В лапах страха

Глеб резко нажал на тормоз, пропуская очередную сумасбродную мамашу, уверенной походкой перетаскивающую дочурку через проезжую часть. Женщина орала на сопротивляющееся чадо, напоказ игнорируя всех участников дорожного движения, будто в данный момент она оставалась неприкасаемой, а любого, осмелившегося дерзнуть и не пропустить её, – на месте сразит молния!

– За дорогой следи, – подчёркнуто безразлично сказала Марина, не желая встречаться с мужем взглядом.

– Всё под контролем, – Глеб кивнул и отпустил тормоз; в голове переваривалась вчерашняя каша.

Машина резко дёрнулась, постепенно разогналась и пошла ровнее.

– Господи, ты когда-нибудь отремонтируешь это убожество? – Марина традиционно включила стерву в самый неподходящий момент. – Всё-таки детей на нём возишь.

Глеб вздохнул, глядя на проплывающие за стеклом скрюченные трупы деревьев

– Если бы не это, как ты выразилась, «убожество», они вообще бы пешком бегали.

– Ты идиот?

– С чего бы вдруг? – Глеб сбавил ход, свернул к металлической ограде 44-ой школы.

– Очень похож, особенно когда умничать пытаешься.

– Я старался.

– Это трудно было не заметить... как и не оценить.

– Может, хватит! – Светка отбросила плеер.

Глеб напрягся. Хрустнул шейными позвонками.

– Это тебе – должно быть хватит! – Марина поискала в зеркало заднего вида глаза дочери, но так и не найдя ответного взгляда, продолжила говорить в пустоту: – Не устала ещё дерзить?

– А вы не устали собачиться?!

– Что?

– Да вы на себя со стороны посмотрите! – Светка еле дождалась, когда машина остановится, открыла дверцу и выскочила под дождь. Тут замерла и нерешительно оглянулась. – У вас же всё общение к ругани сводится. А вместо сына, – вообще, не пойми что растёт!

– Ну-ка стой! – Глеб откинул ремень безопасности и вылез из машины. – Ты что такое говоришь?

– А что есть, то и говорю!

– Нет, погоди, – Глеб захлопнул дверцу, посмотрел по сторонам.

Светка тоже непроизвольно огляделась; вокруг было пустынно, будто люди взяли, да и враз вымерли.

– Чего, бить опять будешь? – не задумываясь, брякнула Светка, убирая с лица стремительно намокающие волосы.

– Дура, – процедил сквозь зубы Глеб. – Надо бы и впрямь отстегать тебя, как следует, да Юрке дурной пример подавать не охота. И не смей больше так о брате говорить! Уяснила?

Светка шмыгнула носом, накинула капюшон куртки – вновь захотелось скрыться, причём не только от собственной семьи, но и от всего окружающего мира. Провалиться в самые недра, туда, где Кощей над златом чахнет, где никогда не бывает света и можно на веки-вечные укрыться от плотоядных человеческих лиц. От этих хищных оскалов, внутри которых погибает всё живое, а нарождается лишь непрошибаемое зло, которое, вырвавшись наружу, пожирает всё, что попадается на пути, не щадя ни стара, ни млада! Это мясорубка, в недрах которой проворачивается всё самое прекрасное, что есть в мире, под названием «планете Земля», приобретая уродливые формы, годные лишь на то, чтобы до умопомрачения пугать несмышлёных детей.

Светка ощутила на губах вкус слёз.

– В том, что твой брат ночует в шкафу, нет ничего такого, – тихо произнёс Глеб, не замечая, насколько сильно трясёт сгорбленную дочь. – Да, это ненормально, но гнобить его только за детские страхи... Тебе самой не стыдно?

– Да он с этим жуком разговаривает! Который из книжки. Это он его в шкаф лезть заставляет! Неужели не понятно?! А «жук» этот у него – из-за вас! – Светка прикусила язык, понимая, что и без того сболтнула лишнего.

В голове что-то щёлкнуло: словно сработало защитное реле, отвечающее за неподвластное воле подсознание. Однако было уже поздно: отмотать реальность назад невозможно, как и взять обратно сказанные слова. Светка понимала, что говоря так о брате, поступает гнусно, но не дерзить она не могла, потому что этого желал кто-то ещё, запертый внутри её подсознания.

«Такое ощущение, всё происходящее и впрямь запрограммировано, а всякая случайность остаётся относительной».

Глеб молча смотрел на ссутулившуюся дочь, потом тихо спросил:

– Какой жук? Ты про что, вообще?

– Про то! – Светка топнула ногой, чувствуя, как угасшее в душе пламя разгорается с новой силой. – Одно дело, когда ребёнок просто играет и совсем другое, когда ему какая-то тварь что-то нашёптывать начинает – это уже перебор! Вам самим не страшно?.. – Девочка выдохнула и одёрнула капюшон, словно тот был всему виной.

– У тебя температуры случаем нет?.. – Глеб протянул руку к перекошенному личику дочери, но тут же отдёрнулся всем телом назад – он словно наткнулся на силовой барьер. Флюиды ненависти обжигали сознание. Глеб чувствовал реальную боль, хоть и не мог взять в толк, следствием чего та является.

Светка тяжело дышала.

– Ты прекрасно понимаешь, отчего он такой, – Марина обошла машину, принялась извлекать спящего Юрку из детского кресла. – Но я обязательно напомню об этом. Если у тебя такая плохая память.

Светка потупила взор.

– Сегодня вечером у тебя появится отличная возможность насладиться обществом столь ненавистного тебе брата, а заодно, подумать о собственном поведении, – Марина извлекла пускающего пузыри Юрку из машины и злобно хлопнула дверцей. – Заодно, может, разберёшься, откуда в его голове столько всего мерзкого и копошащегося.

Светка, ничего не понимая, уставилась на Марину.

– Постарайся не забыть забрать брата из садика после уроков.

– Нет! – Светка отрицательно мотала головой, пятилась, спотыкаясь об валяющийся под ногами мусор.

– Что значит, нет? – Марина старательно пыталась укрыть крутящегося под ногами сына от порывов зябкого ветра.

– Ну, мамочка, хватит уже! – старательно извивалось нечто, застёгнутое на все застёжки и увязанное на несчётное число помпончиков да шнурочков.

– Не вертись!

– Я не буду с ним сидеть! – выпалила пришедшая в себя Светка. – Вы что, смерти моей хотите?!

– Думай, что говоришь, – перебила Марина дочь; она оценила проделанную над Юркой работу и, кажется, осталась довольна.

Малыш с трудом передвигался и шагал, словно Нейл Армстронг по Луне.

– Мамочка, я не хочу с ней оставаться! – пищал укутанный Юрка, пытаясь по-взрослому топнуть ножкой; мамочка как всегда предупредила конфуз и спасла от падения в лужу.

– Тебя забыли спросить. Да стой же, не вертись!

– Но она обзываться будет!

– Пускай только попробует. Схлопочет потом от меня. И чтобы порядок был! Поняли, оба? – И Марина строжайше воззрилась на детей.

Юрка сконфуженно хныкал.