В объятиях порочного герцога

Будучи юной, красивой и знатной, Имоджен могла претендовать на самую выгодную партию, и все же Тристан не представлял ее в роли невесты какого-нибудь уродливого иностранного принца или больного старого короля, жертвующей собою ради титула. Даже мысль об этом была ему противна.

– Полагаю, родители ее очень любят, – сказал он, вспоминая, как быстро герцогиня простила дочь.

– И потакают ее прихотям. Я намереваюсь действовать в том же ключе.

Взгляд Тристана переместился на Норгрейва, который, судя по тону, говорил вполне серьезно.

– С каких пор тебя стали заботить чужие прихоти, бессердечный ты негодяй? Герцог Треветт прикажет тебя кастрировать, если ты посмеешь хотя бы заговорить с его дочкой.

«А если он узнает, что я уже обнимался с Имоджен, то и моему “дружку” не сдобровать!»

Норгрейв лишь отмахнулся.

– Согласен, добиться расположения леди Имоджен будет очень непросто. Но мы обходили и не такие препятствия, если цель того стоила.

У Тристана кровь застыла в жилах, когда он понял, какое направление приняли мысли его друга.

– Нет!

– Какого дьявола? Почему? – капризно спросил маркиз. – Мы лет сто не спорили на что-то стоящее.

Они с Норгрейвом были азартны от природы. С детства соревновались, кто лучше, шла ли речь о том, чтобы обогнать приятеля в беге или в заплыве через зарыбленный пруд. Победа доставалась то одному, то другому, и со временем, когда оба повзрослели, ставки тоже стали более изощренными и высокими. Жажда победы, постоянно снедавшая Норгрейва, часто приводила друзей на тернистые тропы, куда лучше бы не заглядывать. Когда они достигли возраста леди Имоджен, главным соревнованием стали женщины. Годами они очаровывали, обхаживали и укладывали в свою постель бесчисленных представительниц прекрасного пола ради одного лишь сладкого вкуса победы.

– К чему задавать себе столько хлопот? – спросил Тристан, хотя мысль о соблазнении леди Имоджен была слишком большим искушением, чтобы легко от нее отказаться. – Да и сама игра в совращение мне давно надоела. Особенно если учесть, что в последние годы я почти всегда выигрываю.

– Вот уж нет!

– Я не виноват, что женщины предпочитают мою смазливую физиономию твоей! – поддразнил друга Тристан, хотя и понимал, что этим только раззадорит его.

Однако Норгрейв не оценил шутку.

– Может, эти глупые гусыни и тают при виде твоей ямочки на подбородке и глаз с поволокой, когда ты расточаешь свои лицемерные комплименты, зато, стоит им оказаться подо мной, мое орудие заставляет их вздыхать и кричать: «Еще! Еще!».

Представив Имоджен лежащей под Норгрейвом, Тристан вздрогнул. За другом закрепилась репутация весьма жестокого любовника. Отчасти поэтому маркиз и предпочитал спать с куртизанками. Они знали правила игры и получали щедрую плату за услуги. Нет, Имоджен слишком невинна, и синяки на ее бледной коже будут выглядеть так ужасно! Если уж ей суждено выбрать себе возлюбленного, им станет он, Блекберн!

– Что ты предлагаешь?

Норгрейв был на дюйм выше друга и воспользовался этим преимуществом, чтобы, приблизившись на шаг, посмотреть на него сверху вниз.

– Пари!

Тристан не хотел соглашаться. Ему надоели все эти игры со ставками и живыми выигрышами, однако он был готов уступить и на сей раз, лишь бы удержать маркиза подальше от леди Имоджен.

– Будем играть по старым правилам или ты придумал новые?

Пребывая в полнейшей уверенности, что в итоге добьется своего, Норгрейв сказал:

– Не станем усложнять. Никаких ограничений! В таком случае ты не сможешь сказать, что игра скучная.

– Так не пойдет. Нужны хоть какие-то правила, – возразил Тристан. – Иначе я уложу в постель первую встречную и объявлю себя победителем!

– Хорошо, если ты настаиваешь… – Маркиз ненадолго задумался, изобретая правила, которые его друг найдет приемлемыми. – Как только игра начнется, мы будем проводить с нашей леди одинаковое количество времени. Согласен?

– А если ты ей не понравишься?

Норгрейв цинично улыбнулся, продемонстрировав красивые ровные зубы.

– Так не бывает, мой друг. И я настаиваю на честной игре. К примеру, запрещается говорить нашей даме, что я, к несчастью, страдаю «французской болезнью» [9] . Такие приемы недопустимы и будут считаться нарушением правил, которых и так не много.

Нельзя сказать, чтобы Тристан этим гордился, но тактика оказалась весьма действенной.

– Я только один раз обмолвился леди о том, что ты сифилитик. А той брюнетке с неровными зубами я сообщил, что ты по ошибке отстрелил себе «мужское достоинство», когда чистил дуэльный пистолет.

9

«Французская болезнь» – эвфемизм к слову «сифилис».

Норгрейв уставился на свои башмаки, и невозможно было понять, злится он или сдерживает смех. Когда же он снова посмотрел на Тристана светло-голубыми глазами, их взгляд был ясным и спокойным.

– То-то я недоумевал, что же такое ты мог ей сказать! Эта дурында до сих пор таращится на мои штаны, стоит ей увидеть меня! – Он кивнул, словно бы одобряя дерзкую придумку Тристана. – Сообразительность не поможет тебе выиграть это пари. Если ты скажешь леди что-нибудь, что отвратит ее от меня, соревнованию конец и победителем стану я!

– Справедливо! И какой будет ставка? Деньги? Недвижимость? Мой новый жеребец, которого ты так хотел купить?

– Я придумал нечто более оригинальное. Мы же не хотим, чтобы ты заскучал, правда, Блекберн? Пускай это будет нечто настолько редкое и ценное для владельца, что отдать его можно только раз в жизни! – Понимая, как не терпится Тристану получить объяснения, Норгрейв сделал паузу с намерением усилить эффект. – Пусть это будет… целомудрие особы, на которую спорим!

– Тот, кто оберегает это целомудрие, может предпринять ответные меры, и весьма жестокие, – с улыбкой отозвался Тристан, хотя на самом деле ему было невесело.

Женщины, за которыми они с Норгрейвом волочились и которых оспаривали друг у друга, не были девственницами. Замужние леди, вдовы, знаменитые куртизанки, актрисы и певички – все они лишились невинности задолго до встречи со своими азартными соблазнителями. Связь с такой особой обычно длилась недолго, и никто не страдал после разрыва.

– И еще – леди, о которой идет речь, не должна знать о нашем споре. Родители выставили ее на рынке невест, и никто не удивится, если у нее появится еще два поклонника.