В моей смерти прошу винить… (сборник)

Стас протянул руку и ткнул пальцем в пятно. Палец погрузился во что-то вязкое и холодное. На стене была лужа; пренебрегая законами физики, черная жижа не стекала вниз, а спокойно колыхалась в отведенных ей границах. Станислав отдернул руку, снова щелчок в голове.

«Если я не перестану резко двигаться, то моя башка взорвется!»

Жижа на стене покачнулась, покрылась рябью, будто по ней пробежал легкий ветерок.

– Надо меньше пить, – прошептал Стас и на пару секунд закрыл глаза. Когда он открыл их, из лужи в стене на него смотрела голова мертвеца. Мертвые глаза, казалось, сканировали Станислава. Оживший труп открыл рот, и Стас закричал. Мертвец закричал вместе с ним и полез из своей берлоги.

Стас проснулся на полу, потряс головой. Наваждение уходить не спешило. Кошмар тяжелым грузом засел в гудящей голове, но то, что это был сон, всего лишь дурной сон, Стаса не могло не порадовать. Теперь квартира была его. Пусть она мало отличалась чистотой от той, что ему приснилась, но имела вполне жилой вид. По крайней мере, двери-то здесь точно открываются.

Петренко вспомнил, как вчера выпивал после работы с… Черт возьми, работа! Стас не любил работать. Скорее, работа не любила его, раз не могла притянуть к себе, увлечь. Череда гребаных увольнений буквально преследовала Станислава. У людей его возраста в трудовой книжке максимум по пять записей: ПТУ, армия и пара-тройка смененных должностей. У Петренко она по объему уже сейчас напоминала «Тихий Дон», а через пару лет может и переплюнуть «Войну и мир».

«Черт с ними! Одной записью больше, одной меньше. К тому же в таком неопохмеленном состоянии я вряд ли смогу работать».

Он встал, поднял пальто, лежавшее на кресле, пошарил по карманам. Что-то зашелестело. Это была купюра, и от ее достоинства сейчас зависело очень многое. Стас едва не завизжал от разочарования – в руках была клочок бумаги с телефонным номером.

Может, у абонента выпить что найдется?

Петренко подошел к телефону. Телефон не работал – в трубке он кроме тишины ничего не услышал. Отключили за неуплату. Стас вспомнил кошмар и обрезанную газовую трубу. Что ж, вот он, один из минусов разгульной жизни. Ведь на пузырь наскрести всегда проще, чем на оплату коммунальных услуг. Стас положил трубку и пошел к окну.

У подъезда дома напротив Петренко увидел мальчика в ковбойской шляпе. Нет, это был не ребенок. Когда человек поднял голову и посмотрел на окно, за которым стоял Петренко, Стас увидел, что это лилипут со сморщенным лицом. Станислав готов был поклясться, что из-под широких полей сверкнули звериные глаза. Карлик улыбнулся и показал на окна соседней квартиры, потом развернулся и вошел в подъезд.

Хрень какая-то!

Стас мотнул головой и пошел в ванную комнату. Холодный душ смыл остатки кошмарного сна. Но карлик в шляпе не выходил из головы. Что он хотел сказать, когда показывал на окна соседней квартиры?

Вдруг грохот заставил подпрыгнуть Стаса. Кладовка! Что-то упало с полки. Сердце рвалось из груди. Петренко направился к чулану. Открыл дверь, включил свет – в помещении метр на два клубилась пыль. Станислав всмотрелся… В стене зияла огромная дыра – складывалось впечатление, что кто-то подорвал заложенный заряд. Стас подошел ближе. Дыра диаметром в полметра могла привести в соседнюю квартиру. Только беда была в том, что квартира принадлежала красивой, но стервозной сучке. Она и так во всех бедах винила Стаса, а теперь и вовсе сожрет.

Стас вернулся в коридор и прислушался. За дверью что-то упало. Петренко посмотрел в глазок – его соседка, симпатичная стерва, собирала рассыпавшиеся вещи в сумочку и негромко материлась. Собрав все, она огляделась и, ничего не обнаружив, спустилась по лестнице.

Ушла. Стас задумался. А что, если?..

Он поспешил в чулан и, не раздумывая, полез в дыру.

Выхода, видимо, не было, и Стас почувствовал приступ клаустрофобии, как только понял, что не сможет развернуться. Петренко даже и не представлял, что между квартирами такие толстые перегородки. Вокруг было темно, как в… Ассоциации по поводу его местонахождения вызвали улыбку, и он пополз дальше.

Стас ввалился в соседскую квартиру. Секунду назад перед глазами была только темнота. Петренко поднялся с пола и осмотрел квартиру. Он узнал помещение. Эта квартира не принадлежала взбалмошной девушке, эта квартира была из его сна. Картина, упавшая со стены, лежала на круглом столе. Та же железная кровать у нарисованного окна, тот же телевизор… Музыкальный центр! Стас повернулся туда, где, как он помнил, стояла обувная полка. Центр был там. Он, не раздумывая, схватил его, запихнул в дыру и еще раз осмотрелся. Стас вспомнил о новеньких туфлях. Если квартира та же, то и туфли должны быть на месте.

Он пошел в коридор. Туфель нигде не было. Глупости! Почему он решил, что именно эта квартира ему снилась? И совсем не обязательно, что здесь будут стоять те же предметы. Музыкальный центр, кровать и картина – всего лишь совпадения.

Надо возвращаться. Не ровен час вернется соседка, и тогда… Стас боялся, что обычными язвительными выпадами в его сторону не обойдется. Может закончиться все куда плачевней.

Петренко поспешил к дыре, запрыгнул в нее и, двигая перед собой музыкальный центр, пополз в свою квартиру.

Стас вылез, центр поставил на полку, осмотрел кладовую. В углу лежала сложенная коробка от телевизора, который давно был заложен, а деньги пропиты. Коробка лежала так, на всякий пожарный. Вот он и настал, этот случай.

Стас взял коробку и прикрыл дыру. Отошел. Вроде в глаза не бросается, так – просто картонка, засунутая за стеллажи.

В коридоре Стас подошел к входной двери и посмотрел в глазок. Как вовремя! Он увидел, как соседка открывает дверь и входит в свою квартиру. Петренко облегченно вздохнул и пошел к кладовой. Надо, пока девушка не опомнилась, пойти и продать музыкальный центр.

Музыка заставила остановиться мужчину. Последним, что издавало хоть какие-то звуки, был кассетник «Маяк», а его Стас продал за четыреста рублей еще два месяца назад. Музыка определенно играла в его квартире. Петренко прислушался. Звуки доносились из чулана. Стас подошел к двери в кладовку. Так и есть! Кроме музыкального центра там нечему больше играть. Он резко открыл дверь и включил свет. Несмотря на то что сетевой шнур свисал с полки и не мог быть подключен к сети из-за отсутствия розеток в помещении, аппарат играл. Стас подошел к нему и осторожно дотронулся до центра. Тут же отдернул руку – музыкальный центр был горячий, будто только из печи.

Вдруг звуки из колонки начали ломаться и тянуться – так обычно происходило с его кассетником, когда он зажевывал пленку. Центр вспыхнул и замолчал. Петренко побежал в ванную, набрал воды в ковш и понесся назад. Когда он вбежал в кладовую, огонь уже потух, а вместо украденного центра стоял оплавленный кусок пластмассы. Стас попил из ковша, а остатки вылил себе на голову.

Чертовщина какая-то! Что я теперь продам?

Стас пошел в комнату. Посмотрел на телефон, прикинул, сколько за него можно выручить. Нет. Не годится. В лучшем случае Наташка из зеленой палатки нальет сто грамм. А душа требовала праздника. Поправиться, конечно, можно, а потом уже и сообразить, где взять пузырек. Стас взглянул в окно и тут же отшатнулся. У подъезда здания напротив стоял карлик в шляпе и показывал на окна соседней квартиры. Потом перевел взгляд на Стаса, провел большим пальцем по горлу и снова показал на окна соседки.