В лабиринтах памяти. Часть 2

— Я готова, Элайджа.

Не говоря ни слова, Майклсон расстегнул рукав сорочки, закатывая его до локтя, и поднес свое запястье ко рту, прокусывая кожу. Темная кровь заструилась по мужской руке, и вампир вихрем оказался рядом с Евой, прикладывая ее к пухлым девичьим губам.

Ева широко распахнула глаза, почувствовав во рту металлический вкус, и судорожно сделала глоток, после которого Элайджа отвел запястье, рана на котором почти затянулась. Девушка прошлась языком по губам, собирая капли крови, и ее взгляд впился в лицо любимого, который пытался настроить себя на то, что ему предстояло сделать.

— Может быть… — начал было Кол, но Давина, не дала мужу договорить, сжимая тонкими пальцами его ладонь.

На несколько секунд в комнате воцарилась полная тишина, пока Элайджа и Ева не отводили друг от друга глаз, будто обмениваясь мыслями без слов. Майклсон коснулся нежной щеки, очерчивая контур острых скул, обвел большим пальцем пухлые губки.

— Я люблю тебя, Ева, — тихо проговорил он, и девушка только кивнула ему, судорожно пытаясь сдержать слезы, — прости, за боль которую я тебе сейчас причиню.

И не успела девушка сказать и слова, как сильные руки обхватили ее шею, сворачивая ее с глухим хрустом. Широко распахнутые черные глаза остекленели, и Ева начала оседать на пол. Элайджа немедленно подхватил хрупкое тело, и осторожно прижав к себе мертвую девушку, шагнул к ведьме, лицо которой застыло в мрачной решимости.

— И насколько быстро действует твой артефакт? — впился тяжелым взглядом в лицо брата старший Майклсон, на что Кол пожал плечами, склоняя голову.

— Думаю, ждать придется недолго.

Темные глаза Элайджи не отрывались от бледного как мел лица Евы, когда он осторожно опустился на диван, удерживая ее в объятьях. Казалось, что время замерло, и царящая в гостиной тишина только усиливала гнетущее ожидание.

И тихий стон Евы, которая дернулась в руках Элайджи, широко распахивая глаза, раздался будто громкая музыка, после которой рядом с девушкой мгновенно оказались Давина и Кол, а на лице ее жениха появилась нескрываемое облегчение.

Ведьма провела ладонью над девичьим животом, проверяя, как малыш воспринял обращение матери, а младший Майклсон уже протягивал Еве пузырек с кровью.

— С нашим ребенком все хорошо? — первое, что смогла выговорить новообращенная, и Давина утвердительно кивнула, указывая на бутылек с кровью.

— Ты должна выпить, птичка, — ласково проговорил Элайджа, и Ева подняла на него глаза, вглядываясь в лицо любимого.

Он осторожно усадил ее рядом с собой, придерживая за плечи, и девушка приняла у Кола пузырек с багровой жидкостью, медленно поднося его к губам. Она сделала глубокий глоток, осушая его до дна, и через мгновение, ее взгляд впился в лицо любимого, а черные глаза сверкали яростью.

— Это она.

— О чем ты говоришь? — непонимающе прищурился вампир, встревоженно глядя на Еву.

— Это она внушила мне забыть тебя, — выдохнула девушка, — потому что не хотела, чтобы ты…

— Кто она? — перебил любимую Элайджа, сжимая дрожащие пальцы, — скажи мне, кто это сделал, птичка!

— Хэйли Маршалл.

========== Часть 13 ==========

— Ты уверена, птичка? — удивленно проговорил Элайджа, и в его темных глазах отразилось неверие.

— А зачем мне врать? — прищурилась Ева, — ты сомневаешься в моих словах?

Девушка почувствовала, как внутри нее закипает злость. Она и раньше никогда не любила Маршалл, памятуя, кем она была для Элайджи, а после того, как она вспомнила холодные глаза Хейли, внушающие ей забыть любимого, простая неприязнь переродила в ненависть. И то, что Майклсон хотя и неосознанно, но пытался защитить свою бывшую девушку, окончательно выводило Еву из себя. Усиленная обращением ревность напрочь застилала ей глаза.

— Вовсе нет, птичка, — примирительным тоном произнес Элайджа, видя как его лишь несколько часов назад ставшая бессмертной возлюбленная, буквально исходит яростью, — я верю тебе. Только не могу понять, зачем это понадобилось Хэйли…

– А ты не догадываешься? — со злостью отозвалась Ева, и ее черные глаза сузились так, что стали похожи на щелки, — та чертова волчица хочет тебя!

С этими словами разгневанная девушка вихрем оказалась рядом с Элайджей, сминая пальцами лацканы его пиджака.

— И я не понимаю, почему ты ее защищаешь? Может быть, и твои чувства к ней еще не до конца угасли?

Ева впилась взглядом в лицо любимого. Внутри нее бушевал ураган эмоций, и как не пыталась, она не могла успокоиться. Если бы Маршалл оказалась сейчас рядом, то девушка сомневалась, что ограничилась бы устным выражением имеющихся претензий.

Едва человеческая кровь коснулась ее губ, в голове Евы поплыли картинки ее прошлого, начиная со дня, когда они с Элайджей впервые встретились. Она словно заново пережила испуг, испытанный ею в объятьях пьяного плотника, прежде чем вампир вмешался в их противостояние, недоумение, когда он, отшив Мари, позвал ее к себе на работу, стыд, от того, как она согласилась стать его любовницей, но самой яркой вспышкой были ее чувства к Элайдже. Их поцелуи, объятья, признания в любви, страстные ночи, когда соединялись не только тела, но и души, все это закружилось перед Евой сверкающих хороводом, пока она не вспомнила день их свадьбы, которая так и не состоялась.

Хэйли появилась в ее доме, когда девушка уже была почти готова, и вызвалась отвезти ее в церковь. Еве не пришлась по вкусу эта идея, но поразмыслив немного, она согласилась. В такой чудесный день ей совсем не хотелось вспоминать старые обиды, и когда Маршалл попросила снять амулет с вербеной, предлагая ей примерить старинное колье, переданное Клаусом, она с легкостью согласилась. А вот дальше…

Зеленые глаза, впившиеся в бездонные очи Евы, стали не просто ледяными. И голос Хэйли был уверен и тверд, когда она пыталась лишить ее всего, что было дорого юной невесте. Закончив, Маршалл молча бросила ей висящий на тонкой цепочке кулон, и вихрем исчезла из дома, пока Ева пыталась прийти в себя, не понимая, где находится.

Сейчас же она вспомнила слова Хэйли, все до единого. О том, что такая маленькая дурочка вовсе не достойна Элайджи, и что он не мог обменять ее, ту которую любил даже после того, как она вышла замуж за другого, на какую-то жалкую девчонку, которая и понятия не имела о его природе. И еще — о том, что Элайджа будет счастлив без нее, Евы. Но в какой-то миг лицо Маршалл исказилось от боли, и, не договорив до конца слова внушения, она бросила ей в лицо подаренный женихом оберег и спешно ретировалась. Сейчас Ева знала, что это малыш вступился за нее, не дав Маршалл окончательно лишить ее рассудка.