В огне страсти

– Он умер, – беспомощно произнес Колин. Дункан кивнул.

– Отец на минуту очнулся. Пытался мне что-то сказать. Голос брата звучал сдавленно:

– Что он сказал?

– Я разобрал всего несколько слов. Вроде бы хотел, чтобы я нашел мою мать. – Мать, которая его бросила. Служанка. Видимо, прислуга Макдоналда. Женщина, которой было настолько наплевать на собственного ребенка, что она за двадцать с лишним лет ни разу не попыталась увидеться с ним или хотя бы справиться о нем. Дункана она тоже не интересовала. – Я думаю, он не очень понимал, что говорит.

Колин кивнул. Они несколько минут помолчали, отдавая дань уважения отцу, которого очень любили.

– Я пришел предупредить, – сказал Колин. – Они нашли твоего коня. Они знают, что ты здесь.

Проклятие! Дункан понадеялся, что его оружие не нашли. Придется дожидаться ночи, чтобы забрать все это.

– Это небезопасно, – сказал Колин. – Тебе нужно скорее уходить.

Дункан не стал спорить. Он только что потерял единственного человека, который верил в него достаточно, чтобы предотвратить судебную ошибку.

– Да, – отозвался он. – Я ухожу.

– Горы теперь для тебя опасны.

Эта мысль больно ударила Дункана. Придется покинуть Шотландию, родной дом. Но отец умер, а Джинни для него потеряна, значит, здесь у него ничего больше не осталось. Дункан подумал о братьях и Лиззи. Им будет лучше без него. Если он останется, будет для них вечным источником позора.

Вот теперь он действительно один.

Дункан принял решение. Он больше не будет ни о чем сожалеть, ни о чем печалиться и ничего никогда не утратит.

– Ирландия, – сделал он выбор. Там всегда найдется место воину с мечом. Он станет ирландским наемником и сумеет отыскать свой путь – на поле битвы.

Колин сунул руку в свой мешок и вытащил оттуда пригоршню монет.

– Возьми, тебе они потребуются. Дункан, кивнув, взял.

– Береги себя, Колин. Ты был мне преданным братом. Я этого не забуду.

– Доброго пути, брат! – Что-то мелькнуло во взгляде Колина – сожаление? – Прости…

Дункан проглотил тяжелый горячий комок в горле и, не обращая внимания на ноющее сердце, и последний раз вымолвил: «Прощайте!» – отцу и брату.

Он покинул замок Драмин, покинул горы, покинул дом и семью – и ни разу не оглянулся. Очевидно, судьба ждала его в другом месте. Но он знал, что однажды вернется, чтобы восстановить свое доброе имя и рассчитаться с той, которая его предала.

Через два дня он стоял на корме судна, увозившего его из Кинтайра, крепко прижимал к себе отцовский меч и с тоской смотрел на исчезающий вдали берег. Но последняя его мысль была не о высоких скалистых берегах, не о зеленых холмах и прозрачных водах, а об изумрудных глазах и каштановых волосах – о женщине, которая отняла у него все.

Прошли еще две недели, и Джинни поняла, что откладывать больше нельзя. Ее отец и Френсис были заняты тем, что заглаживали свою вину перед королем, но очень скоро разговоры о браке начнутся снова.

А Дункан так за ней и не приехал.

И хотя унизительная сцена все еще была болезненно свежа в памяти, Джинни, немного успокоившись, убедила себя, что стоит только гневу поутихнуть, и Дункан во всем разберется.

Сначала она надеялась, что он сам признает свою ошибку, но время шло, и она не могла больше ждать. Забыв о гордости, Джинни решила отправиться к нему сама.

Выбрав момент, когда отец уехал по делам, Джинни велела двоим стражникам проводить ее в Каслсуин, старинную королевскую крепость на западном берегу Напдейла.

Кэмпбеллы из Охинбрека традиционно служили хранителями этого замка, и Джинни знала, что именно это место Дункан считает своим домом.

Резкий ледяной ветер с севера накинулся на них, когда они на закате приблизились к грозной каменной башне. Последние розовые отблески солнечного света исчезали за горизонтом. Строгие – пожалуй, таким словом можно было лучше всего описать внушительную башню и каменную стену. Считалось, что этой крепости уже четыре столетия, – это был самый древний каменный замок в Шотландии.

Не зная точно, какой ее ждет прием, Джинни нервничала, когда их небольшой отряд проходил в ворота. Если стражники, впустившие их, и удивились, услышав имя Грант, они этого никак не показали. Однако когда она обратилась к встретившему ее управляющему и сказала, что хочет видеть Дункана Даба, он перестал изображать невозмутимость. Не задавая лишних вопросов, он отправил ее спутников в конюшню, а саму Джинни проводил в замок и оставил у камина.

Не успев войти, Джинни почувствовала, что здесь что-то не так. В большом зале царила гнетущая атмосфера, словно его окутала темная туча. Огонь в камине и свечи едва горели, и тишина казалась надрывной. Немногочисленные слуги передвигались молча, бесшумно, опустив головы и избегая ее взгляда.

Ожидание показалось Джинни бесконечным. Сердце ее отчаянно колотилось. Дункан так сильно разозлился на нее и не сомневался в ее предательстве… но, может быть, он одумался? Понял ли, что Джинни никогда не смогла бы предать его? Девушка взволнованно закусила губу. Выслушает ли он ее?

Ей не терпелось поскорее увидеть Дункана.

Наконец послышались шаги. Сердце Джинни едва не выскочило из груди, но она тут же сообразила, что они слишком легки для мужчины.

В тускло освещенное помещение вошла юная девушка, изящная и невысокая, с такими светлыми волосами, что они казались белыми. Джинни хватило единственного взгляда на ее бледное лицо, чтобы понять, кто это. Элизабет Кэмпбелл выдавали глаза – такие же ясные и синие, как у брата.

Сестра Дункана была на несколько лет младше Джинни – вероятно, ей было не больше шестнадцати, но серьезное лицо делало ее значительно старше. Черное платье лишь подчеркивало бледность кожи девушки.

Внезапно Джинни поняла, в чем причина такой мрачной одежды и гнетущей атмосферы этого замка. Траур. Могла бы догадаться раньше. Дункан говорил, что их отец ранен. На глаза навернулись слезы, а сердце рванулось к нему. Бедный Дункан! Как ему, должно быть, тяжело. Вероятно, поэтому он и не приехал за ней.

Элизабет тоже внимательно рассматривала Джинни, потом учтиво наклонила голову, здороваясь.

– Мистрис Грант. – Девушка молчала долго, держа голову гордо, как подобало бы королеве, и это тревожило. В этом она очень походила на своего брата. Кажется, весь их клан полон осознания собственного достоинства. – Вас, безусловно, нельзя упрекнуть в недостатке мужества, раз уж вы решились показаться здесь.

Щеки Джинни запылали от стыда за ту роль, которую ее отец сыграл в их трагедии.

– Должно быть, вы Элизабет. Ваш брат говорил о вас. Упоминание о Дункане подействовало на девушку как удар. На какой-то миг лицо Элизабет утратило строгое выражение, и Джинни увидела очень юную девушку, которая глубоко страдала.