В лабиринте нереальностей. Книга первая

— Верно. Мы сделаем проще — мы их продадим. — удивив нечистика своим решением, тут же его пояснила: — Ну, вот сам посуди, зачем мне два куба непонятно чего? Что с ними делать? Трястись и чахнуть? Да я за последний месяц от силы пару вещей надела. Я так подумала: отберу себе пару-тройку комплектов посимпатичнее, а от остального избавлюсь, всё равно я к драгоценностям относительно равнодушна. А ты что думаешь?

— О… ну да, вы правы. Без души они подаренные, как откупные, не более. Да, всё верно вы придумали.

В рассуждениях, какие камни подойдут к моим глазам и волосам, мы вернулись домой, где нас уже с нетерпением ждала Марфа Васильна. И не одна.

— Здравствуйте. — с настороженностью рассматривая симпатичную серую кошку, почему-то виновато отводящую взгляд, а до нашего прихода о чем-то разговаривающую с нашей домовушкой на кухне, я присела на лавку.

— Добрый вечер. — поздоровавшись в ответ, но при этом всё так же не торопясь встречаться со мной взглядом, серая домовушка вздохнула… и начала каяться: — Авдотьюшка я. Домовушка соседки вашей, Пелагеи. Уж на что я всегда на её ворожбу серую глаза закрывала, но не могу больше. Простите меня, бога ради. Кто ж представить-то мог, что не от добра она это творит, а лишь корысти ради? Совсем от жадности голову потеряла.

— Погодите… — удивленно переглянувшись с Федей, уточнила: — Так ради чего это всё затевалось-то?

— Дык ради всё того же. Ради папоротника цветущего.

— Чего-чего?

И тут я услышала странный по своему содержанию рассказ, по которому выходило, что именно на моем участке в ночь на Ивана Купалу цветет папоротник. Причем знают об этом все (не только соседи), но молчат.

— Бред…

— Да не скажите. Каждый год это дело повторяется вот уж с пару тысяч лет. Наш переулок Ромашковый вообще чудесами славится, старые люди говорят, что раньше тут пустырь был с местом силы. Пустырь-то со временем застроили, а место силы никуды ж не делось. Вот и случаются у нас порой чудеса.

— И что? Кто-нибудь уже рвал этот цветок?

— Неа. По законам местным лишь хозяйка энто сделать может. Предыдущая-то в согласии с умом жила, да не было ей нужды за цветком гоняться, а вот Пелагеюшка… — вздохнув в два голоса, домовушки осуждающе покачали головами. — Глупая, она, завистливая. Ну, сами посудите, ну сорвет она цветок. А что дальше?

— И что же?

— По уму, он клад должен показать.

— А на самом деле?

— На самом деле так и есть. Вот только не из золота этот клад, как думать принято, а свой у каждого. Кто и прямь золото любит пуще жизни, тому он кошель найдет, кто себя в искусстве ищет — шанс даст проявить себя, кому дороже высокой должности ничего нет — тому её и даст.

— А если это всё не нужно?

— Так зачем тогда силы древние тревожить?

— Верно. — улыбнувшись на то, как всё просто оказалось на самом деле, покачала головой. Мне-то уж точно этот папоротников цвет не нужен. Что денег, что должность — всё уже есть. А чего нет — сама добьюсь, потому что не дело это, магическим путем забесплатно всё получать. — Авдотьюшка, а вы не знаете, что с Пелагеей будет? Какое её наказание ждет?

— Ох, чего не знаю, того не знаю. Но чуется мне, что накажут её по всей строгости. Утром уж известно было, что самолично её царь-батюшка допрашивал, да столько старых дел вскрылось, что как минимум отправка в Лабиринт её ждет, на перевоспитание и переосмысление. А уж зная свою Пелагеюшку, я на лучший исход не надеюсь. Либо на годы там пропадет, либо вовсе глупой сорокой выйдет оттудова. — и столько грусти и тоски было в голосе серой кошечки, что я моментально поняла — я не могу просто так это оставить.

— Скажите, а у неё родственники здесь есть? Вы с кем в доме ещё живете?

— Одни мы жили, нет у нас никого.

— Авдотьюшка… не знаю, уместно ли, но может, с нами пока поживете? Одной-то совсем наверное грустно. Нет, не поймите меня превратно, если я что-то не то сказала, но у бабушки моей всегда в доме много кошек жило. За домом вам наверное всё равно присматривать придется, но чтобы совсем там в одиночестве не скучать, приходите к нам. А уж в гости или насовсем жить — вам самой решать.

— А правда, можно?

— Можно. Ну, если конечно Марфа Васильна не против.

Удивленно переглянувшись между собой, кошки некоторое время тихо пошептались, а затем снова повернулись ко мне.

— Благодарствую за позволение, хозяюшка. И вот вам клятва моя — ни словом, ни делом, ни помыслом даже и не подумаю вред вам причинить. Груз-то вы какой с души моей сняли, вовек благодарна вам буду, ведь чахнем мы без хозяев, да тоскуем без семьи шумной и дружной. А вы… славная вы, добрая, да хозяйственная. Уж только скажите — всё для вас сделаю!

— Меню?

С улыбкой объяснив озадачившимся домовушкам, что я конкретно хочу и моментально заверенная, что они всё сделают в лучшем виде, искренне обрадовалась возможности переложить одно из необходимых дел на тех, кто справится с ним намного лучше меня.

Сама же я загорелась идеей перебрать драгоценности, да определиться сколько чего у нас вообще есть. Так, если у нас два куба… тот тут они точно все не поместятся. А где?

Оставив кошек на кухне, я отправилась на повторную экскурсию по дому. Всего на первом этаже было ещё четыре комнаты, и это не считая кухни, подсобки с водонагревателем и второго санузла. Сразу от входной двери после прихожей шел большой прямоугольный коридор с вместительным шкафом для верхней одежды. По правую руку располагалась комната, где предыдущая хозяйка занималась своими колдовскими делами: ворожила, да зелья варила, после неё шла лестница на второй, мансардный этаж, где была лишь моя спальня и ванна. По левую руку располагалась большая солнечна гостиная, сейчас практически целиком заставленная мебелью и вещами, от который избавился Федя. Так, чуется, он мне наврал, когда говорил о десяти кубах — здесь все двадцать! За гостиной шел полноценный санузел с туалетом и ванной, а за ним гостевая спальня, пока абсолютно пустая. В четвертую, самую маленькую комнату можно было попасть из кухни, но я без раздумий отдала её под нужды Марфы Васильны, когда она меня об этом попросила ещё при оформлении документов. Уж не знаю, живет она там или просто отдыхает, мне не жалко. Уверена, она и раньше ей принадлежала.

Так, значит свободна у нас лишь запасная спальня. Отлично!

— Фе-е-едь? Сильно занят?

— Неа.

— Давай над нашим золотом немного почахнем. Доставай!

— Ага, секундочку. — сначала убежав из комнаты и вернувшись с матрасом, на который меня чуть ли не принудительно усадил, лишь после этого чертик начал доставать из кенгуриного кармашка сундуки и шкатулки, расставляя их передо мной. Кроме обычных драгоценностей и монет, выудил он и комплект серебряной посуды, инкрустированной драгоценными камнями и несколько подсвечников. Да, помню-помню… тяжелые, заразы! Были и просто красивые керамические вазы и картины в золоченых рамах, и даже несколько статуэток из натурального камня как минимум полудрагоценных сортов.

— Федюнь… да тут не два куба, тут все три! — надеясь, что в моих глазах не лишком много алчного блеска, потянулась к ближайшей шкатулке и раскрыв, не удержала восхищенного оха. — Красота, какая… Блин, я уже не знаю. Пока не вижу — не хочется, а как вижу — расставаться уже не хочется. Умом-то понятно, что нафиг оно мне не надо… а красиво! Ай, черт! Уже не знаю.

Перебирая и перебирая шкатулки, минут через пятнадцать поняла, что хочу всё. Всё было действительно красиво и со вкусом. Тонкая, ажурная работа, идеальная огранка, невероятные сочетания цветов… нет, с таким сложно расстаться. Пожалуй я зря сказала, что мы тут будем чахнуть — я так уже!