В лабиринте версий

– Считающие себя умными идиоты не скупятся, когда дело касается знаний на уровне откровения, – прокомментировал Ты, записывая Трубопроводова на этот семинар.

– Но, зачем эти деньги трачу я?

– За тем же.

Трубопроводов хотел уже обидеться на друга, но тот пояснил:

– Эти семинары, как и средняя школа, действительно учат тех, кто понимает, как надо учиться. И, если одни в школе только разбазаривают время, а другие зубрят никому не нужную чушь, то третьи проходят прекрасный психологический тренинг общения, который впоследствии помогает им занимать достаточно высокое положение в обществе и добиваться неплохих результатов в жизни. Наблюдай за происходящим. Согласись, все эти люди, а многие из них считаются интеллигентами, имеют высшее образование, а то, и два, считают, что постигают Истину в её самом сокровенном смысле.

Попробуй сказать им, что всё это чушь, и, как знать, возможно, эти слова станут твоими последними. Людям свойственно защищать и лелеять багаж собственной глупости. Для них это – Святыня, за которую они готовы не только убить (большинство из нас от убийства отделяет лишь страх наказания), но даже умереть. Смотри, насколько они смешны в своем поклонении глупости, и помни, что каждый раз, когда ты пытаешься поклониться чему-то как Истине или Святыне, ты пополняешь их ряды, так как Истина – это лишь совокупность наиболее значимых человеческих заблуждений, а Святыня – дитя человеческой глупости. Почему?

Да потому, что ничто разумное или полезное не нуждается в ореоле святости. Да, и «Истина как таковая» доступна лишь напыщенным глупцам и проповедникам, среди которых немало и циничных шарлатанов.

После второго семинара Глория, несмотря на риск, вернулась к себе в Мелиополис. Трубопроводов искренне по ней скучал, но Мелиополис его к ней не пускал. Казалось, тот контакт, который возник у него с этим городом, навсегда разорван. Это было грустно, так как Трубопроводов достаточно сильно привязался к Глории.

В коридоре Ты с умным видом приставал к вышедшим хоть немного размяться слушателям. Увидев Трубопроводова, он стремительно направился в его сторону.

– Подпиши, – сказал Ты, всучив приятелю лист бумаги и ручку.

– Что это?

– Открытое коллективное письмо руководителям всех конфессий, призывающее канонизировать Ирода.

– Это еще зачем? – удивился Трубопроводов.

– Ирод был тем редким царем, который показал нам, как должно поступать с детьми. Особенно там, где людей стало до омерзения много. Представляешь, мы стоим на грани самоуничтожения в результате перенаселения планеты, а всякие дебилопатриоты призывают нас рожать! Кстати, помнишь Сигизмунда Соевича? – сменил он тему.

– Не очень, – ответил Трубопроводов, у которого в голове давно уже царствовал винегрет.

– Это хозяин дома с великолепным сортиром. Ты должен его помнить.

– Сортир помню, а дом и хозяина – нет.

– Вспомнишь. Завтра в 9 утра мы должны быть у него.

– А семинар?

Ты посмотрел на друга, как на идиота.

В вагоне шестичасовой электрички было практически пусто: кучка сельскомазохистов-дачников; несколько торговок с грязными мешками и сумками, набитыми, якобы, выращенными в собственных садах и огородах овощами; штук пять рыбаков и парочка пролетариев [20] злобного вида. Последние добавляли к запаху гниения, обильно источаемому сумками, свой классовый аромат принципиально не мытых тел. Что поделать, если их классовому самосознанию претит все чистое и разумное или выходящее за рамки матерного жаргона. Трубопроводову хотелось спать, но холод, погода резко испортилась, не способствовал приходу сна. Всю дорогу Ты молча смотрел в окно, оставив друга наедине со своими мыслями. А мысли его были невеселыми: он скучал по Глории.

20

В данном случае пролетарий – это представитель единственного до конца революционного класса, а не человек рабочей специальности, среди которых достаточно много образованных и воспитанных людей.

Наконец, электричка остановилась на, практически, безлюдной станции, и друзья выбрались на свежий воздух. Кроме них, на перрон вывалилась старуха с грязным мешком.

– Внучки, вы не поможете донести? – спросила она заискивающим голосом.

– Мы не говорить по-русски, – ответил Ты с каким-то ужасным акцентом и, схватив Трубопроводова под руку, потащил его по направлению к нужному дому.

Там друзей ждал потрясший их до глубины души сюрприз: сортир, тот самый сортир, который смело можно было бы отнести к национальному достоянию, был стерт с лица земли. На его месте торчало чахлое деревце, вокруг которого всходила петрушка.

– Во, бля! – только и смог сказать Ты, ошалело посмотрев на Трубопроводова.

В ответ тот лишь развел руками.

На всякий случай, сверив адрес, Ты постучал в дверь.

– Иду-иду! – услышали они знакомый голос.

Лязгнув засовами, открылась калитка.

– О, это вы, молодые люди?! – лицо Сигизмунда Соевича расплылось в улыбке.

– Мы хотели бы принять участие в вашем семинаре, – сказал Ты, приветливо улыбаясь в ответ.

– Буду рад, входите. Вы уже завтракали?

– От приглашения не откажемся, – ответил Трубопроводов, который успел излечиться от лишней скромности.

– Тогда, прошу вас к столу. Я только что собрался завтракать.

– Надеюсь, вам не придется делить с нами свою порцию? – потупив взор, поинтересовался Ты.

– Что вы, нет, конечно. К тому же, я завтракаю с друзьями.

– Простите, профессор, можно нескромный вопрос, пока мы, так сказать, без посторонних? – с загадочным выражением лица спросил Ты у порога дома.

– Разумеется, – расплылся в улыбке Сигизмунд Соевич.

– Куда делся ваш замечательный сортир?

– К сожалению, он привлекал к себе внимание не тех людей. Пришлось снести. Знаете, я до сих пор себя чувствую предателем…

– Готов поспорить, что вы не снесли, а перенесли его в более укромное место. Я имею ввиду истинную суть того строения.

Улыбка Сигизмунда Соевича показала, что Ты оказался прав.

– Прошу сюда, – сказал Сигизмунд Соевич, приглашая гостей в столовую.

За столом сидели Самозванец и мужчина в оранжевом костюме. Последний выглядел так, что кроме костюма, Трубопроводову не запомнилось ничего.

– Михаил, – представился он.

В воздухе повисло то напряжение, которое обычно возникает, когда в тесной компашке вдруг появляется незваный чужой, причем, появляется совсем некстати.

– Это те самые господа, о которых я говорил, – отрекомендовал своим друзьям новых гостей Сигизмунд Соевич.

Вместе с чистыми приборами на столе появились салфетки с напечатанным на них текстом:

У вас все в порядке, если:

1. С продвижением вверх тяжесть и частота неприятных ситуаций возрастают, но эмоциональная реакция на них ослабевает, а интеллектуальная нарастает.

2. Вы готовы к отрицательному решению проблемы.

3. Для вас что счастье, что несчастье – все равно.

4. Вы спокойно относитесь к мнению других о вас, как отрицательному, так и положительному, учитываете это мнение, но не считаетесь с ним.

5. Вы избавились от слова «неудобно».

6. Вами управляет слово «вынужден» а не «должен».

7. При неудачах вас беспокоит чувство досады, а не вины.

8. При необходимости вы можете перетерпеть, но не терпите, если в этом нет необходимости.

9. Неудача вызывает у вас злость, а не тоску.

10. Вы подчиняетесь целесообразному, а не общепринятому.

11. Неожиданности вы встречаете с интересом, даже если они неприятные.

Только при этих условиях можно планировать великие цели и большие свершения [21] .

21

М. Е. Литвак. «Похождения Вечного Принца».

Ты досталась цитата из Берроуза:

Джону Диллинджеру, в надежде, что он все еще жив.

День Благодарения, 28 ноября 1986 года.

Благодарю за дикую индейку и странствующих голубей, обреченных, чтобы их высрали здоровые американские кишки…

благодарю за континент, разграбленный и загаженный…

благодарю за индейцев, не очень строптивых, не очень опасных…

благодарю за стада бизонов, которых можно убить, освежевать, бросая гниющие остовы…

благодарю за истребленных волков и койотов…

благодарю за АМЕРИКАНСКУЮ МЕЧТУ опошленную и подтасованную, так что просвечивает наглая ложь…

благодарю за Ку-клукс-клан, за шерифов, лелеющих засечки по числу убитых негритосов, за порядочных прихожанок со злобными, тощими, кислыми, полными ненависти лицами…

благодарю за наклейки "Убей пидора во имя Христа"…

благодарю за выведенный в лабораториях СПИД…

благодарю за сухой закон и Войну Против Наркотиков…

благодарю за страну, где никому не позволено заниматься своим делом…

благодарю за нацию стукачей… да,

благодарю за все воспоминания… ну-ка, посмотрим твои руки… с тобой вечно морока, ты всегда был занудой.

благодарю за последнее величайшее предательство последней величайшей человеческой мечты [22] .

22

Уильям Берроуз. «Аллея Торнадо».