В моем счастье прошу винить амнезию

Правильно, а то мог и не успеть, и мы бы снова оказались в кровати. А лежа в постели, очень сложно расследовать дела и ловить убийц.

Из дома я вышла минут через сорок, старательно тренируя у зеркала мимику сестры, сооружая на голове ее любимую прическу и мысленно настраиваясь на важное оперативное задание — агент под прикрытием.

Я вчера весь вечер выспрашивала у Ниджен подробности о Гюльджан, потому как амнезия амнезией, но иногда придется выдавать какие-то всплески воспоминаний — для убедительности. Да и просто для понимания, что же могло связывать сестру и контрабандистку.

Центральный базар шумел, цвел и пах. Но в проулке возле лавки специй было на удивление малолюдно. Я в который раз оценила расположение: центральная аллея, но боковой отнорок, минимум три способа скрыться среди рядов, а тыл лавки и вовсе выходит на другую аллею. Это место будто нарочно создано для противозаконной деятельности.

— Привет. — Сегодня на мне снова было одно из платьев дорогой свекрови, завершающее привычный образ.

— Привет! — Гюльджан мне явно обрадовалась. Она даже вышла из-за прилавка к маленькому столику в углу и моментально заварила нам чаю и пододвинула вазочку с рахат-лукумом.

Причем все время, пока мы пили чай, эта девица трещала, почти не давая мне вставить и слово. С одной стороны — к лучшему. С другой… не слишком ли она болтлива для контрабандистки?

Я уже почти решилась уходить, так и не разузнав ничего толкового, только получив гудение в голове от изобилия девчачьего щебета ни о чем, как в лавку вошла еще одна прилично одетая покупательница, и Гюльджан мгновенно упорхнула к ней в другой конец помещения.

Я моментально насторожилась, потому что новая покупательница вела себя странно, а плюс к этому — диковато косилась на меня. Пришлось напрячь слух, но зато удалось подслушать пару фраз из их негромкого разговора.

— Мне бы хотелось самых южных, понимаете? Погорячее. Чтобы очень остро!

— Сожалею, сейчас нету. Приходите через два дня, как раз будет новое поступление.

Вроде бы нормальный разговор для лавки специй. Если не знать, что «самые южные, погорячее» — на специфическом жаргоне вовсе не специи, а дурманящее зелье растительного происхождения, запрещенное к ввозу в страну. И тем более к распространению!

Мда. Вряд ли, кстати, купля-продажа запрещенного зелья происходит так открыто, у всех на глазах. Скорее всего, в лавке покупатели получают нужную информацию о времени и месте передачи товара. Время понятно, как обозначено, а место… Хм, а если определенный набор специй — и есть шифр? Вполне возможно! Вон как «подруга» старается, рекламирует свои сыпучие вкусности.

— Могу предложить лучший шафран на рынке! — Мне показалось, что Гюльджан специально повысила голос, поняв, что я что-то могу расслышать. — Или вот, свежий бадьян, если будете варить щербет…

Всучив покупательнице пакет со специями, она живо выставила ту из лавки. Я тоже поднялась, собираясь попрощаться и бежать звонить Эльмину, чтобы тот взял покупательницу под наблюдение, но уйти не успела.

Совершенно неожиданно на пороге, в вихре разлетевшихся в стороны цепочек, возникла Альбин. Окинула помещение орлиным взором, не обратила на меня ни малейшего внимания и сходу налетела на Гюльджан:

— Вот ты где, стерва! Потаскуха!

Ифрит побери! Что она несет! И что творит?!

В жизни не подумала бы, что изысканная, выдержанная и аристократичная тихушница способна так ругаться. Но из ее невнятных выкриков быстро стало ясно, что моя невестка обвиняет Гюльджан в том, что та… любовница Ранджара? И собирается, гадина такая, увести мужчину из семьи!

Какая интересная информация, прямо сидела бы и записывала. Но все же драку лучше разнять.

— Думаешь, я не догадалась, что этот овцепас с паленой мордой не зря тут трется?!

Альбин поначалу даже не осознала, что я оттащила ее от соперницы и ловко заблокировала руки. Она продолжала верещать на всю лавку. А я снова напряглась — какой такой овцепас?

— Ты и с ним наверняка спишь! Зачем тебе мой муж, шлюха? — Невестка несколько раз дернулась и с ненавистью выпалила в лицо совершенно оторопевшей, растрепанной и расцарапанной Гюльджан: — Говори, потаскушка, где вы с ним развратничаете?! И не надейся увести его из семьи!

— Альбин! — Чтобы привести женщину в чувство, пришлось развернуть крикунью лицом к себе и как следует встряхнуть за плечи. — Очнись! Что за манера скандалить на базаре, ты же из приличной семьи! Сама уже не понимаешь, что несешь!

Невестка, словно только теперь меня увидела, ахнула, прижала руки к лицу и вдруг прильнула ко мне, разрыдавшись. Вот же… это я сглупила. Надо было тихо смыться, пока эти две боевые слонихи заняты друг другом. А теперь я застряла здесь с Альбин, вместо того чтобы связаться с напарником и следить за покупательницей контрабанды! Тьфу, ифрит их побери!

Глава 37

Глава 37

Дженин:

— Что здесь происходит?! — прогремел вдруг на всю лавку сердитый мужской голос.

От неожиданности мы все застыли. Гюльджан тихонько положила на прилавок здоровенную деревянную лопатку, которой явно собиралась отбиваться. Альбин прервала на полуслове истеричные ругательства и повисла у меня в руках бессильной тряпочкой, полными слез глазами глядя на входную дверь.

На пороге стоял бледный, встрепанный какой-то Ранджар со смутно знакомым шарфом в руках. Этот самый шарф он нервно наматывал на руку, вздрагивая при этом так, будто ему больно.

— Я спрашиваю, что ты тут устроила! — снова рявкнул он так, что метелки сорго, развешанные над стеллажами, качнулись и затрепетали.

— Ранджар… — всхлипнула Альбин и сделала вид, будто упала в обморок. Благо я все равно ее держала.

Или она не притворялась? Тело ее стало по ощущениям тяжелее раза в полтора, а так случается, когда человек на самом деле без сознания.

— Забери у меня свою супругу, пожалуйста, — попросила я деверя весьма недовольным голосом. — А заодно скажи: вы что, и правда с Гюльджан любовники?

Как старшая невестка я вполне имела право задать такой вопрос, раз уж оказалась в эпицентре скандала.

Ранджар в ответ посмотрел на меня так, будто только что заметил и страшно удивился. Он несколько раз моргнул, потряс головой, посмотрел на свою руку, обмотанную шарфом. Зачем-то отступил на шаг и выглянул из лавки, будто искал там кого-то.

Не нашел и вернулся. Забрал наконец у меня свою бесчувственную жену и выдохнул:

— Кто тебе сказал такую глупость?! Нет у меня никаких любовниц. А с Гюльджан мы знакомы через маму и твою тетю. Что здесь вообще происходит?!

— У Альбин спроси, — пробурчала я, отходя к столику, за которым мы с Гюльджан еще несколько минут назад спокойно пили чай, и падая в кресло. — Мы с подругой болтали, никого не трогали, когда твоя жена ворвалась сюда с непонятными обвинениями!