В лесу было накурено... Эпизод II

Я сочувствовал ей, квартиры нет, двое детей, иногда знакомые хозяева клубов давали ей работу. Перед приемом я встретил ее случайно на улице, она спросила, что будет в ближайшее время, ближайшим был прием в Кремле, я дал ей билет. Наша Мэрилин очень хотела успеха на сцене, но билась как рыба об лед и, кроме вентилятора, поддувающего ее белое платье до трусов, ничего придумать не могла, а так хотелось выйти в лучах юпитеров на сцену Кремлевского дворца и спеть «Нью-Йорк, Нью-Йорк». Я ей такой шанс дал. Рутинная часть прошла, все знаменитые артисты спели свои заезженные песни, горячее съедено, зал гудел, публика изрядно набралась. Я следил за перемещением С.С. и отслеживал его настроение. Певица нервничала, и, зная, что в этот период она может выступить без последствий для меня со стороны организаторов, я договорился с музыкантами, и за две бутылки водки они согласились подыграть М. Монро. Первые аккорды песни Мэрилин привлекли внимание американских теннисистов, которые скучали на приеме, еда криминальная, выпивка тоже, а музыка советских композиторов – само собой. Вся американская команда побежала к сцене, за ними все наши, обрадованные, что угодили гостям. Она спела, имея бесконечный успех, я дал команду официантам, и они сняли со стола президиума цветочную композицию и передали певице, шепнув ей, что эти цветы от Администрации Президента. С.С. оживился, он никогда не имел М. Монро, был у него случай с солисткой ансамбля «Березка» на Олимпиаде в Сеуле, но не понравилось, жадная она была, колготки просила купить. Я предложил С.С. поиметь Мэрилин Монро после Джона Кеннеди, ему это очень понравилось, он в Кремле работал немного времени, на работе трахаться боялся, а вдруг не поймут. Шепнул певице, что сейчас в ее гримерную придет Большой человек и если ему понравится, то ее будущее светлее, чем у ее героини. Единственно, я просил, чтобы она проявила фантазию, и она устроила С.С. хеппенинг (т. е. еблю с пляской); когда С.С. зашел в темную артистическую комнату, то увидел картину следующего содержания. На четвереньках напротив огромного зеркала в белом задранном платье стояла Монро и с криком «Ты царь, бери меня» включила свет, эффект поразил С.С., первый акт в Кремле, с видом на первый корпус и Спасскую башню, этого он желать не смог, и потом не каждый день дает Мэрилин Монро.

Вернувшись в зал весь взъерошенный, он сказал мне, проси что хочешь, я достал из папочки письмо о выделении квот, он подписал не раздумывая. Мне он сказал, что у него есть «окно» на границе и я могу уйти нелегально со своим «лимоном».

Я до сих пор в России, собираю деньги, а «окно» ждет.

Пять звезд, или Ночь в лучшей гостинице России

Перемены в стране очевидны, раньше попасть в гостиницу было нереально, теперь – совсем другое дело. Позвони за десять минут до решения прилечь за 400 долларов США за ночь, и уже мечта стала реальностью. Все к твоим услугам: бассейн, spa, рестораны и любое твое желание – их святая обязанность. Сейчас я пересказал рекламный фильм, который стоит на первом канале TV в номере. А на самом деле все иначе.

Шикарный подъезд, золотые двери – и вот ты у ворот рая. Ворота рая сторожит руководитель службы приема Скотов; крупный мужчина со взглядом, останавливающим бычка. Его взгляд заставляет неметь и ноги и руки от радушия.

После выполнения необходимых формальностей и оплаты номера ему было передано необходимое количество купюр американских денег. Он, плотоядно улыбнувшись, попросил обменять их на рубли, заведомо зная, что обменный пункт в гостинице не работает. Консьерж Златопрахова на мой вопрос об обмене денег посмотрела на меня так, что я покрылся липким потом и перестал желать всего, включая желание жить.

Я прошел в номер и стал поглощать невиданный сервис по фильму, сделанному, видимо, лучшими силами мирового телевидения. Через две минуты раздался звонок из ресепшн, вернувший меня в суровую действительность.

«Где деньги?» – свирепо спросил Скотов без предисловия. Я ответил: «Деньги у меня, пусть кто-то придет и выполнит функцию обмена». Через минуту пришел дормен Глупенко, которому я передал паспорт с деньгами. С улыбкой фавна дормен сказал, что эта услуга (обмена) является дополнительной; я сразу предложил ему копытные в размере 300,0 рублей РФ для его сатисфакции. Он покумекал и сказал с достоинством, что эту услугу отель не оказывает и я должен это сделать сам.

Войдя в шикарную ванну для омывания членов, я услышал новый звонок, где знакомый голос Скотова сообщил мне, что я моюсь незаконно, т.е. без оплаты, я в ответ сообщил ему, преодолевая струи воды, что без трусов мне сделать это будет нелегко, и положил трубку. В дверь снова постучали; дормен пришел и устно передал, что мне нужно оплатить. Я понял, что жить мне здесь не дадут. Я позвонил Скотову и сказал, что я сыт сервисом лучшей гостиницы России и хочу выехать немедленно – меня не уговаривали.

– Сколько будет стоить этот час неги и радости?

Он сухо ответил, что 100 у.е. Условия были приняты, я с мокрой головой и растерзанным сердцем спустился в холл, где и предложил Скотову 100 у.е. за доставленное удовольствие. Дорога из номера в холл дала время Скотову поменять решение: цена возросла втрое. Я не спорил, достал 3 купюры по 100 долларов. «Поменяйте деньги, – радушно сказал Скотов, – и разойдемся красиво». Я красиво не хотел и попросил пригласить начальство. Оно пришло в виде начальника Скотова, и, выслушав мою версию происходящего, мне предложили шикарный вариант. Отель дает мне машину, я еду менять деньги, возвращаюсь назад, плачу, и они в порядке компенсации за моральный ущерб везут меня домой в пределах Садового кольца, даже не спросив, где я живу.

На мое счастье, к стойке подошел мой знакомый, который одолжил мне рубли для расчета. На следующий день я позвонил в администрацию гостиницы, где, внимательно выслушав мои претензии, сказали, что все обстоятельства будут исследованы и мне доложат о результатах. Мой друг, которому я все рассказал, предположил, что никакого морального и материального ущерба я не возмещу. Я надеялся и поспорил с ним, что лучший отель России, входящий в мировую сеть VIP-отелей, не будет терять лицо.

Кто оказался прав? Конечно, не я. Они решили не терять лицо и плюнули мне в рожу. Никто не звонил, электронная почта молчала. Я через неделю приехал в эту гостиницу опять и встретил все те же пять звезд российского сервиса: Скотова, Златопрахову, Глупенко, начальника службы приема и представителя администрации отеля. Меня поселили, обменяли деньги, но попросили впредь делать это самому. Данная услуга была оказана мне в порядке исключения. Я позвонил в офис отеля, где мне радостно сообщили, что меры приняты, виновные наказаны.

Моральный ущерб я возместил доброй выпивкой, а материальный – гонораром за эту публикацию.

В поиске своего лица

С.С. напился на приеме, устраиваемом женой своего приятеля-олигарха по поводу открытия летнего сезона. Жена олигарха была очень активной; стремилась разнообразить скучную жизнь. На этот раз встреча друзей была тематической – азартные игры. Столы-команды соревновались в азартных играх: наперстки, очко и т.д.; был еще свинфутбол: молодые поросята в цветах «Челси» и «ЦСКА» пинали рылами мяч в загоне на улице перед рестораном, азарт был большой, запаха не было. В другом зале пели звезды эстрады, но С.С. не участвовал во всем этом – пил и к четырем часам ночи был в ауте. Давление на подсознание было таким сильным, что, взяв дома деньги, он поехал в казино, где в это время уже никого не было. Три раза он ездил домой за деньгами и к десяти утра проиграл годовую зарплату всех учителей Красноярского края.

Целый день после этого он спал, анализируя свое мерзкое поведение. В одном из снов в забытьи нарисовалось лицо женщины, которую он встречал нередко последний год, играющей в игровые аппараты по маленькой. Она не вписывалась в этот интерьер, лет ей было около шестидесяти, одета – по моде 75-го года, химическая завивка и совершенно пустые глаза обреченного человека, азарта в ней не было, единственно, что отличало ее, – это пристальный взгляд на экране, где она, всматриваясь, что-то искала или хотела увидеть. Однажды с выигрыша С.С. дал ей 100 долларов, они познакомились, и Нина рассказала свою историю.

Нина была врачом-гинекологом на кафедре клиники Первого меда, зарабатывала неплохо, у нее были свои клиентки; вырастила двоих детей, выучила их, любила их и своих внуков, но больше всего она любила своего мужа Семена: азартный, живой, энергичный человек, коренной одессит, любивший выпить, погулять, он играл в карты с десяти лет. В доме его родителей вечерами играли в дурака и бридж с друзьями и соседями. По профессии Семен был дантистом, довольно успешным, его коронки и мосты были удобными, стояли долго, работал он и с золотом, друзей у него было много – пациенты, которые стали друзьями.

Так, обслуживая две слизистые полости людей, они жили безбедно и весело, несмотря на легкие загулы Семена и болезни детей. Квартира, машина, дача у них были, деньги они не копили, помогали детям, отдыхали в Крыму, что еще надо! Семен каждую неделю играл в своей компании в преферанс по 10 копеек вист, выпивали, смеялись, обычный досуг советской интеллигенции в советское время. Время от времени Семен заводил шашни с бабами, но Нина держала руку на пульсе и его в руках, он не сопротивлялся. Беда пришла после 95-го года. Успешный дантист открыл частную клинику, дело пошло, появились приличные деньги, компания по преферансу распалась – кто-то умер, кто-то уехал, и Семен стал посещать казино, играя там все азартней и азартней. Нина не беспокоилась, ну играет мужик, деньги есть, лучше карты, чем бабы. К Нине муж относился неплохо, цветов и подарков не дарил, но в тратах не ограничивал и на каждый день рождения говорил: «Купи себе что хочешь». Нина хотела просто маленький букетик, и все, Семен считал это глупостью, и представить себя с цветами после 18 лет было выше его сил. Папа Семена тоже не дарил цветы своей жене Розе, да она и не просила, и так, слава богу, неплохо, муж с войны пришел живой, дети здоровы. При всем при этом он любил Нину, как своего близкого человека, но не переносил, когда она болела или жаловалась на нездоровье, он в такие минуты не знал, что делать. Он мог вылечить зубы, но мигрень и плохое настроение он лечить не умел.