В моем счастье прошу винить амнезию

— Кхм… мне тоже очень приятно о тебе заботиться. Спасибо, что позволяешь.

Эльмин сел и накрыл ладонью мою руку, лежащую на столе. Погладил пальцами. От этого простого действия огонь снова залил меня от макушки до пят. Я знала, что отчаянно покраснела. Мало того, жар перекинулся и на Эльмина — он тоже сделался бордовым. Но мою руку не отпустил.

Пока мы вместе читали меню, пламя со щек чуть-чуть спало.

— Смотри, печеный омар стоит почти так же, как сырой на утреннем рынке в порту, — удивительно! — обрадовалась я. — А пахнет из кухни как! Наверняка именно его готовят. Ммм… обожаю!

— Точно будешь есть? — Эльмин по-прежнему не спускал с меня глаз.

— Конечно! — Я схватилась за специальные щипцы сразу, как блюдо подали на стол. — Почистить тебе?

— Мне?!

Не выдержав, я наклонилась к нему и поцеловала в плечо. Просто хотелось прикоснуться… нестерпимо!

Интересно, чему он так изумился? Каждый раз изумляется, когда я просто по-женски пытаюсь за ним поухаживать. Хотя я также реагирую.

Но ведь он мой мужчина. Это должно быть нормально между нами, разве нет?

Омар был восхитительный. Мы кормили друг друга с палочек и много смеялись. Потом целовались на выходе из ресторана, в машине на парковке, в подъезде, у собственной двери…

А как только вошли в квартиру, Эльмин начал нетерпеливо срывать с меня одежду. Я не отставала — раздевала его даже быстрее, чем он меня.

Собственная бесстыжесть кружила голову больше, чем два бокала белого сухого, которые мы выпили в ресторане. Что я творю? Но мне так хорошо! Неужели моя жизнь действительно так прекрасна?

— Ты меня с ума сводишь, — выдохнул Эльмин, когда мы наконец немного насытились друг другом и несчастная кровать перестала скрипеть и биться изголовьем о стену. — С ума сводишь… я уже не понимаю, на каком я свете…

— А какая разница? — Слова вырвались сами собой, как только я смогла дышать.

— Не знаю, — признался он, поцеловал меня в губы, потом в шею, в плечо. — Мне надо в душ. Пока совсем не рехнулся.

Я расслабленно откинулась на подушку и прикрыла глаза. Небесные пэри, мне кажется, не только Эльмин сходит с ума. Мой разум тоже плавает в розовом желе со звездочками. Так хорошо!

Откуда же это смутное чувство тревоги, которое пробивается сквозь негу, словно комариный звон в тишине?

А уже через секунду этот звон из воображаемого превратился в самый что ни на есть реальный. На тумбочке завибрировало магзеркало, поставленное на беззвучный режим. Я сначала несколько секунд смотрела на него, потом спохватилась. Какой код? Эльмин говорил… а!

— Кэп, вы в порядке?

— Зухри, — узнав голос вчерашней знакомой, я выдохнула и упала обратно на кровать. — Да, спасибо. Ты что-то хотела? Уже довольно поздно.

— Поздно? О чем вы, кэп, вы же никогда не ложитесь раньше трех! Вот лишь бы подразнить подчиненных! — Зухри щебетала довольно эмоционально, но весело. — Как ресторан? Надеюсь, вы все же поехали в «Черного Барашка»? Эльмин очень неудачно пошутил насчет «Красного дракона». Знает же, что у вас аллергия на омаров и что вы их на дух не переносите!

Глава 18

Глава 18

«Знает же, что у вас аллергия на омаров и что вы их на дух не переносите!»

Эти слова звучали в голове раз за разом почти всю ночь. Эльмин давно уснул, а я лежала, откинувшись головой на его плечо, и все думала, думала…

Знает. Что у меня аллергия. На омаров… Что еще он знает и не говорит? И… обо мне ли?!

За окном светало, когда я забылась тяжелой, тревожной дремой. А когда проснулась — было уже позднее утро. Эльмин из кровати исчез. Вместо него на подушке осталась записка.

«Ушел по делам. Отдыхай, выпей отвар, — я оставил на столе стакан. Начальство дало тебе отгул после вчерашнего, так что никуда не выходи из дома одна. Люблю.»

Я встала, машинально помыла чашку от кофе, которую Эльмин бросил на столе в кухне. Поймала себя на том, что делаю это с каким-то даже умилением… и снова провалилась в пучину сомнений. Что происходит? Это точно мой дом? Моя жизнь? Мой… мужчина?

Выглянув в окно, я увидела, что магомобиль остался во дворе на стоянке. И хотя в записке Эльмина было четко и ясно сказано сидеть дома, но к вечеру я сойду с ума, если срочно не найду себе какое-то занятие.

Перекапывать шкафы мне не хотелось. Ограничилась тем, что нашла альбом со старыми магоснимками и долго рассматривала свое лицо на бумаге и в зеркале. Сходство, несомненно, было… Отчего тогда в памяти ничего не отзывается при виде остальных людей? Не припоминаются места? События, предшествующие снимку?

К полудню я решилась. Оделась в неяркий и практичный брючный костюм из шкафа, захлопнула дверь и поехала в офис.

— Кэп, вы вовремя! — Зухри словно поджидала меня возле вымытой вчера кофеварки.

Впрочем, там, судя по всему, весь день толпился отдел почти в полном составе. Все хотели «очень вкусный» кофе и даже выстраивались для этого в очередь. Интересно, кто им раньше не давал привести аппарат в порядок?

— У меня отгул, — на всякий случай напомнила я, позволяя черноволосой девушке подхватить себя под локоток и утащить в отдельный кабинет. В мой, судя по снимку на столе в рамочке. Там я была с какой-то наградой в руке и с короткой стрижкой.

Еще одна странность — уверена, что никогда не обрезала волосы, только кончики подравнивала. Но со снимком не поспоришь. Зато сомнений и подозрений в моей голове прибавилось.

— Кэп, с вами все в порядке? — Я подняла глаза и столкнулась взглядом с необычайно серьезной Зухри. — Вы со вчерашнего дня странная… Кофе-машину вон не просто помыли, а починили, считай, — ее отродясь никто из наших пальцем не трогал. И вы не трогали. Потом соус этот… С каких пор вы стали знатоком кулинарии?

Я растерянно прикусила губу. Не знаю, что ответила бы, но тут нас прервали.

— Народ, боевая тревога! — в кабинет влетел вчерашний полненький парень с кудряшками ангелочка. — Взяли Курдана Цаплю, по наводке, на горячем! Но погорели. Он чист!

Мне понадобилось секунд тридцать, чтобы переварить эту загадочную белиберду и попытаться догадаться, о чем вообще шла речь. А вот Зухри поняла местный жаргон с лету, подпрыгнув от возбуждения:

— Да ты что, Манжар! Там же верняк был! Темные джинны не шутка!

— Чист, как пэри, — огорченно пожал плечами ангелочек. — Я ему, извиняюсь, даже в самое темное место не постеснялся заглянуть — ничего. И определитель молчит. Еще полчаса, и гаду придется вернуть его вещи, извиниться и отпустить на все четыре стороны!