… может, и мудрее. Да, сейчас Бор, как ты сказал, на одной со мной стороне. Но это лишь временное явление. Дороги разойдутся и он непременно воспользуется случаем уйти от меня подальше.

Друид вздохнул и потёр переносицу.

— Мы не нравимся друг другу, — продолжил он, после небольшой паузы. — Согласен, это так. Но приходиться мириться…

— Вот видите! — как-то обрадовано проговорил Прутик. — И вы миритесь с ним, с его мыслями и действиями. Так что тут мы квиты. Я с таким же успехом мог бы сказать, что вы тоже попали под влияние Бора…

— Это разные вещи, — отмахнулся Велеслав. — Жаль, что ты меня не понял. Когда-нибудь Бор встретит самого себя. И вот тогда ты увидишь, кто одержит победу… Это все увидят.

Уже вечером они вновь продолжили утренний разговор.

— Я вас действительно не понимаю, признался Прутик.

— Боги Сарнаута в достижении своих целей не брезгуют ни Светом, ни Тьмой. И никому не спастись…

— Спастись?

Откуда не возьмись, возникла фигура северянина, отходившего по нужде.

— Спастись? — повторил он вопрос. — Вы о чём тут оба говорите?

Внешне казалось, что Бор не понимает сути разговора.

— От чего? Или кого? — продолжил он, присаживаясь на корточки перед разожжённым костром.

— Слова… пустые слова, — чуть улыбнулся Велеслав, незаметно подмигивая Прутику. — Свет… Тьма… добро… зло… справедливость… мы с Семёном об этом…

Бор недоверчиво поглядел на друида, потом на Прутика и полез в свою котомку.

— Нашли время для подобных бесед, — недовольно пробурчал он.

— Да так получилось, — продолжал говорить Велеслав. — Разговоры… вернее — намёки… да-да, намёки на то, что в нашем мире давно уж появилось зло, и никуда от этого…

Бор вздрогнул. Последнее сказанное друидом слово привело его в неясный трепет. И хоть северянин не хотел признаваться даже самому себе, но он ощутил тонкие струйки страха, скользнувшие в душу.

— В мире? — переспросил северянин. — Или в здешних лесах?

— И тут тоже. Думаю, Сарн давно забыл о существовании Темноводья.

— Сарн? — скривился Бор. — Или боги?

— Пхе! По-вашему, и Нихазу тут нечего делать?

— По-моему… боги имеют своих поклонников в обоих лагерях.

Друид нахмурился и пристально уставился на северянина.

— Да уж договаривайте! — несколько нервно проговорил Велеслав.

— Вы тут говорили о справедливости? Мне думается, что это, пожалуй, та незримая… неосязаемая штучка, которую мы выдумали для собственных оправданий. Нет ни Света, ни Тьмы…

— Как это нет?

— А так! Нет и всё…

— Глупости.

— Постойте, — вмешался Прутик. — Бор говорит иносказательно. Я верно понял?

Северянин вдруг улыбнулся и кивнул головой.

— Верно, мой друг. Я думаю, что в Темноводье идёт вовсе не такая игра, какую нам рисуют умные головы.

— Ваши «иносказания» столь сложны, — недовольно пробурчал друид, — что вовсе не понятны.

— Я говорю о третьей силе. Это она показывает нам противостояние Света и Тьмы, Сарна и Нихаза. А меж тем, сама же на этом и выигрывает, поскольку мы не замечаем её присутствия.

— Третья сила? И кто она?

— О, если б я это знал…

Велеслав задумался. А меж тем к разговору вновь подключился Прутик:

— Это же какой силой надо обладать, чтобы бороться на равных с богами!

— Верно. Ты снова прав, Семён.

— Но такую… силу нельзя скрыть! Мы бы всё равно заметили.

— А как видишь — не заметили.

— Почему же?

— Потому что поделили мир на Свет и Тьму. Вот кто стоит за твоими поступками? Сарн? Нихаз?

Прутик пожал плечами.

— Когда как, — подсказал друид. — Люди не святы… могут и грешить…

— На то и опирается третья сторона.

— Ну, допустим — ладно… согласимся с её существованием… И с тем, что мы слепы, и потому не видим… Но боги! Разве они слепы?

— Боги… А в каких богов верят друиды?

— Гм! А если скажу, что в таких же, что и все остальные?

— Все ли?

— На что вы намекаете?

— По-моему, в нашем мире пробудился культ… нового бога…

— Какого? — желваки Велеслава резко «надулись».

Бор молчал. Он задумчиво глядел на своих товарищей.

— Боюсь… что пока и сам не знаю какого, — сухо проговорил он. А потом резко изменил выражение своего лица на более простодушное, и как бы перешёл на иную тему: — Значит, действительно, что таких громадных пауков, которых тут развелось видимо-невидимо, в Уделе Валиров никогда не было?

— Это правда, — ответил спокойным голосом друид. Он пока не мог взять в толк, куда направляет ход беседы Бор.

— Если это правда, то вы, думаю, согласитесь, что на пустом месте ничего не возникает. Тем же паукам необходимо и время… и пища, чтобы достигнуть таких размеров. Верно ли я рассуждаю?

— Верно, — кивнул Велеслав.

Медведь, сидевший позади друида, закрыл глаза и стал подрёмывать.

«Хоть и зверь, а ведёт себя, будто человек», — отметил северянин.

— Места тут тёмные, — говорил друид, — чащи да буреломы… волки когда-никогда бродят…

— Вы хотите сказать, что никто не обращал внимания на пропадавших людей? — спросил Бор.

— Обращал… не обращал… так бывало не раз… и не два… Хотя… хотя ходили неясные слухи.

— А извне мог ли кто-то занести сюда эту… «заразу»?