В отчаянном разрушении

— Он никогда не передумает. С таким же успехом можно просто улизнуть и в эту поездку. Не похоже, чтобы он заметил все остальные разы.

Фрэнки снова присвистывает, и я бросаю на него взгляд. — Он заметил, Роза. Он скучал по тебе дома. Я скучала по тебе дома. Без моей лучшей подруги все не так.

Роза наконец поднимает голову и кивает.

— Наверное. Но я не могу туда пойти. Я не могу сейчас смотреть ему в глаза. Гарретт, хочешь снова поваляться у бассейна?

Гарретт кивает. — Да, детка. Пойдем.

Они оба встают и направляются к шезлонгам, а я бросаю взгляд на Фрэнки, который скребет гриль инструментом. Я подхожу к нему и скрещиваю руки на груди.

— Роза заслужила поездку, — строго говорю я.

— Я не возражал, — бурчит Фрэнки.

— Тогда скажи ему.

Его глаза наконец-то переходят на мои, и они становятся мягкими. Его брови сходятся вместе, прежде чем он оглядывается на дверь. Пожав плечами, он продолжает скрести решетку.

— Сейчас он меня не слушает. У него что-то с головой.

— Что за мысли?

Он на мгновение замолкает, а затем хмурит губы. — Мой разговор с ним не принесет нам ничего хорошего.

— Серьезно? Ты же его лучший друг.

Фрэнки смеется, качая головой. — Ты удивишься, насколько он вспыльчив. Знаешь, кто может достучаться до него?

Я поднимаю бровь, и он смотрит мне в глаза. Его губы превращаются в улыбку, а затем он кивает в мою сторону. Он говорит обо мне?

— Я? Что?

— Попробуй, — призывает он. Он кивает головой в сторону двери. Я смотрю на нее, словно ожидая, что она вот-вот загорится или что-то в этом роде.

Затем я оглядываюсь назад, где находятся Роза и Гарретт. Они полностью потерялись в своем собственном мире. Фрэнки продолжает побуждать меня взглядом.

— Ладно, хорошо. Не знаю, почему это должна быть я.

Я вскидываю руки вверх.

— Disfrutalo36, — говорит Фрэнки, когда я направляюсь к двери. Я хмуро смотрю на него, но он только смеется. Я быстро задвигаю дверь, прохожу внутрь и закрываю ее за собой. Воздух прохладный, и я проклинаю себя за то, что оставила полотенце на стуле.

Я прохожу через кухню, но его нигде не видно. Мои босые ноги ступают по коридору. От кондиционера кожа покрывается мурашками, и даже мои чертовы соски начинают побаливать от холода.

Как только я приближаюсь к коридору, я слышу его голос. Как будто он с кем-то разговаривает. Я подхожу к двери его спальни и прислоняю ухо так близко, как только могу.

— Ты должна ей сказать, — сурово говорит мистер Сантос. Наступает пауза, прежде чем он разражается смехом, но это не тот смех, который бывает после шутки. Это скорее пассивный, снисходительный смех.

— Угу. Точно, точно, — хихикает он. — Как будто ты была рядом, чтобы хотя бы попытаться показать ей веревки.

Еще одна пауза.

— Если хочешь научиться, приходи. Ella necesita a su madre37.

После этого пауза затягивается, и из комнаты доносится ворчание. Очевидно, что мистеру Сантосу там не по себе. И что он разговаривает с мамой Розы. Той самой, которая сбежала сразу после расставания.

— Нет, я не собираюсь это переводить. Если мы тебе когда-нибудь были небезразличны… —огрызается мистер Сантос.

Я задыхаюсь и закрываю рот рукой, чтобы не издавать больше ни звука. В воздухе вокруг меня внезапно воцаряется тишина, и я молюсь, чтобы он меня не услышал. Он снова смеется, и я выдыхаю вздох облегчения.

— Ты оставила нас. Розалии все еще нужна мать, ты же знаешь. Позвони ей. Мне не нравится идея, что она сбежала со своим парнем в другой штат. Напоминает мне кого-то, кого я слишком хорошо знаю.

Его слова режут, как яд, но я не могу возразить. Я не знаю, как бы я себя чувствовала, если бы кто-то, с кем я была вместе, сбежал с новым партнером. Я понимаю, что это может быть страх мистера Сантоса перед Розой, но она не ее мама.

Даже с учетом моего опыта общения с мамой и Декланом, это не одно и то же. Я не смогу дать ему столько советов, даже если бы захотела. Она встретила Деклана после смерти моего отца. Она не сбежала с Декланом. Но, возможно, я смогу оказать ему поддержку и выслушать его.

Мистер Сантос еще раз хмыкает, прощаясь, а потом наступает тишина. Мои уши все еще прижаты к двери, и я слышу только стук собственного сердца. Я даже не слышу его шагов, пока дверь не распахивается, и я практически падаю ему на грудь. Я хватаюсь за любую опору - за его грудь. За его голую грудь.

Я вскрикиваю и пытаюсь восстановить равновесие, но его приглушенный стон и внезапные руки на моей талии окружают меня.

— Girasol? Что ты здесь делаешь?

Я поднимаю взгляд и вижу, как его некогда сердитые глаза рассеиваются и приобретают более спокойный вид.

— Прости. Я не хотела подслушивать. Фрэнки попросил меня проверить, как ты, — бормочу я.

Он делает глубокий вдох, и тут я замечаю, что мои руки все еще лежат у него на груди, и я медленно их убираю. Его руки все еще остаются на моей талии, и это жжет мою кожу, заставляя мурашки подниматься по всему телу.

— Как много из этого ты слышала? — наконец спрашивает он.

— Если уж на то пошло, она не ее мама. Роза - свой человек, и Гарретт был очень мил с ней и со мной. — Его глаза еще больше смягчаются от моего признания. — Думаю, это важнее всего.

Свесив голову, он проводит руками по моей талии, пока не ложится на плечи. Это уже не так интимно, как если бы он собирался читать мне нотации.

— Спасибо, Girasol. Pero, sabes siquiera? 38

— Что знаю?

Мои брови подрагивают, и я немного путаюсь, говорим ли мы все еще о Розе и Гаррете или даже о ее маме.

Его ладонь трется о мое плечо, и в этот момент по моей груди и даже шее пробегают мурашки. Его глаза не упускают этого, и на его лице появляется улыбка.

— Как ты влияешь на меня, Bebita39. Это мучительно. Это превращает меня в безумца.

— Мистер Сантос, — выдыхаю я, сердце колотится о все мое тело.