В мышеловке

Я оставил дверь открытой настежь для носильщика и спустился вниз на два этажа, где нумерация апартаментов начиналась с 1700. В широком коридоре возле номера Джика было пусто, еще никто не появлялся.

Десять минут истекли. Я волновался.

Первым прибыл официант с шампанским. Он явился не с подносом, а с тележкой. На ней стояла корзинка со льдом и с десяток бокалов. Лучше не могло и быть!

Не успел он подъехать и остановиться возле номера Джика, как в коридоре появились еще два очень спешивших человека, на некотором расстоянии от них неторопливо продвигалась уборщица с тележкой, на которой лежали щетки, белье и ведра.

— Благодарю за оперативность, — сказал я официанту и дал ему десять долларов, что его очень удивило. — Пожалуйста, войдите и сразу же подавайте шампанское.

Он улыбнулся и постучал в дверь номера. После паузы Джик открыл дверь. Вид у него был напряженный и сдержанный.

— Ваше шампанское, сэр, — заявил официант.

— Но я… — начал он и тут заметил меня неподалеку.

Я сделал ему рукой знак, он чуть заметно усмехнулся и, слегка расслабившись, вернулся в номер в сопровождении тележки и официанта.

Затем бегом примчался электрик, телемастер и слесарь. Я дал каждому по десятке и поблагодарил за скорость.

— Выигрыш на скачках! — сказал я им.

Радостно улыбаясь, они взяли деньги, и Джик открыл дверь на их стук.

— Электрик… слесарь… телемастер…

Его брови полезли на лоб. Он посмотрел на меня с возрастающим пониманием, распахнул широко дверь и пригласил их всех.

— Угости их шампанским!

— Боже…

Немного погодя один за другим пришли носильщик, официант с кофе и медсестра. Я дал каждому из них по десять долларов из своего мифического выигрыша и пригласил присоединиться к компании. Последней прибыла уборщица, толкая впереди себя тяжелую тележку. Она взяла десять долларов, сердечно поблагодарила и вошла в номер, где уже собралась шумная компания.

«Теперь очередь Джика, — подумал я. — Все, что возможно, я сделал».

Неожиданно он и Сара вылетели из номера и нерешительно остановились посреди коридора. Ухватив Сару за руку, я без разговоров потащил ее за собой.

— Толкни тележку уборщицы к двери и переверни ее, — приказал я Джику.

Он не стал тратить время на размышление. Щетки полетели на ковер, и Джик захлопнул за собой дверь.

Мы с Сарой уже бежали к лифту. Она была необычно бледна, в глазах застыл ужас. Я понял, что происходившее в номере было для нее нелегким испытанием.

Джик понесся за нами. На семнадцатый этаж поднимали четыре лифта. Все они оказались внизу. Секунды, прошедшие после вызова, тянулись для нас часами, хотя в действительности мы ждали немного.

Двери гостеприимно раздвинулись, мы кинулись в кабину, и я быстро нажал кнопку первого этажа.

Двери закрылись, и лифт стал плавно спускаться.

— Где машина? — спросил я.

— На стоянке.

— Быстро подъезжай к боковому входу.

— Сара! — Она со страхом посмотрела на меня. — Возьми мою сумку. Она в холле.

Она медленно перевела взгляд на мою единственную руку и пустой рукав пиджака.

— Сара!..

— Да, конечно… Ладно…

Мы выскочили в холл, где было полно людей, возвратившихся со скачек. Люди переговаривались, собираясь группами и расходясь, и охватить взглядом всех было невозможно.

«Тем лучше», — подумал я.

Чемодан и сумка ждали нас возле входа. Их сторожил юноша в форме носильщика. Я подошел к нему с десятью долларами.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил он. — Может, поймать вам гакси?

Я отрицательно мотнул головой, взял чемодан, а Сара — сумку, и мы вышли на улицу, а потом свернули направо, где должны были встретиться с Джиком.

— Его нет. — Она была близка к панике.

— Приедет! — подбодрил я ее. — Мы сейчас пойдем ему навстречу. Гляди веселее!

Я нервно озирался, ожидая погони, но ее не было. Джик на двух колесах вывернул из-за угла и затормозил возле нас.

Сара мгновенно забралась на переднее сиденье, а я с чемоданом — на заднее. Джик лихо совершил разворот на сто восемьдесят градусов, и мы помчались прочь от «Хилтона», пренебрегая правилами ограничения скорости.

— Ну вот, — проговорил он наконец и рассмеялся, позволив себе расслабиться. — Как ты все-таки до всего додумался?

— «Братья Маркс». Помнишь?

— Да. Дурацкая комедия.

— А куда мы едем? — спросила Сара.

— Заметил ли ты, как моя супруга возвращает нас к действительности? — пошутил Джик.

Мельбурн протянулся на много километров.

Сначала мы ехали на север, а потом на восток по, казалось, нескончаемым пригородным районам, где всюду шло строительство — дома, магазины, гаражи, — все выглядело процветающим и неожиданным, на мой взгляд, очень по-американски.

— Где мы? — спросил Джик.

— Бокс-Хилл, — ответил я, прочитав название на вывеске магазина.

— Здесь или в другом месте — один черт!

Мы проехали еще несколько миль и остановились возле мотеля среднего класса, на фасаде которого развевались пестрые флажки. Мотелю было далеко до «Хилтона», хотя наши номера оказались чище и уютнее, чем мы предполагали.

Диваны без каких-либо затей, прямоугольник истертого коврика, прибитый по краям к полу, и настольная лампа, привинченная к столу. Зеркало, прикрепленное к стене, вращающееся кресло, пестрые занавески и горячий душ.

— Хозяева позаботились, чтобы мы тут не стибрили чего-нибудь, — ухмыльнулся Джик. — Давай нарисуем им фреску…

— Нет! — вскричала все еще не оправившаяся от испуга Сара.

— Есть чудесная австралийская поговорка, — проговорил Джик. — «Если оно двигается — стреляй, если растет — руби!»

— А почему ты ее вспомнил? — спросила она.

— Мне вдруг показалось, что Тодду будет приятно услышать ее.

— Нам необходимо все серьезно обдумать. — И мы, сидя в моем номере, старались придумать нетрадиционные способы отвлечься от создавшейся ситуации.

Джик крутился в кресле, Сара сидела на одном диване, а я — на другом. Мой чемодан и сумка стояли рядышком на полу.

— Вы понимаете, что мы смылись из отеля, не оплатив счета? — спросила Сара.

— Не волнуйся, — ответил Джик. — Мы не забрали багаж, так что пусть думают, что мы еще живем там. Через некоторое время я им позвоню.

— А как же Тодд?

— Я расплатился. До вашего возвращения. У Сары немного отлегло от сердца.

— А как Грин нашел вас? — спросил я.

— Одному Богу это известно, — отозвался Джик хмуро.