В ночи

– Ох, не советую, – сказал Анж, прячась за широкой спиной амбала. – Стреляю я быстро, парни, будьте уверены. И прежде, чем этот здоровяк свалится, продырявленный моей пулей, вы обгоните его по дороге на тот свет.

Двое переглянулись, не двигаясь. Они не проронили ни слова, но были сосредоточены, не спуская глаз с нарушителя.

– Поднимите руки, парни, – сказал наконец здоровяк, который, похоже, действительно был у них кем-то вроде старшего или босса, – дайте нам пройти.

Один кивнул, отступив в сторону. Другой послушно распахнул створку двери.

Анж толкнул амбала в спину и предупреждающе посмотрел на охранников, сверкнув своей нехорошей улыбкой – без глупостей. По их глазам понял – услышали.

Они вошли в просторный концертный зал, обставленный столиками и дорогой мебелью, мягкими диванами и креслами. На сцене громко играл негритянский джаз-бэнд, исполняя нечто похожее на «The Enterteiner», только в аранжировке, больше подходящей для африканских колдовских обрядов, чем для званых вечеров в модных клубах.

Обстановка была сродни той, что Анж видел в десятках подобных заведений, где ему уже приходилось бывать. Гости в дорогих костюмах восседали на диванах и креслах, беседуя о чем-то, покачивая головами и прищелкивая пальцами в такт музыке. Между столиков сновали официантки в черной униформе и кружевных передниках, принимая заказы и деланно хохоча, когда кто-то из гостей щипал их за задницы.

Но отличия этого места от других сразу бросались в глаза. Здесь не курили и воздух не заволакивала привычная голубоватая пелена табачного дыма. Вместо нее в ноздри бил тяжелый медный смрад крови и чего-то еще. Гнили, разложения, человеческого страха, боли, холодного пота, который появляется на коже после ночных кошмаров. В бокалах гостей, долговязых мужчин в изысканных костюмах и тощих костлявых женщин в узких коктейльных платьях, вместо виски и бурбона лениво плескалось что-то темно-красное, густое и тягучее. Кожа местных хозяев была бледной, холоднее льда, почти прозрачной, глубоко посаженные глаза горели внутренним недобрым огнем. Длинные пальцы обхватывали бутылки и стаканы, кривые когти громко стучали по стеклу. Их губы и тонкие скулы оттопыривали изнутри мощные челюсти, при разговоре сверкали во ртах длинные острые зубы.

Бледные здесь были в меньшинстве. Вокруг них сновали люди, их слуги, чистые. Выслуживались и лебезили перед господами. Они улыбались и кланялись им, но в их глазах, осторожных движениях, дрожащих руках и нервных позах читался ужас. Никто не знал, что было на уме у господ.

Будто в доказательство этих мыслей, Анж увидел лежащую на диване полуголую девушку. Кружевной передник валялся на полу, униформа официантки распорота от шеи до пояса, плоский живот и маленькие груди, между которыми стекала к пупку тонкая струйка крови. Голову девушки держал двумя руками джентльмен с зачесанными назад, черными, как смоль, волосами, присосавшись к нежной белой шее. Его подруга в черной шапочке с вуалью и лисьим воротником вокруг шеи вгрызалась несчастной в запястье. Официантка еще была жива, но дышала прерывисто и все тише, с хрипами и стонами. Тело ее содрогалось в предсмертной агонии, глаза закатились, оставив лишь белки. Любой из людей здесь мог стать пищей по мимолетной прихоти хозяев.

Музыка грянула с новой силой, когда Анж с пленником шли через зал.

– Без глупостей, – шепнул Анж на ухо здоровяку, толкая его вперед стволом дробовика – убежать ты не успеешь. Стреляю я быстро и терять мне нечего. Веди меня к самому главному ублюдку здесь…

На маленькой круглой сцене в центре зала извивались две обнаженных танцовщицы, из одежды на них были только туфли на высоком каблуке, золотистые набедренные повязки и тиары на головах. Одна сжимала в руке маленький кинжал с тонким лезвием. Время от времени она обвивалась вокруг партнерши и делала на ее теле крошечный надрез. На шее, запястье, между ключицами, на животе, под грудью. Кровь стекала по телу тонкими струйками. Возле сцены в предвкушении стояли на коленях трое кровососов, они стонали от удовольствия и слизывали красные капли с пола и с тела терзаемой танцовщицы. Длинные языки мелькали подобно змеиным, лобызали стройные голые ноги. Пасти причмокивали от наслаждения, кусали за икры и бедра. Анж подумал, что девушкам уже не уйти со сцены живыми. Твари потеряют голову и в припадке ярости и экстаза разорвут их на части.

Конец ознакомительного фрагмента.