В любви и боли. Противостояние. Книга вторая. Том 3
Шрифт:
Нет, ты не пытался пробраться в глубины её снов и увидеть, что ей сниться, ты уже давно там прописался. И чем глубже твоё проникновение за пределы яви, тем сильнее она тебя ощущает и тянется за тобой. Это аксиома жизни – ваша священная истина, не требующая доказательств.
– Возвращайся, моя девочка. – прошептать в её сухие, потрескавшиеся и очень бледные губки своим горячим дыханием. Прикоснуться своими к её холодной переносице, на несколько секунд закрывая глаза, слушая, как твоя сердечная мышца бьётся скулящим зверем о костяные прутья грудной клетки, словно пытается отдать часть собственных сил и влить в её пульс мощь своих отчаянных ударов. – Слышишь?.. – прижаться к её лбу своим, глубже зарываясь дрожащими пальцами в её волосы, пряча в ладонях её маленькую головку, будто
Отпустить себя, раскрывая веки, всматриваясь в неподвижную маску её нежного чистого личика и с трудом удерживаясь на весу. Едва не задыхаясь от боли и воспаленной лихорадки, от кровавых трещин-разрывов, расписывающих изнутри твоё сердце и окаменевшие шрамы защитного панциря пылающими узорами свежих алых ран. Боже правый! Как же тебя сейчас ломало, дробило кости и выжигало реальным физическим воспалением – в коже, в крови, в обнаженных нервах. Буквально до липкой испарины и вымораживающего озноба. Стопроцентные симптомы наркомана, пропустившего принятие своей исцеляющей дозы!
– Я тебя жду… жду здесь, моя девочка… – и так и не удержаться, впервые за столько дней. А может и сделав это намеренно!
Накрыть её холодные сухие губы сдержанным поцелуем, с трудом соображая, что с тобой происходит и практически срываясь в бездну вашего обоюдного безумия к ней, в её недосягаемые глубины скрытых снов и тяжёлого бессознания. Ощущая буквально на молекулярном уровне и пропуская через все клетки собственного тела вырывающее из реальности давление бешеного полета – смертельного падения в эпицентр вашей вселенной, ваших сплетенных чувств, желаний и жизней. Всего одно мгновение, один удар сердца и захлебывающийся вздох от этой грани, от вероятности потерять сознание самому. Но ты всё равно продолжаешь это делать. Тебя уже ничто и никто не смог бы остановить, даже ты сам! Целовать в её неподвижные губы, смягчать сухость их потрескавшейся кожицы собственной слюной, осторожно очерчивая нежный контур и мягкие изгибы прикрытого ротика кончиком собственного языка. Пьянеть, дуреть за считанные секунды, едва удерживаясь под ударами атакующего сумасшествия и одержимого желания сжать её что силы в своих руках и сделать что-то недопустимое.
Господи!.. Как ты ещё сам не лишился чувств и не скончался тут же на месте от разрыва сердца?
– Возвращайся, Эллис! Ты же знаешь… я тебя всё равно не отпущу! Ты моя… Слышишь? Только моя…
* * *
Если бы ты только знал, как я этого хотела, как рвалась и едва не с отчаяньем тянулась за твоим сиплым голосом, как пыталась вцепиться пальцами в твои запястья и никогда уже больше не отпускать. Вжаться со всей дури, до лихорадочной дрожи и сковывающей мышцы боли. И плевать, что ты сделаешь со мной за это, хоть переломаешь кости или срежешь с себя буквально ножом. Мне уже бы всё равно!
Я же чувствовала и слышала, как сильно ты хотел этого, как сходил из-за этого с ума и какой обжигающей была твоя воспалённая кожа и охрипший голос. Как ломилось моё сердце навстречу твоему сквозь наши рёбра под давлением нереального притяжения, затягивая своей единой пульсацией окружающий вакуум пустоты и рассыпающиеся молекулы немощного мрака. И я действительно всё это чувствовала, через тебя, в тебе, ТЕБЯ! Осязала, поглощала, пропускала каждой порой своей кожи, каждой клеткой раскрытых нервов, не в силах насытиться этими ощущениями, насытиться тобой… твоими губами, вкусом твоего поцелуя.
Это было невероятно, но ты и вправду меня целовал, потому что так мог и умел целовать только ты! И никогда ещё твой поцелуй не казался настолько глубоким, чувственным и реальным. И мне было ничтожно мало, до парализующей боли, до разрыва сердечной мышцы мало и недостаточно. Равносильно тому, как получить всего несколько глотков чистого воздуха, когда от нехватки кислорода у тебя вот-вот откажет мозг, взорвутся лёгкие и окончательно померкнет сознание. Слишком мало для того чтобы выжить и слишком сладко, чтобы вспомнить, каково это – умирать за твоими губами, объятиями и тобой!
«Пожалуйста! Только не отпускай! Умоляю! Не бросай меня!» – стонать в бреду, на грани истеричного срыва, едва соображая,
о чём я вообще тебя прошу. Но я хотела этого, потому что иначе, если ты меня отпустишь, я больше не выдержу, у меня попросту не хватит сил. Понимаешь? Я не сумею! Если ты не будешь держать меня, я точно упаду и разобьюсь на смерть, как бы сильно когда-то не мечтала об этом сама.«Нет! Дэниэл… Дэн! Дэнни… Прошу! Мне страшно! Мне страшно остаться там без тебя!» – я знаю, там темно и оттуда не возвращаются. Может тебе это и удалось когда-то, только не мне! У меня не получится! Я сдохну там без тебя, я стану ничем! Умоляю, только не разжимай объятий… только не дай мне упасть снова…
Наверное, это единственное, что казалось на тот момент самым значимым и жизненно важным, остальное просто исчезло, стерлось в ничто за пределами нашего обоюдного безумия и нас. Я понимала лишь одно – без тебя у меня больше не было ни единого шанса на спасение. Без тебя не будет и меня! Она уничтожит меня, размажет кровавой пылью по своим чёрным зеркалам. Возврата больше не будет! Никогда!
"Я никогда тебя не отпущу… Слышишь? Ты моя!.. Моя, Эллис! ТОЛЬКО МОЯ!" – боже, практически уже свихнуться от этих слов, теряя остатки самообладания и здравого рассудка, потому что дальше начинался самый нереальный кошмар. Дальше мне не оставалось ничего, кроме как с леденеющим от ужаса сердцем ощущать ускользающее касание твоих пьянящих губ, как растворялось в моих трясущихся пальцах осязание твоих рук и объятий… как растворялся ты в чёрном тумане липкой тьмы, накрывшей и окутавшей меня с головой своим плотным и душным саваном. И я ничего не могла при этом сделать, лишь беспомощно хвататься за этот пустой мрак, как за воздух. Абсолютно ничего! Даже закричать…
Господи. Я пыталась, я старалась, я звала тебя, но всё оказалось тщетным. Она накрыла мои глаза и рот непроницаемыми бинтами, затолкала в глотку резиновый кусок тугого кляпа… затянула запястья и щиколотки жёсткими ремнями неразрывных фиксаторов. Вогнала в сердце, в лёгкие и в живот длинные спицы своей раскаленной боли. Моей новой смертельной красной боли.
Нет, нет! НЕТ!!! Не делай этого! Пожалуйста! Не бросай меня! НЕ БРОСАЙ!
Финальная попытка закричать. Провальная и совершенно бессмысленная. Только лишь едва ощутимое скольжение твоих губ по моим, самое последнее и единственное, что заставило меня дернуться из последних сил и… открыть глаза…
…Она ещё шипела, царапалась и дрожала под моей кожей и в каждом гулком ударе сердца, когда я пыталась разлепить веки и наконец-то вырваться из вязкой паутины её гребаного мрака. Но, похоже, моё тело не особо спешило расставаться с её кошмарными объятиями, разве что с жадностью цепляясь за единственное и самое болезненное ощущение – за воспаленную пульсацию на моих пересохших губах. Будто это и вправду был твой поцелуй, твоя осязаемая метка, которую я забрала вместе с собой в реальность из моего же сна. Но разве такое возможно? Чувствовать то, чего никогда не происходило в действительности? Настолько сильно и буквально физически, вплоть до твоего дурманящего вкуса и едва уловимого аромата горькой полыни. Либо я сошла с ума, либо пытаюсь подменить реальные факты на свои больные фантазии.
И почему меня так странно ведет? Я же вроде лежу. Или меня куда-то везут? Голова кружится даже с закрытыми глазами. И чем дальше я пытаюсь их открыть и пошевелиться (нащупать онемевшими пальцами твои руки?), тем тяжелее мне дается каждая из этих не самых удачных попыток. Оказывается, это не во сне я не могла схватиться за тебя, это моё тело было лишено подвижности, и сейчас я ощущала его свинцовый груз, подобно инородной броне, которую не сбросишь с себя без чужой помощи или нечеловеческих усилий. Ещё и эта сухость во рту со странным металлическим привкусом. И сознание плавает с нечеткими образами чего-то мутного и постоянно ускользающего, будто подстраивается под моё зрение, такое же смазанное, туманное и расплывчатое. Вроде что-то даже вижу – серые стены с золотисто-жёлтыми горизонтальными полосами то ли света, то ли отражающихся от них лучей, но никак не могу понять, почему они именно такие. И почему мне всё ещё страшно, словно я и вправду боюсь вспомнить? Вспомнить что?