В огне

Мне его тон не понравился, впрочем, я уже понял, что от подозрений мне в любом случае не откреститься, поэтому не стал даже отвечать на вопрос. На тот момент самым важным было то, что эти люди-орки явно теперь должны были передумать нападать на штаб.

— Братва! Прекращайте лезть на рожон! Замес начнётся — мало никому не покажется! Идите сюда, будем базарить!

— Речной проулок, дом семь.

Увидев его действия, двое охранников вышли вперёд и закрыли меня, наставив на Кабана автоматы. В эту же секунду перед глазами появилась надпись:

— Да нечего объяснять, — ответил Ринат. — Неожиданно все куда-то побежали от ресторана. Мы сразу поняли, что это неспроста. Поймали одного, припугнули, он рассказал то же, что и тебе Мирон. Хорошо, машина ждала, и мы их немного опередили.

— И без него бы справились! — огрызнулся Савков. — Он привёл больше, чем сдержал!

— Ребята, давайте обсудим это всё через пятнадцать минут, — обратился я к товарищам и добавил персонально Савкову: — Если так переживаешь, отправь туда несколько человек для мониторинга.

Все разошлись, и на площадке возле ворот остались лишь я да двое охранников, видимо, получивших от Рината приказ не отходить от меня ни на шаг. Я хотел было уже тоже пойти, чтобы успеть заскочить на кухню и съесть хоть что-то, но заметил приближающегося к штабу Соломоныча. Решил подождать. Через минуту старый коммерс подошёл ко мне, кивнул в сторону убегающих орков и спросил:

— Что за кипиш? Куда они так ломанулись? И, вообще, кто это, Максим?

— Через пятнадцать минут будет собрание на эту тему, — ответил я, не вдаваясь в подробности. — Но перед этим я хотел бы поговорить с тобой. У меня к тебе есть очень серьёзный и, думаю, неприятный разговор.

— Какое интересное совпадение, — ответил Соломоныч. — У меня к тебе тоже.

Глава 31

У меня в планах было захватить с собой кофе и бутерброды, но глядя на Соломоныча, есть расхотелось окончательно. Мы молча спустились в подвал. Старый коммерс уселся в кресло и с нескрываемой тоской произнёс:

— Я бы сейчас не отказался от вискарика со льдом. И чтобы льда побольше. Хотя лучше водочки, холодненькой такой, чтобы горло перехватило. Люблю это ощущение: пока пьёшь — холодно, а как внутри окажется — сразу тепло. И яблочек мочёных на закуску. Не каждый понимает, но я тебе скажу, и ты мне поверь: мочёные яблочки — лучший закусь на свете! Для водочки, разумеется.

Мне такое отвлечённое вступление не понравилось. Да и времени не было выслушивать рассказы об алкогольных предпочтениях Соломоныча, поэтому я сразу перешёл к делу:

— Соломоныч, у меня к тебе только один вопрос. Времени мало, долгих разговоров вести не получится. Да и нет смысла в них, мне всё равно из тебя ничего не вытянуть, если ты не захочешь сам рассказать. И не хочу я таких разговоров. Устал я сильно. Поэтому просто спрошу прямо в лоб…

— А в целом как в городе обстановка?

— Я лучше здесь высплюсь, — ответил я. — Не просто так меня в подвале отпустило. Видимо, без влияния Системы организм лучше восстанавливается.

— Но вискарика накатить надо в любом случае! — старый барыга вернулся к своей любимой теме.

Возможно, Соломоныч лукавил, но у меня от сердца всё равно отлегло. Слишком тяжело было его подозревать в предательстве. Да и не могли же все вокруг быть предателями и моральными уродами. И ещё не укладывалось в голове, что человека, отдавшего мне все свои деньги и готового попрощаться с жизнью ради трёх суток пьяного угара с падшими женщинами, можно было купить или напугать.

— А что тут непонятного? Мне надоело разгадывать всевозможные загадки и строить предположения, и я задал прямой вопрос: ты со мной?

Мы вышли из подвала, Соломоныч отправился к себе, чтобы успеть до начала собрания пропустить бокальчик виски, а я побежал на кухню. Но в отличие от старого коммерса, мне свой план осуществить не удалось: на первом этаже я сразу же наткнулся на вернувшихся Катю и Коляна. Страшно не хотелось опять спускаться в уже набивший оскомину подвал, но и на виду у Системы спрашивать о судьбе артефакта орков не стоило, поэтому я решил ограничиться нейтральным с виду вопросом.

Колян молча кивнул. Стало ясно, ребята выполнили всё, как планировали, а детали можно было у них спросить и потом. Поэтому я лишь сообщил им о собрании:

Я посмотрел на Лапыгина, и тот без слов понял, что я хотел у него спросить.

— Ты со мной?

Впервые пришла мысль, которая должны была появиться с самого начала: «А где я, собственно, нахожусь? Неужели всё-таки заснул, и это сон? Или это сюрприз Системы?»

— Вот прям неплохо, — ответила Катя и улыбнулась.

— Это иная грань, твой настоящий дом, Верховный Маг Огня!

— Ты удивишься, — ответила Катя. — Но следующим местом его нахождения оказался дом, откуда я сняла стрелявшего в Омарова снайпера.

— Это когда такое было? — удивился я. — У меня что ещё и провалы в памяти?

— А который час?

— Думаю, нам не стоит в такое время держать Вас здесь понапрасну. Спасибо за беспокойство! Мне уже намного лучше. Сейчас Николай распорядится, чтобы Вас отвезли домой. Спокойной ночи!

— Я никуда не шёл, я просто прикрыл глаза, чтобы подремать! Поэтому и спрашиваю: если мне здесь не место, то почему я здесь?

— Ты дома, — опять ответил голос.

— Нормально обстановка, — ответил Соломоныч. — Утром подробности узнаешь. А сейчас иди к себе и выспись. Не хватало, чтобы в следующий раз ты на сутки отрубился от усталости.

В итоге меня ослепило настолько, что я остановился. Воздух к этому времени стал настолько липким, что я уже даже не дышал, а просто пытался его проглотить. Свет стал настолько ярким, что я не просто закрыл глаза, но и прикрыл их сверху руками. Не помогало. Я закричал, надеясь, что с криком удастся избавиться от части липкого воздуха. Закричал настолько громко, что сам почти оглох от этого крика. И свет погас.

— Что за бред? — опять взорвался я. — Какую ещё искру?

— Что произошло? — спросил я, поднимаясь и прислоняясь к стене.

— Вроде оклемался, — нарушил тишину Соломоныч.

Удивительно, но в таком состоянии я оказался способен к агрессии.

Я искренне был благодарен Кате. И не столько за кофе, сколько за ту постоянную заботу, что она проявляла ко мне. И мне очень хотелось верить, что это не связано с её нелепым самурайским обетом.

— Почти шесть часов, — ответил Соломоныч.