В немецком плену. Записки выжившего. 1942-1945
Шрифт:
Работу начинаем с 0 часов 13 сентября. Она происходит по непрерывному графику, то есть без остановок на выходные дни. Продолжительность работы 8 часов в сутки. Обеденного перерыва нет, и перекусить захваченной с собой едой можно лишь на рабочем месте. Так же и с курением. Работа посменная: утренняя (дневная) смена длится с 8 до 16, вечерняя – с 16 до 24 и ночная с 0 до 8 часов. Все смены меняются только через месяц. Выходные дни для всех работающих один раз в неделю по установленному начальником смены графику. И в эти дни, которые будут в основном будничными, за отдыхающих будут работать подменные рабочие. За опоздание на работу и прогул каждый будет крепко наказан. Свободно перемещаться имеем право только в пределах Свердловского района области. В случае болезни или ранения лечение предоставляется
Получим спецодежду: брезентовые куртки, брюки и рукавицы, портянки, а также ботинки (все на полгода) и специальные шахтерские твердые картонные каски типа фуражки из твердого картона, защищающие голову при неизбежных ударах ею об «потолок» угольной лавы или падении сверху куска породы или угля. Выдадут, кроме того, банное полотенце и на месяц 500-граммовые куски банного и хозяйственного мыла.
Я вместе с Иваном Утюком и Зиновием Филиппенко вместе с 18 товарищами попал в шахту № 48. После всего происшедшего оба этих представителя в сопровождении двух помощников и милиционеров повели своих людей к соответствующим общежитиям.
Наш дом оказался коридорного типа, с коридором сбоку – с западной стороны. Дом имел два входа и выхода – спереди и сзади. Несколько комнат в нем располагались окнами и дверью на восток. Посредине дома находились общие кухня с большой печкой, отапливаемой углем, умывальник и место для мелких стирок. В комнатах подальше от кухни – к заднему торцу дома жили в основном несколько женщин – работниц шахты. Во всех жилых комнатах были установлены самые простые деревянные койки с тумбочкой перед изголовьем. Все койки уже были с матрацем и застелены простыней, тонким одеялом и белой подушкой. В середине комнаты стояли большой стол и табуретки на каждого жильца. У двери в комнату была прибита к стене длинная вешалка для одежды. Каждая комната отапливалась изнутри своей печкой-голландкой, одна широкая стенка которой находилась в коридоре, а остальные три стенки – внутри самой комнаты.
Меня поселили впереди дома в крайней пятиместной комнате с двумя окнами вместе с давним (еще с Цшорнау) товарищем – украинцем Иваном Утюком и новыми – русскими Силаевым и Юровым и татарином Галиевым, имена которых не помню. Силаев и Юров были родом из Пензенской области. Первый из них быт высок ростом, молод, красив, холост и имел среднее образование, а второй – среднего роста, пожилой, достаточно образован, женат и многодетен. Оба были очень порядочными людьми и больше других коллег тосковали по родине, семье и другим родным. Поэтому, наверное, имея при себе лишь полученный осенью временный военный билет, убежали в начале мая 1946 года на пару суток домой и были за это сурово наказаны судом, о чем расскажу позже. Галиев же быт небольшого роста, почти неграмотен, малоэрудирован, плохо говорил по-русски и отличался большой скупостью.
Вселяясь в отведенную нашей пятерке комнату, я выбрал себе место с койкой, стоящей вплотную к широкой стенке упомянутой печки-голландки. Думал, что зимою мне рядом с печкой не будет холодно спать. Но вскоре оказалось, что я сильно ошибся: вследствие большего тепла от печки на моей койке развелось великое множество клопов, из-за которых мне приходилось испытывать во время сна страшные муки. А у товарищей, у которых такие же, как у меня, койки находились вдали у печки, клопов было значительно меньше. Естественно, клопы ползали не только по койкам и тумбочкам, но и по стенкам печи и стенам самого помещения. И мы давили их и тем образовывали везде противные красно-бурые пятна, которые уборщица ежедневно, сильно ругая нас, пыталась удалять мокрой тряпкой с мылом, но получалось это у нее не всегда хорошо. Других успешных средств борьбы с клопами, к сожалению, ни мы, ни уборщица тогда не имели…
По-видимому, я вызывал у многих местных жителей, особенно у начальства, раздражение, так как в такой фуражке сильно напоминал человека, преклоняющегося перед еще ненавистными им бывшими оккупантами – немцами. К сожалению, тогда, будучи молодым, я не очень разбирался в том, как мой внешний вид отражался на
чувствах других людей.Вселение новых жильцов в комнаты общежития происходило под руководством представителя шахтоуправления и милиционера и в присутствии старшей по дому – девушки Насти. Скоро представитель шахтоуправления и милиционер ушли, оставив нас одних свободными – без вооруженной охраны (ее не было и в дальнейшем) – и предупредив, чтобы завтра мы самостоятельно явились точно к 9 часам к зданию шахтоуправления.
Глава 2
Ночь на новом месте провели плохо. Мысль о том, что с нами дальше будет, не уходила у всех из головы. Встали еще с рассветом. Оделись, побрились, помылись, попили на кухне сырую воду вместо завтрака и задолго до 8 часов направились по тропе рядом с железной дорогой к зданию шахтоуправления. По пути сразу заметили, что слева от тропы находится поле, на котором уже созрела кукуруза. Поэтому, не раздумывая, забежали на это поле и сорвали там себе каждый по большому початку, взяли его с собой и стали есть на ходу сырые и твердые зернышки кукурузы. Прибыв к назначенному месту, продолжили трапезу до тех пор, пока вся группа бывших пленных не собралась в ожидании начальства, которое должно было организовать нам получение в кассе обещанного аванса в 500 рублей. Все молчали.
Скоро действительно началась выдача денег, и кое-кто уже успел на улице купить за них у стоявших возле дома со своим «пищевым товаром» бабушек хорошо сваренные и еще горячие початки кукурузы и даже бутылки молока.
Я получил деньги одним из последних и поэтому до прихода в шахтоуправление другого начальства не успел ничего себе купить поесть.
Мы зашли в здание шахтоуправления, куда вскоре в сопровождении сотрудницы отдела кадров явились начальники обоих отделений шахты. Они должны были рассказать подробно о нашей предстоящей работе и провести с нами предварительный инструктаж по технике безопасности. Однако оба начальника, как только уселись за большим столом, заявили, что «намеченные рассказ и инструктаж будут пустой тратой времени, если не будут сделаны непосредственно на рабочем месте каждого». Поэтому эти мероприятия перенесли на рабочие места и поручили провести позже начальникам смен.
Сначала начальники перечислили предусмотренные только для нас – бывших пленных – основные специальности. Это забойщики, к которым относятся крепильщики, навальщики, бурильщики, запальщики, лесогоны и пропускальщики, а кроме забойщиков – проходчики, бутчики, шахтные дежурные слесари и электрики. Наиболее тяжелыми являлись работы крепильщиков и навальщиков, а чуть легче – бурильщиков и остальных рабочих.
Из поселенных в нашем общежитии мужчин записали для шахты № 48 крепильщиками наиболее здоровых на вид и физически сильных Ивана Утюка и Сиволапа, навальщиком – Силаева, Логвиненко и Бушу, бурильщиком – меня, лесогоном – Галиева, пропускальщиком – Юрова, а дежурным электриком – Зиновия Филиппенко.
Из другого общежития, расположенного очень близко к шахте № 48, вызвался сам быть крепильщиком очень здоровый и сильный Василий Яхин, как оказалось, родом из Солнечногорска Московской области. Тогда мы не были близко знакомы. А летом 1955 года в этом городе, где я работал инженером на заводе металлических сеток имени Лепсе, мы случайно встретились и узнали друг друга. При встрече Василий рассказал, что ему пришлось работать в шахте № 48 до 1951 года и лишь с огромными усилиями удалось из нее уволиться, потеряв все здоровье. Возвратившись в Солнечногорск, начал работать на местном стекольном заводе и быстро стал там отличным специалистом и всеми уважаемым «дядей Васей».
Меня и соседей по комнате Ивана Утюка и Галиева определили на первый участок шахты № 48 и в его смену № 1, которая в сентябре быта вечерней и работала с 16 до 24 часов.
В заключение начальники предупредили нас, что сначала все мы будем числиться учениками, которых прикрепят к определенному учителю по специальности за особую ему плату. Учеба будет длиться до месяца, после чего нас переведут на самостоятельную работу.
…Далее все новые шахтеры получили на материальном складе брезентовую, но использованную и отстиранную спецодежду, новые рукавицы, обувь, портянки, каску, полотенце и кусок мыла и отправились с ними по своим общежитиям.