В океане "Тигрис"

ПОСЛЕДНИЙ ВЕЧЕР

На судне росло возбуждение — члены экипажа суетились, как пассажиры в вагоне перед прибытием на крупную станцию.

Каждый нервничал на свой лад. В ответ на невинную реплику Тура Карло вспылил. Асбьерн и Эйч-Пи менее ловко, чем обычно, подшутили над Германом — и Герман гораздо более резко, чем они заслуживали, их оборвал.

Собрались за столом, и вдруг парус начал полоскать, лодка закачалась — Норман нарочно загнал ее против ветра и как ни в чем не бывало уселся трапезовать. Вахтенный Норрис, бедолага, должен был возвращать «Тигрис» на прежний путь, не справился, объявили аврал — ужин был испорчен.

Эксперимент Нормана, как он объяснил, преследовал благие цели: репетировалось торможение судна. Мы шли слишком быстро, даже с убранным топселем, и возникала опасность проскочить точку встречи до того, как туда придет яхта.

Зажгли на мачте мигалку.

ПОСЛЕДНЯЯ НОЧЬ

Под крупным дождем втягивались в заливчик Таджура (на карте Аденского залива он как щербинка). Слева вдали сияло зарево Джибути, справа — фонари города Обок. Они виднелись ближе, чем полагалось, — зюйд-ост, пусть и слабый, явно прижимал нас к противоположной обочине.

Из отсыревшего спального места вылез Детлеф, за Детлефом — Тур, к Туру, позевывая, присоединился Норман — целый совет капитанов собрался на мостике. Вахта получалась хлопотливой. Брали пеленги, вглядывались, где Аль-Муша с его рифами, не напороться бы, спорили о курсе: 250° правильней, 270° безопасней. Неуютно жилось в этой дождливой ночи, среди проблесков, мерцаний и перемигиваний, между многих огней, на пороге чужого дома.

Скользнули мимо тенями эсминцы, один, второй, третий, не обратив на штатскую букашку ни малейшего внимания.

В шесть утра показалась яхта.

ПРИЕХАЛИ

Встретились без сантиментов. Подали на яхту канат, подаренный «Славском», и спустили грот, на диво четко, со щегольством бывалых мореходов — даже сами поразились своей сноровке.

Открылся порт, и мы поняли, что попали не куда-нибудь, а на военно-морскую базу. Корабли, плавучие доки, все серое, стальное, устрашающее, снуют рассыльные катера и десантные боты.

Официальных торжеств по поводу нашего визита не устраивалось. Пришвартовались у стенки, где нам указали, и гостеприимный норвежский консул забрал нас к себе. Вымылись у него по очереди в ванне. Стали размещаться на постой.

Фешенебельные отели нам были не по карману. Трое — Тур, Карло и Герман — поселились в небольшой гостинице, шестеро — в местном спортклубе, в кирпичных одноэтажных башенках-бунгало.

Меня с Норманом пригласил в свой дом Петрос Рейсян.

ПЕТРОС

Он — армянин по рождению, здешний старожил, коммерсант. Торгует запасными частями к автомобилям. Отводит душу в радиолюбительстве.

Рейсян давно нам знаком по эфиру. Едва курс «Тигриса» пролег на Джибути, он вызвался представлять здесь наши интересы. Посредничал между нами и Би-би-си, помогал фрахтовать яхту.

Гостей он выбрал по корпоративному признаку: Нормана — как собрата-радиста, меня — потому что собрат Агабеков просил: «Приедет мой друг, ты уж о нем позаботься».

Нам было хорошо у Петроса. До того хорошо, что мучила совесть — катаемся, как сыр в масле, а ребята, обделенные, на отшибе. Забегая вперед — назавтра мы попытались во имя солидарности перебраться в бунгало, но темпераментный Петрос устроил скандал: «Обижаете, да? Обижаете?» — а кроме того, обнаружилось, что не так уж ребята мыкаются в своих башенках, у них там и кондиционеры есть, — и мы перенесли вещички обратно.

СНОВА О НОРМАНЕ

То, что мы с Норманом оказались вместе, обоих радовало. Давно ощущалась потребность поговорить, еще с той ссоры близ Сокотры, с записки, переданной Туром, — и вот теперь, наконец, возможность представилась. Вернулись с приема у английского консула, уединились — и полночи провели в беседах.

Прежде всего извинились друг перед другом. Сейчас, на расстоянии, спустя время, наши раздоры не стоили выеденного яйца.

Опять убедился: Норман наедине — совсем не тот Норман, в чей адрес трудно не злословить. Он обезоруживающе искренен, наивен и незащищен.

За исключением Хейердала, нет, пожалуй, в экспедиции человека, для которого плавание значило бы больше, чем для Нормана Бейкера.

Ради «Тигриса» он круто изменил жизнь, на полгода бросил свою строительную контору, поставил на карту благосостояние семьи — и, естественно, хотел крупно выиграть. Думал о паблисити, о бестселлере, о лекционных турне. И дабы все это блестяще осуществилось, усиленно старался обеспечить путешествию успех.

Излишнее старанье порой вредит. Тот, кто стремится выверить каждый шаг, неминуемо спотыкается чаще.

Между прочим, так ли часто он спотыкался? Да, Саутгемптон, да, парус, но радиосвязь держалась надежно, и в любую намеченную нами точку мы приходили, в общем, точно и в срок. Хвалю, допустим, Рашада за единолично починенную брагу, горжусь умением своим и Карловым завязывать узлы, а идет ли это в сравнение с работой Нормана, сложной и повседневной?

Характер — что ж. Характер не переделаешь.

Карло как-то сказал: «Норман — из тех, на ком можно вешать бирку: «Made in USA».

Выяснение отношений закончилось, мы давно уже просто толковали о том о сем, и не покидало меня чувство, что Норман, крикливый и педантичный, упрямый и покладистый, амбициозный и сговорчивый, несмотря на разницу наших взглядов, все-таки мне дорог.

И еще одно чувство меня не покидало: подводим итоги. Хотя по плану впереди неблизкий путь.

НЕ ПЛЫВЕМ НИКУДА

Утром 30 марта пришел на «Тигрис». Залез в хижину и увидел Эйч-Пи. Он сидел и думал о чем-то.

— С чего начнем? С проверки веревок?

— Вряд ли в этом нуждаемся. Похоже, завершили экспедицию здесь.

— Не понял. Как завершили?

— Ни в Эфиопию, ни в Северный Йемен нас не зовут. Не могут гарантировать безопасность.

Позже, вспоминая, спрашивал себя: явилось то, что я услышал, для меня неожиданностью? Нет, не явилось. Изумление, растерянность были секундными. В сущности, мы ждали того, что произошло.

Сколько ни утешаться перспективой экскурсий в массауанские папирусные болота и подводных съемок в Красном море, с поворотом «Тигриса» в Аденский залив плавание необратимо устремилось к финалу. Это понимал Карло, предлагая северный вариант, понимал я, отказываясь от южного, — экватор, Мадагаскар, Кения, все чудесно, однако путешествие пора прекращать.