В мужской гарем? За что?!

– Пусть этот, – Кесса кивнула на Рича, – идёт первым.

– Что, я? – Страх, тревога и подавленность растворились под напором волнения, которое обычно приходило перед выходом на ковровую дорожку. Там, за дверью, возможно решится его судьба, неужели он будет скулить и умолять перед сборищем ошалевших от власти женщин? Рич преобразился. Расправил плечи, выдохнул и послал Кессе одну из самых убийственных улыбок из арсенала героя-любовника. Довольно ухмыльнулся, заметив, как она слабо покраснела. Правильно, детка, нечего списывать меня со счетов! Антон. Ха! Рич тут всем покажет, кто лучший!

Энох накинул на него прозрачное покрывало, за спиной Антон сдавленно хихикнул. Рич резко обернулся, успел увидеть, как он показал большой палец, и выдохнул. Началось.

Зал, куда его вывели, оказался амфитеатром, над головой раскинулось пронзительное, голубое небо, а скамейки, покрытые подушками, уходили на самый верх. Все они были заняты женщинами, от обилия лиц пестрело в глазах. Они переговаривались, попивали вино, смеялись или поджимали губы. Но Рич не смог разглядеть ни одного мужчины, кроме Энока, который им, видимо, не являлся по сути, и самого себя.

– А теперь, мои прекрасные, прошу обратить пристальное внимание на цветок, распустившийся в нашей славной Салетдине совсем недавно! Заморские ветры занесли нам его семена, и здесь, освещённый благостью Владычицы, он расцвёл. Вы только полюбуйтесь на эту красоту! – жестом заправского фокусника Энох сорвал покрывало, и Рич невольно приосанился, загоняя все мысли как можно глубже. Не думать о том, что он выставлен, как товар на прилавке. Что его оценивают, не думая о том, что внутри, не интересуясь знаниями, умом, характером. Только внешние качества. Противно. Мерзко. Рич еле слышно вздохнул, чуть заметно передёрнул плечами.

Конец ознакомительного фрагмента.