В любви и боли. Противостояние. Книга вторая. Том 3
Шрифт:
Да, Дэнни! Ты только что это сделал! Забрал нас обоих! Совершил то, чего столько времени избегал и так боялся. Сделал это САМ! Припечатал собой, вскрыл мою кожу новыми метками своего оголенного тела и обнажившихся желаний! Поглотив полностью и продолжая поедать сорвавшейся с цепей одержимостью, растлевая и растягивая всеми ранами, уязвимыми точками и свихнувшейся болью на своём живом распятье. И, нет, совершенно не думая останавливаться хотя бы на передышку, хоть на один спасительный глоток чистого воздуха. Падая ниц, разбиваясь вдребезги перед всесминающей необратимостью в раскаленные недра ликующего фатума. Падая передо мной!..
Я его чувствую… слышу… ВИЖУ! В твоих глазах, практически ослепивших мои своей чёрной кислотой, в твоих расширенных зрачках, пронзивших мои мощным ударом тотального поглощения. Его вибрирующее рычание, его
Думаешь, мне не страшно и я его не боюсь? Ещё как боюсь! Бл*дь, до потери рассудка, до панического приступа завизжать во всю глотку, потому что я знаю, на что он способен и… вижу! Вижу, чего он жаждет на самом деле и от этого желания его ничего не отделяет и не останавливает, кроме тебя… кроме твоих пальцев, твоего тела и… твоей слабости.
Ну же! Сделай это! Или убей или… позволь мне закончить этот шаг самой… дойти до заветной грани, переступив запретную черту…
Да…
…протянув дрожащие пальцы к его оскаленной пасти, едва осознавая, что делаю…
…как в полубреду, запустив сомлевшую ладонь в жесткую щетину и вставшую дыбом шерсть…
…вбирая кожей, костями и воспаленными нервами глубокую вибрацию его беззвучного рычания…
…дотронуться до самой уязвимой точки на сердце…
…включить цепную реакцию всесжигающей боли…
…увидеть её смертельную вспышку в вязкой черноте твоих глаз…
…вздрогнуть от сильнейшей отдачи и ответного разряда по собственным открытым ранам и болевым узлам…
…не удержаться… сорваться и упасть…
…Упасть в тебя… в твою бездну… в твою сладкую боль и отравленную чёрную любовь…
Дёрнуться всем телом, от соприкосновения с оголёнными проводами твоих высоковольтных эмоций и сминающих движений, с острыми лезвиями твоей ненасытной тьмы… Едва не застонать и не закричать, не в состоянии поверить случившемуся и пережитому. Едва не скончаться от смертельной инъекции твоего чистейшего наркотика прямо в сердце… Умереть и воскреснуть за одно мгновение, за один сокрушительный удар твоего внутреннего зверя (за один бешеный рывок из тьмы на свою обомлевшую жертву), разорвавшего в одночасье тугие волокна жесткой реальности и нашей переплетенной боли. Почти потерять сознание от твоих губ, накрывших мои сокрушительным вторжением сумасшедшего поцелуя. Упасть, разбиться на тысячи осколков, чтобы тут же возродиться из чёрного пепла твоей бездны кем-то мне ранее неведомой – абсолютно нагой, беспомощной и… пугающе сильной. Обновленной, обезумевшей, сгорающей вживую в первородном огне одержимой похоти – в удушающей клетке твоей наготы, в тебе!
Быть собой и одновременно не узнавать себя, превращаясь в продолжение твоих возбуждающих манипуляций, растворяясь стремительным погружением в твоём поцелуе – в нашей общей агонии первозданного откровения. Боже всемилостивый!.. практически уже не понимать и не чувствовать себя, слившись кожей, эмоциями и сознанием с каждым растлевающим движением твоего тела на мне. И я никак не могла им насытиться и напитаться, как и тобой, твоими губами и языком, атакующими ненасытный вакуум моего рта своими нещадными толчками насилующего совокупления. Ты не просто целовал меня, ты врывался в мою истерзанную долгими ожиданиями обитель, подобно единственному, неоспоримому и законному владельцу. И я впервые открывалась навстречу твоим подчиняющим ударам без страха, паники и безвольной истерики, потому что сама хотела этого… потому что ты делал это со мной из-за меня – ты делал то, чего желала я!
И я была готова умереть в любую секунду и именно от твоих рук. Я больше не боялась твоего зверя, ибо в эти минуты он всецело был моим союзником, даже когда вонзал в мою плоть и в затянувшиеся раны свои ментальные клыки и когти, даже когда рвал и терзал меня твоими ликующими демонами. Я принимала все его наказания и пытки с блаженством покаявшейся грешницы, раскрываясь всё больше и глубже, обнажаясь практически до костей. Я словно и вправду ждала смерти, будто знала, чем всё это вскоре закончиться, поэтому и не могла остановиться. Спешила, как могла, хваталась за эти ускользающие мгновения, как суицидник за последние вспышки угасающего сознания, захлебываясь твоим безумием и твоей всепоглощающей тьмой, как единственными
спасительными глотками чистого кислорода. Цеплялась за эти тонкие красные нити переплетённых связей между жизнью и смертью… между мной и тобой… между нашей болью и любовью…Только в этот раз они стали единым целым, слившись в одно, став нами. Да простят меня вселенские боги, ибо тогда я подверглась одержимости лишь одного уязвимого смертного и его вырвавшимися на свободу демонами – тобой! И в те минуты я бы не подпустила к себе ни одного экзорциста… кроме тебя… Ты и был для меня теперь всем! Моим воздухом, отравленной твоим чёрным вирусом кровью, продолжением меня во всём – моим богом и Дьяволом! Вечной жаждой, неизлечимой слабостью и источником моей жизни – моей ненасытной похотью и главным смертным грехом.
Да, я готова была умереть, лишь бы не терять этих неописуемых ощущений, не терять тебя, твоего тела, нашего бесстыдного соития и не только физического. И чем глубже я тонула и захлебывалась в нём (в тебе!), тем острее впивались в мою воспаленную плоть и в нервные окончания раскаленные лезвия нашего болезненного вожделения. Ты словно сдирал с меня кожу живьем или выворачивал наизнанку самыми чувствительными зонами моего перевозбуждения. Я даже не могла понять, где сильнее всего осязала толчки твоего языка, пока ты терзал мои губы своим прошивающим насквозь поцелуем. Он трахал и насиловал мой рот или я явственно ощущала, как ты растирал им опухшие складки моей вульвы и клитора, вонзая нещадным клинком его анестезирующей боли в пульсирующие стенки моего влагалища? Казалось он был на мне и во мне везде, где только можно и не возможно, как и ощущение твоей оголенной кожи на моей, твоих рук и пальцев, которые впивались в меня сверхпрочными тисками и оковами по всему телу: царапали мой нежный эпидермис, стягивали на затылке волосы, распинали и расписывали пылающими метками своего любимого Хозяина.
У меня больше не оставалось сил даже на то, чтобы немощно стонать в твой рот, вздрагивать и всхлипывать на каждый удар и сладкий "порез" твоего языка по моему. Я просто хотела умирать в этой блаженной агонии целую вечность, окончательно потеряв связь с реальностью и с собственным здравым разумом, но только не с тобой и не с теми ощущениями, которыми ты вскрывал меня до основания, резал, плавил и перепрошивал по всему телу и сущности самыми крепкими красными нитями. Я даже не могла отличить запредельные вспышки болезненного возбуждения от множественного оргазма. А может это и был сплошной оргазм бесконечной эйфории, накрывший меня своим смертельным цунами в тот самый момент, когда я обняла тебя первой со спины? Просто теперь ты усиливал и раскалял его в моих костях, крови и в нервных окончаниях до тех критических пределов, от которых должна была последовать либо мгновенная смерть либо…
Очередная вспышка боли, и в этот раз я все-таки жалобно застонала в голос, не поверив тому, что ты сделал. Прервал свой насилующий поцелуй и опять первым, когда я уже находилась на грани термоядерного взрыва и готова была потерять сознание окончательно. Я не хотела этого буквально до слёз, никогда и ни за что! Как и сводящего с ума разрыва между нашими телами, между нашей оголенной болью. Ты словно и в самом деле сорвал с меня свою же кожу сросшуюся с моей, лишая меня возможности чувствовать тебя всего, льнуть к тебе, вжиматься в тебя, тереться животом и распухшими половыми губами о твою мошонку и каменный член.
Я уже готова была закричать, а то и вцепиться со всей дури всеми трясущимися пальцами в твои волосы, сделать хоть что-то, чтобы тебя остановить. Но ты сам заставил меня совершить это, когда скользнул по мне вниз, меньше, чем через секунду накрыв вершину возбужденного соска моей левой грудки обжигающим вакуумом своего рта, а правое полушарие смяв влажной ладонью и сильными фалангами не менее болезненной лаской. Вот когда я застонала по настоящему, теряя голос и последние остатки самообладания (как будто всё это время я обращала на него внимание). И я действительно это сделала – сжала дрожащие пальчики в твоих мокрых волосах у самых корней, абсолютно не понимая, чем меня на самом деле так выбивает (буквально до потери сознания!), стягивая судорожными спазмами остервенелой похоти в глубинах влагалища и в едва не кончающем клиторе – твоими откровенными ласками, твоими пальцами, языком и даже зубами, скользящими, прикусывающими и массирующими чувствительные соски моих грудей или ощущением твоих натянутых прядей в моих кулачках? А может всего сразу, включая и тебя?