В начале пути

– Я тебя, Андрей Константинович, торопить, конечно, не хочу, но фабрику нужно ставить как можно быстрее. Доходы кое-какие появились, положение понемногу выправляется, но все одно времени не так чтобы и много. Некогда нам раскачиваться.

– Обязательно потороплюсь, Петр Алексеевич. Но и ты пойми, мы ведь не бездельничаем. Опять же, пока суд да дело, прялку механическую соорудили. Тут мы с Батищевым на пару расстарались. Ему для канатного завода нужно было, а принцип-то один. Иные махины мануфактурные переработали, чтобы и лучше, и быстрее. Я же говорю, ты только о ткацком стане со мной разговор имел, а за ним потянулось столько, что впору за голову хвататься. И ведь на все нужны работники.

– Станы-то для махиностроительного завода когда закончите мастерить? – оборвав рассуждения ректора, поинтересовался император.

– Уже почти закончили, Петр Алексеевич. Еще месяц, и отправим последнюю махину. Но опять же скоро результата не жди, государь. Снуров, что в училище при строящемся заводе, докладывает, что ученики вполне прилежные и науку постигают со старанием, но, чтобы до настоящего дела допустить, ему еще год потребен.

– Да что же так долго-то? – Петр резко остановился и обернулся к Нартову.

– Петр Алексеевич, махины поступают не сразу, а постепенно, у каждой свое предназначение. К каждой нужен особый подход. Опять же людей нужно обучить не только маховики вращать, но и чтобы они понимали, как и что работает, отчего нужно поступать так, а не иначе. Чтобы руку набили, чтобы глаз наметан был. А по-другому не мастера выйдут, а халтурщики. По-хорошему, так двух лет и мало будет. Попомни мои слова, пока нужную сноровку приобретут, еще столько дров наломают, что не раз ругаться станешь. Покойный Петр Алексеевич, помнится, указ издал, чтобы науке мастеровой семь лет обучались, а мы всего-то в два года уложиться хотим.

– Ты не обращай внимания, Андрей Константинович, – беря себя в руки и шумно вздохнув, произнес Петр, – то во мне молодость и неопытность говорит, все быстрее хочется, с налету.

Ага. Не обращай внимания. Как же. Не с учеником нерадивым беседуешь, а с самодержцем. Но то, что парень набирается ума и опыта прямо на глазах да не боится признавать свои ошибки, знак хороший. Дед его таким же был. Тоже, бывало, вспылит так, только держись. Но как поймет, что не прав был, тут же признает, да еще и одарит, чтобы обиды не осталось…

После ткацкой мастерской пошли на стрельбище, где поручик от артиллерии Терехов хвастался своими достижениями. Воспользовавшись подсказкой Петра, Александр Сергеевич сумел придумать простой и вместе с тем эффективный затвор, в результате чего получился штуцер, в скорострельности превысивший фузею, при сохранении дальности и точности огня.

Кроме того, поручик совершил еще одно открытие, благодаря которому те же штуцеры, получая скорострельность фузеи, оставались, по сути, самими собой. И вот эта затея и вовсе практически ничего не стоила. Разве только увеличивался расход пороха и свинца. Оказывается, если делать пулю цилиндро-сферической формы, длиной в два калибра, то при выстреле она сжимается и самостоятельно врезается в нарезы ствола.

Для воплощения этой идеи никакой переделки оружия не требовалось и вовсе. Запаса прочности стволов штуцеров вполне хватало под усиленный заряд. Все очень просто. И вместе с тем слишком просто. Это событие, вместо того чтобы обрадовать Петра, вызвало серьезную озабоченность. Простое и повторить просто.

Сегодня ситуация такова, что Россия по факту идет в кильватере Европы. Возникни у европейских держав потребность в нарезных стволах, и они куда быстрее смогут удовлетворить свои запросы, нежели Россия. Разумеется, он похвалил офицера и не забыл наградить премией. Но вот по-настоящему обрадованным император не был.

Покончив на стрельбище, отправились в лабораторию, смотреть огненные махины. Обе они были идеями Петра. Вернее, он высказал свои предположения, довольно сумбурные, надо сказать. Взять то-то, сделать так-то, вроде как должно получиться вот это. Но взявшиеся за это Силин и Новиков сколотили две группы, которые активно занялись воплощением в жизнь идеи императора.

Одна из них состояла в том, чтобы отказаться от парового котла и использовать свойства расширения воздуха при нагревании. Герметичность конструкции достигалась путем обмотки поршня и устройства сальника из промасленной пеньки. В замкнутом пространстве он приводил в движение рабочий поршень. Затем более холодный воздух посредством вытеснителя подавался в нагреваемую часть, а нагретый, переместившийся к рабочему поршню, охлаждался, вызывая сжатие и обратное движение поршня.

Правда, создателя этой модели Петр не застал на месте. Тот вместе с супругой и новорожденным сыном уехал погостить к родителям. Но его помощник вполне справился с представлением модели. Однако Нартов этим обстоятельством был недоволен. Ему очень хотелось, чтобы его подопечный лично представил свою работу, на которую положил много сил. По идее, он должен был успеть вернуться, но дорога, она и есть дорога, много что может в пути задержать.

Вторая машина, над которой трудился Новиков, так же как и машина Ньюкомена, имела паровой котел. Но сам принцип работы значительно отличался. Машина англичанина работала за счет охлаждения пара в рабочем цилиндре и получении в результате этого разряжения. Петр же предложил не охлаждать машину, а держать ее постоянно горячей, используя не разряжение, а лишь давление пара. Причем он сразу предложил изготовить двухцилиндровую модель. Пока в одном цилиндре пар приводит в движение один поршень, во втором такой же поршень вытесняет отработанный пар, а затем процесс повторяется.

Нартов оказался прав. Модели были малосильными, и по ним невозможно было определить с точностью, какая из машин более перспективная. Поэтому Петр велел построить обе, чтобы знать, на каком направлении стоит сосредоточить дальнейшие усилия.

Сам он склонялся к той, что была без парового котла. Взрыв такового в кронштадтском доке и гибель людей произвели на него неизгладимое впечатление. С другой стороны, кто знает, возможно, он и ошибается. Поэтому рано пока еще отмахиваться хотя и от опасной, но несомненно полезной задумки…

В прошлые посещения Саглина, даже когда вовсю шло строительство, Петр неизменно здесь отдыхал душой и телом. В небольшом и довольно скромном доме, поставленном для него, ему спалось сладко, а утром он поднимался отдохнувшим. Но в этот раз все было по-иному.

Впечатлений за один только этот день было столько, что он пребывал в крайнем возбуждении. Им опять овладела лихорадка. Хотелось всего сразу и много. Однако его опыт с тем же ткацким станком говорил о том, что не все так просто. Одно неизменно потянет за собой другое, и в результате его попросту захлестнет вал проблем. Значит, следует обуздать нетерпение и делать все постепенно и поэтапно.

Взять те же штуцеры. Проблема ведь не только в том, что идею с легкостью повторят противники. Она заключалась еще и в том, что каждый штуцерник должен будет самостоятельно готовить себе огненный снаряд. Каждому придется выдавать отдельную пулелейку.

Петр Великий, хотя и старался ввести стандартизацию, все же преуспел в этом мало. На это указывал Терехов. Разница в калибрах порой была заметна даже на глазок, и не только у фузей, но и у штуцеров. Значит, нечего и мечтать оснастить имеющиеся штуцеры изобретенным поручиком затвором.